Матушка Цзя сразу догадалась, что это из-за Цзя Чжэна, и после того, как вино обошло три круга, велела ему идти отдыхать. Цзя Чжэн все понял и с улыбкой сказал:
— Матушка, я сразу сообразил, что это вы по случаю Нового года решили устроить вечер загадок, и хотел принять в нем участие, приготовил подарки и угощение. Мне известно, как вы любите внуков и внучек, но неужели вы не подарите мне хоть каплю внимания?
— При тебе они не решаются ни шутить, ни смеяться, — ответила матушка Цзя, — а это на меня тоску нагоняет. Если тебе так уж хочется отгадывать загадки, я загадаю тебе одну. Не отгадаешь, мы тебя оштрафуем.
— Разумеется, — улыбнулся Цзя Чжэн. — Но если я отгадаю — наградите меня!
— Конечно, — согласилась матушка Цзя и прочла:
Легка мартышка: на верхушке
висит без всякого труда.
Я намекну лишь на отгадку:
названье южного плода.
Цзя Чжэн сразу понял, что матушка Цзя имеет в виду плод личжи, но нарочно дал неправильный ответ, за что и был оштрафован. Следующую загадку он отгадал и получил от матушки Цзя подарок. Потом сам загадал загадку матушке Цзя. Вот какая это была загадка:
У этого тела — граненые всюду бока,
А в целом фигура на ощупь тверда и жестка.
Без кисти творца — молчалива, конечно, она,
Но словом владеющему постоянно нужна.
Он потихоньку шепнул ответ Баоюю, а тот незаметно передал его матушке Цзя.
Матушка Цзя немного подумала — ошибки быть не могло — и сказала:
— Тушечница.
— Верно, матушка, — подтвердил Цзя Чжэн, — вы угадали!
Он повернулся к служанкам и приказал:
— Живее давайте подарки!
Служанки поднесли блюдо, уставленное маленькими коробочками, где было все необходимое для Праздника фонарей. Матушку Цзя подарки обрадовали, и она приказала Баоюю:
— Налей-ка отцу вина!
Баоюй взял чайник, налил в чашку вина, а Инчунь поднесла Цзя Чжэну. Затем матушка Цзя обратилась к сыну:
— Вон там на фонаре наклеены загадки, их сочинили девочки. Попробуй отгадать!
Цзя Чжэн почтительно кивнул, подошел к фонарю. Первая загадка была такая:
Заставить демонов способна
и дух от страха испустить,
На вид пучок из нитей шелка,
но в ней внезапный гром таится.
Коль загремит да загрохочет,
вас может и ошеломить.
Но поглядите — от нее
одна зола уже дымится!
А в целом — подскажу чуть-чуть —
весьма забавная вещица.
Придумала эту загадку государыня Юаньчунь.
— Хлопушка? — нерешительно произнес Цзя Чжэн.
— Совершенно верно! — поспешил ответить Баоюй. Следующей была загадка Инчунь:
Тела небесные в движенье —
кто все их до конца сочтет?
Всегда увязаны разумно
движенья этих тел и счет.
Так почему же день за днем
столь беспокойно их служенье?
Да потому, что Инь и Ян
неисчислимы превращенья!
А для отгадки подскажу:
предмет всегда в употребленье.
— Счеты! — воскликнул Цзя Чжэн.
— Верно! — подтвердила Инчунь.
Таньчунь загадала такую загадку.
Внизу стоящий мальчуган
ввысь обращает взгляд:
Прекрасен светлый день Цинмин,
народ веселью рад!
Но невзначай оборвалась
натянутая нить,
Восточный ветер ни к чему
в обрыве том винить…
Я подскажу вам: эта вещь
способна веселить…
— Бумажный змей, — произнес Цзя Чжэн.
— Правильно, — ответила Таньчунь.
Затем шла загадка Дайюй:
Погас рассвет. Но кто унес
дымок двух рукавов?
Ни в лютне, ни среди одежд
душистых нет следов.
Предмет сей и без петуха
с зарею будит нас,
Подскажет без служанки он,
что пятой стражи час.
Он, утром до конца сгорев,
под вечер оживет,
И день за днем, лучась-струясь,
живет за годом год.
Коль темнотою станет свет —
печаль не обойдешь,
Но преходящи свет и тьма
и при ветрах, и в дождь.
Скажу к разгадке: сей предмет
у нас всегда найдешь.
— Не иначе как благовонные свечи, которые жгут ночью, чтобы отметить время! — воскликнул Цзя Чжэн.
— Верно! — подтвердил Баоюй, опередив Дайюй.
Цзя Чжэн принялся читать следующую загадку:
Вот без движенья он стоит,
а юг, допустим, слева, —
Тогда направо будет юг,
а слева будет север…
Сян
[220] загрустил — тогда и он
объят его тоской,
Весь день смеется Сян — и он
смеется день-деньской…
Я намекну: повсюду есть
у нас предмет такой.
— Замечательная загадка! — похвалил Цзя Чжэн. — Пожалуй, это зеркало.
— Верно, — улыбнулся Баоюй.
— А кто придумал? — спросил Цзя Чжэн. — Под ней нет подписи.
— Должно быть, Баоюй придумал, — произнесла матушка Цзя.
Цзя Чжэн ничего на это не сказал и стал читать последнюю загадку, ее придумала Баочай:
Есть на лице глаза, но нет зрачков,
и создан весь живот для пустоты.
Но радость есть при встрече у воды,
когда раскрыты лотоса цветы.
Когда ж с утуна падает листва,
[221]разлуке наступает свой черед,
Любовь жены и мужа до зимы,
Лишь до зимы — и то не доживет.
…Разгадку средь вещей любой найдет!
[222] Цзя Чжэн задумался:
«Предмет загадки самый обычный, ничего особенного в нем нет, но если девушка в столь юном возрасте сочиняет такие загадки, значит, не суждены ей ни счастье, ни долголетие!»
Цзя Чжэн опечалился и стоял, поникнув головой. Матушка Цзя решила, что Цзя Чжэн устал, к тому же при нем молодые боялись веселиться, поэтому она сказала:
— Иди отдыхай! Мы скоро тоже разойдемся.
Цзя Чжэн несколько раз почтительно кивнул, попросил мать выпить чашку вина и пошел к себе. Он сразу лег, но уснуть не мог и ворочался с боку на бок, охваченный глубокой печалью.
