— Она написала про ребёнка, который никогда не умрёт...

      «Дом в конце времён», последняя часть тетралогии, заканчивался действительно необычно для детской книги. В первой главе родители Анселя и его сестра, которые в тексте до того появлялись в виде бледных, невыразительных теней, погибали в автомобильной аварии; позднее Ансель попадал под опеку дальних родственников, которые собирались увезти его в свой дом и видели в нём лишь прикованного к креслу калеку, на содержание которого трастовый фонд, учреждённый родителями, будет отваливать кругленькие суммы. Проблема была в том, что Ансель не мог оставить свой дом: никакое другое зеркало не позволяло ему видеть происходящее в Ангриме, это лишало его подлинной жизни, а его друзей в Ангриме помощи. Ансель благодаря своему уму и способности перемещаться по пяти младшим зеркалам стал участником многих интриг, раскрывал самые хитросплетённые заговоры и помогал принимать верные решения. Ни на что не способный в жизни реальной, в Ангриме Ансель был серым кардиналом, тайным оружием короля, благодаря которому тот отвоевал огромные земли и был близок к тому, чтобы стать верховным королём.

      Ближе к концу книги выяснялось, что Дамиан, рыцарь Ордена луны и любимый герой миллионов читателей, уже не был самим собой: какое-то время назад его вытеснил из тела подосланный врагами демон. Спасти Дамиана было невозможно, но Анселю и его друзьям пришла в голову другая идея, и они решились на отчаянный шаг: заманив одержимого демоном Дамиана в нужное место, они провели обряд изгнания, чтоб тело рыцаря мог занять Ансель. Они нашли упоминания о том, что человек, смотрящий сквозь зеркало из другого мира, мог быть втянут в этот и занять так называемый войд — пустое тело. Дамиан служил Луне, богине с жестоким и кровавым культом, и по достижению тридцати лет должен был умереть, расплатившись таким образом за дарованные ему сверхъестественные способности. Ансель предпочёл четыре года жизни в теле Дамиана долгим годам в инвалидном кресле.

      Ред помнил, что, когда впервые читал про проведение обряда, не знал, плакать ли ему из-за смерти настоящего Дамиана или же радоваться тому, что Ансель наконец получит сильное, здоровое тело. Ему казалось крайней жестокостью со стороны автора подводить читателя к такого рода дилемме.

      Но разрешилось всё иначе. В книге не было однозначного ответа на то, произошла ли ошибка из-за плохого понимания древних текстов или это был намеренный шаг со стороны короля и его советников, но войдом был не Дамиан, а младшее зеркало. Умерев в нашем мире, Ансель не перешёл в тело рыцаря, он оказался заперт в зеркале, и оно, с этого момента обладающее собственным сознанием, стало Старшим. Ансель обрёл способности и знания, которые до того были ему недоступны, обрёл вечную жизнь — Старшие зеркала были неуничтожимы, но Реду было невыносимо грустно до сих пор, когда он вспоминал последнюю из иллюстраций: безжизненное тело Анселя в кресле и фантасмагорическое сплетение прекрасных и устрашающих образов в зеркале перед ним — символ безграничного знания и безграничной жизни.

      — А может быть, она писала о ребёнке, попавшем в ловушку? — улыбнулся Арден.

      — Вы намеренно запутываете меня, — прямо заявил Ред в ответ и сделал шаг к столу Ардена, словно наступая.

      — Это говорит в вашу пользу: то, что вы видите много трактовок, пытаетесь примирить их все. Вы становитесь мне интересны, — это прозвучало как угроза.

      — Я всего лишь обсуждаю с вами книги леди де Вер. Вы ведь знаете о них то, чего никто не знает.

      — Вы из-за этого приехали сюда? — Арден сидел за столом, и, чтобы посмотреть в глаза подошедшему близко Реду, ему пришлось высоко приподнять, почти запрокинуть лицо. — Вы закончили колледж и согласились мыть посуду на кухне, чтобы попасть в Каверли. Чтобы вызнать что-нибудь о леди Виктории, а может, и обо мне?

      — Нет, — Реду потребовалось немало усилий, чтобы не отвести взгляд, когда в него всматривались эти жестокие и тёмные византийские глаза, глаза императоров, отравителей, мучеников, мастеров заговоров и убийств. — Я приехал, чтобы написать свою книгу.

      — И вместо этого вы перечитываете «Старшие зеркала»? — Арден наконец-то перевёл свой отравленный взгляд и посмотрел на книгу. — Или у вас слишком много свободного времени?

      Ред решил пойти ва-банк и признаться. Догадка про иллюстрации Лэрда вовсе не была преступлением.

      — Я увидел книгу с иллюстрациями и вспомнил про рисунки Лэрда. Мне показалось, что он рисовал отражения с вас. Я взял книгу, чтобы убедиться.

      — Убедились?

      — А ведь как минимум с десяток искусствоведов головы сломали, почему вдруг Лэрд обратился к мозаикам, — усмехнулся Ред.

      — Даже мне это не до конца понятно.

      — Вы позировали ему? — спросил Ред.

      — Нет, специально нет. Сэр Чарльз рисовал по памяти. Но он приезжал сюда, мы встречались несколько раз. Леди Виктория уговорила его.

      — Он приезжал только для того, чтобы увидеть вас? — Ред не удивился бы, будь оно так.

      — Не только увидеть, — загадочно протянул Арден.

      Ред испытал приступ чего-то близкого к жажде убийства: Арден играл с ним, а он ненавидел, когда с ним играли и обыгрывали.

      Арден раскрыл ладонь, которая до этого лежала возле той самой книги, и протянул Реду:

      — Дайте руку.

      Ред послушался.

      — Он держал меня за руку, иногда долго... Мне, когда это началось, было одиннадцать лет, я немного боялся. Сначала, — прохладные пальцы Ардена сжали руку Реда чуть сильнее. — А потом я понял, что это Лэрд должен меня бояться. Он отпускал меня и начинал делать зарисовки.

      Ред заранее проклинал себя за то, что говорит, но не мог не спросить:

      — Он был увлечён вами? — единственное, на что он оказался способен, так это придать вопросу благозвучную форму, а не спросил первое, что пришло в голову: «Старый извращенец на вас слюнями капал?»

      — Не в том смысле, который предполагаете вы.

      Реду немедленно стало стыдно. Он попробовал освободить руку, но Арден держал его крепко, а дёргать со всей силы Ред не решался.

      — Он считал меня красивым. Наверное, восхищался. Иногда он целовал мне руки.

      Сердце у Реда колотилось безумно часто, почти вибрировало.

      — И что вы... Что вы думали, чувствовали?

      Арден улыбнулся словно бы чему-то своему, и улыбка не затронула его синеватых глаз. Он притянул руку Реда ближе, а потом на одну секунду, стоившую, наверное, Реду пяти лет жизни, прикоснулся губами к его руке возле запястья, там, где под кожей жарко бился пульс.

      — Теперь вы знаете, — медленно произнёс Арден. — Знаете, что чувствует глупый мальчишка, когда человек умнее, старше, несравнимо выше по положению целует ему руки.