— Итак, открываю первую кость! — объявила Юаньян. — На левой кости две шестерки, «небо»[288].

— Над головою синий купол неба, — ответила матушка Цзя.

— Хорошо! — закричали все.

— Кость в середине я открываю, вижу «пять-шесть»[289] на ней, — объявила Юаньян.

— Сливы цветы у шести мостов[290], их запах проник до костей, — ответила матушка Цзя.

— Теперь одна осталась кость! — выкрикнула Юаньян. — На ней «один и шесть»!

— Один лишь солнца красный диск на небе в тучах есть![291]— ответила матушка Цзя.

— Это все растрепу беса вместе составляет! — воскликнула Юаньян.

— Этот бес Чжун Куя[292] ноги крепко обнимает, — отпарировала матушка Цзя.

Все захлопали в ладоши, бурно выражая свое восхищение. Матушка Цзя снова осушила кубок.

— Налево кость открыла я и вижу «дупель пять», — продолжала Юаньян.

— Цветы на сливе стали все под ветром танцевать, — тотчас же ответила тетушка Сюэ.

— Направо кость открыла я — вновь «дупель пять» в руках, — произнесла Юаньян.

— Десятый месяц, сливы цвет и аромат в горах, — опять ответила ей тетушка Сюэ.

— На средней кости семь очков:[293] здесь пять напротив двух, — сказала Юаньян.

— Ткачиху встретит в день седьмой седьмой луны пастух, — ответила тетушка Сюэ.

— Вместе все: Эрлан гуляет по Пяти вершинам[294], — продолжала Юаньян.

— Радостей святых и духов в мире не найти нам, — мгновенно нашлась тетушка Сюэ.

Все в знак одобрения осушили кубки.

— Продолжаю! — объявила Юаньян. — Слева вижу «длинный аз» — две звезды сияют[295].

— Небеса и землю месяц с солнцем освещают, — ответила Сянъюнь, до которой дошла очередь.

— Справа тоже «длинный аз» — две звезды сияют, — опять объявила Юаньян.

— Лепестки цветов на землю тихо опадают, — ответила Сянъюнь.

— В середине открыла я новую кость, «аз — четыре» я вижу на ней, — сказала Юаньян.

— Возле солнца, у самых собравшихся туч, абрикос[296] разгорелся красней, — ответила Сянъюнь.

— Вместе вышло: девять раз вишни созревали![297]— вновь воскликнула Юаньян.

— В императорском саду птицы их склевали, — ответила Сянъюнь.

Сказав это, Сянъюнь осушила кубок.

— Дальше, — объявила Юаньян. — Слева кость открыла я — «дупель тройка» вышел[289].

— Слышишь, ласточки попарно говорят под крышей, — тотчас послышался ответ Баочай.

— И справа опять я «длинную тройку» нашла[299], — продолжала Юаньян.

— Кувшинок зеленая длинная нить[300] под ветром в воде поплыла, — отпарировала Сянъюнь.

— Найдя в середине очки «три и шесть», я девять очков получаю[301].

— Обрушилась вниз половина трех гор у неба лазурного края.

— В конце получается: челн одинокий прихвачен железом замка[302], — сказала Юаньян.

— Повсюду, повсюду лишь волны и ветер, повсюду, повсюду тоска, — ответила ей Баочай и выпила вино.

— Я вижу, что слева лежат «небеса» предо мной, — тотчас продолжила Юаньян.

— И день так прекрасен, и виды чудесны, но я неспокойна душой, — ответила Дайюй, дождавшаяся своей очереди.

Баочай повернула голову и с удивлением взглянула на Дайюй, но та, занятая мыслью, как бы ее не оштрафовали, не заметила этого взгляда.

— «Парчовая ширма»[303] на средней кости, расшита цветами она, — произнесла снова Юаньян.

— И нет уж Хуннян — обо мне рассказать за шитым узором окна[304], — ответила Дайюй.

— Осталась кость, где «два и шесть»[305], а вместе восемь точек! — объявила Юаньян.

— Кто видел дважды государя, быть верным трону хочет, — ответила Дайюй.

— Все вместе: с корзиной в руках люблю в саду собирать цветы[306], — произнесла Юаньян.

— На посохе старец отшельник несет душистых гортензий цветы, — ответила на это Дайюй и осушила кубок.

— Налево кость «четыре — пять» — на кости девять точек, — объявила Юаньян.

— Цвет персика под проливным дождем, — ответила Инчунь.

— Штраф, штраф! — закричали все. — Это не рифмуется и по содержанию не годится.

Инчунь засмеялась и отпила глоток вина. Дело в том, что Фэнцзе и Юаньян не терпелось поскорее послушать старуху Лю, поэтому они попросили Инчунь ошибиться. Дошла очередь до госпожи Ван, но Юаньян пропустила ее и обратилась к старухе Лю, которая сидела следующей:

— Теперь ты!

— Мы в деревне тоже играем в такие игры, — сказала старуха Лю, — но так гладко у нас не получается. Ладно, попробую!

— Вот и хорошо, — сказали все хором, — Главное — не молчать, остальное — неважно.

— «Большую четверку»[307] я справа беру — стоит один человек, — начала Юаньян.

— Наверное, деревенский? — осведомилась старуха Лю.

Все разразились хохотом.

— Ты верно подметила, о том и речь, — подбодрила ее матушка Цзя.

— Не смейтесь, — попросила старуха Лю, — ведь мы, деревенские, люди невежественные, что знаем, то и говорим.

— Из середины «три — четыре»[308], зеленый с красным цвет, — возвестила Юаньян.

— Горит большой-большой огонь — и гусеницы нет, — ответила старуха Лю.

— И такое случается, говори, не стесняйся!

— Справа вижу «аз — четыре»[309] — посмотреть приятно, — продолжала Юаньян.

— Вижу я большую редьку и чеснок, понятно, — отвечала старуха Лю.

— Получилось вместе: ветка, где цветы краснеют![310] — воскликнула Юаньян.

— Где цветы опали — завязь, тыква там созреет, — сказала старуха Лю под общий хохот.

В этот момент снаружи послышался шум, закричали служанки.

Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.