— Такого дерева, пожалуй, и за тысячу лянов серебра не найдете, — с улыбкой отвечал Сюэ Пань, — что же говорить о цене! Заплатите несколько лянов серебра мастеровым за работу, и все.

Цзя Чжэнь рассыпался в благодарностях, а затем распорядился распилить дерево и сделать гроб.

— Для нас это чересчур дорого, — пытался отговорить его Цзя Чжэн, — достаточно было бы хороших кедровых досок.

Но Цзя Чжэнь и слушать ничего не стал.

Тут неожиданно сообщили, что Жуйчжу, служанка госпожи Цинь, после смерти хозяйки покончила с собой, ударившись головой о колонну. Такое не часто случается, и все члены рода преисполнились благоговением к преданной девушке. Цзя Чжэнь велел обрядить ее как если бы она была его внучкой, положить в гроб со всеми полагающимися церемониями, а гроб поставить в башне Восхождения к бессмертию, в саду Слияния ароматов.

Поскольку детей у госпожи Цинь не было, другая ее служанка, Баочжу, пожелала стать ее приемной дочерью, попросила разрешения разбить таз и идти перед гробом[139]. Цзя Чжэнь, очень довольный, распорядился, чтобы отныне Баочжу звали «барышней». Баочжу, как и полагается незамужней женщине, громко рыдала перед гробом своей госпожи.

Все члены рода тщательно выполняли свои обязанности, согласно обычаю, и очень боялись сплоховать.

Одна мысль не давала Цзя Чжэню покоя:

«Цзя Жун пока еще учится, поэтому на траурном флаге нет титулов, да и регалий на похоронах будет немного[140]. Как-то неловко».

На четвертый день первой недели евнух Дай Цюань из дворца Великой светлости прислал все необходимое для жертвоприношений, а вскоре прибыл и сам в большом паланкине, под удары гонгов.

Цзя Чжэнь незамедлительно принял его, усадил на Террасе пчел и стал угощать чаем. Наконец-то ему представился случай завести разговор о покупке должности для Цзя Жуна.

— Хотите придать больше блеска похоронной церемонии? — поинтересовался Дай Цюань.

— Вы угадали, — ответил Цзя Чжэнь.

— Весьма кстати, — заявил Дай Цюань, — есть хорошая вакансия. В императорскую гвардию требуются два офицера. Вчера с такой же просьбой ко мне обратился третий брат Сянъянского хоу[141] и вручил полторы тысячи лянов серебра. Вы же знаете, мы с ним старые друзья, к тому же дед его занимает высокое положение, я подумал и согласился. Вторую должность захотел купить правитель области Юнсин для своего сына. Это явилось для меня такой неожиданностью, что я даже не успел ему ответить. Так что пишите скорее родословную своего сына.

Цзя Чжэнь велел подать лист красной бумаги и написал:

«Студент Цзя Жун, двадцати лет от роду, уроженец уезда Цзяннин области Интяньфу в Цзяннани. Прадед — Цзя Дайхуа, полководец Божественного могущества и столичный генерал-губернатор с наследственным титулом первого класса. Дед — Цзя Цзин — получил степень цзиньши на экзаменах в таком-то году. Отец — Доблестный и Могущественный полководец Цзя Чжэнь с наследственным титулом третьего класса».

Дай Цюань прочитал бумагу и сказал своему слуге, стоявшему рядом:

— Когда вернемся, передашь эту бумагу начальнику ведомства финансов и скажешь, что я прошу его составить свидетельство офицера императорской дворцовой охраны и выписать соответствующую бумагу с занесением в нее этой родословной. Деньги пришлю завтра.

Слуга слушал и почтительно кивал головой.

Как Цзя Чжэнь ни удерживал гостя, тот стал прощаться, и пришлось проводить его до дворцовых ворот.

Уже когда Дай Цюань садился в паланкин, Цзя Чжэнь его спросил:

— Мне самому сходить в казначейство передать серебро или прислать его вам домой?

— В казначействе больше хлопот, — ответил Дай Цюань, — лучше пришлите домой ровно тысячу лянов.

Цзя Чжэнь поблагодарил и сказал:

— Как только окончится срок траура, мы с сыном придем к вам выразить признательность лично.

Тут послышались крики и шум — это пожаловала жена Преданного и Почтительного хоу Ши Дина с племянницей Ши Сянъюнь. Не успели госпожа Син, госпожа Ван и Фэнцзе проводить их в дом, как прибыли люди из семей Цзиньсянского хоу, Чуаньнинского хоу и Шоушаньского бо совершить жертвоприношения перед гробом покойницы. У паланкинов их встретил Цзя Чжэнь и отвел в зал.

Все сорок девять дней у дворца Нинго царило оживление. Непрерывной чередой шли родные и друзья, толпами валили чиновники, сновали какие-то люди.

В положенный срок Цзя Чжэнь велел Цзя Жуну обрядиться в праздничную одежду и поехать за свидетельством. Госпожу Цинь хоронили как положено хоронить жену чиновника пятого класса, о чем свидетельствовали все атрибуты у гроба и совершаемые церемонии. На табличке у гроба значилось: «Местопребывание госпожи Цинь из семьи Цзя, супруги чиновника пятого класса».

Ворота из сада Слияния ароматов, ведущие на улицу, были распахнуты настежь, по обе стороны от них сооружены помосты для музыкантов и выставлены топоры, секиры и мечи. На воротах — большая красная доска с золотыми иероглифами:

«Офицер императорской гвардии по охране дворцов Запретного города, несущий службу при особе государя».

На алтарях для буддийских и даосских монахов — надпись крупными иероглифами: «На похоронах супруги чиновника пятого класса урожденной Цинь, жены старшего внука потомственного Нинго-гуна из рода Цзя, офицера императорской гвардии по охране дворцов Запретного города, несущего службу при особе государя, в месте наивысшей справедливости четырех материков, в государстве великого спокойствия, созданного навечно велением Неба, праведный буддийский монах, смиренный служитель Пустоты и Спокойствия Вань и проповедник единственно истинной веры даос Е, благоговейно соблюдая пост, с почтением обращаются к Небу и взывают к Будде».

Затем следовала еще одна надпись:

«Место, где почтительно просят духов-хранителей учения Будды излить божественную милость, распространить могущество и избавить за сорок девять дней душу покойницы от наказаний и возмездия за совершенные грехи и дать ей успокоение».

Остальных надписей мы перечислять не будем.

Цзя Чжэнь был доволен, но в то же время опасался, как бы не случилось упущений в церемониях — госпожа Ю заболела и не могла принимать знатных дам.

— Отчего вы печалитесь, брат мой? — спросил Баоюй. — Все дела как будто улажены?

Тут Цзя Чжэнь признался, что беспокоится, так как некому распоряжаться приемом гостей.

— Что вы! — воскликнул Баоюй. — Есть человек, который легко справится с этим делом.

На вопрос, кто это, Баоюй не осмелился вслух ответить, ибо в комнате было полно родственников. Он наклонился к самому уху Цзя Чжэня и что-то ему прошептал.

Цзя Чжэнь не мог скрыть своей радости.

— Прекрасно! Теперь все в порядке! — воскликнул он. — Пойдем же быстрее!

Он попрощался со всеми и, увлекая за собой Баоюя, направился в верхнюю комнату.

День был будничный, людей в зале немного, лишь несколько самых близких. Госпожа Син, госпожа Ван и Фэнцзе вели с ними разговор.

Услышав: «Пожаловал старший господин!», служанки испуганно ахнули и быстро попрятались. Фэнцзе с достоинством поднялась навстречу Цзя Чжэню.

Цзя Чжэнь вошел медленно, опираясь на палку, ему нездоровилось, к тому же он был убит горем.

— Вам следовало бы немного отдохнуть, — посоветовала госпожа Син. — Последние дни, несмотря на нездоровье, вы все время хлопочете. Что привело вас к нам?

Цзя Чжэнь с трудом отвесил поклон, справился о самочувствии и попросил извинения за причиненное беспокойство.

Госпожа Син велела Баоюю поддержать Цзя Чжэня, а служанкам приказала подать стул.

Однако сесть Цзя Чжэнь отказался, через силу улыбнулся и сказал:

— Я пришел с просьбой ко второй тетушке и старшей сестрице.

— Какая же у тебя просьба? — спросила госпожа Син.

— Тетушка, надеюсь, меня поймет, — сказал Цзя Чжэнь. — Жена сына мертва, моя жена заболела. Потому и не удается достойно соблюсти все положенные церемонии. Я хочу просить уважаемую сестрицу на месяц взять все дела в свои руки, тогда я буду спокоен.