- Парикмахерская, - прочитал Крот давно не сияющую неоновую вывеску, которую и так все прекрасно видели.

Кот усмехнулся и спросил любопытствующего элемента:

- А ты что хотел узреть на этом месте? Действующий бордель?

- Да вот, что меня удивляет. Все названия меняют, подстраивая их под благозвучные. Я понимаю, что цирюльник, в современном обществе слово устаревшее и его заменили на парикмахера. Это название, в свою очередь, поменяли на стилиста, но, чем спелеолог не угодил? Сменили на диггера. Это, если я не ошибаюсь, могильщик? Или копальщик?

Он вперился глазами в Жука, сделав вид, что Васю в упор не замечает,

- А я знаю? - раздалось в ответ противное скрипение, напоминающее шелест крыльев майского собрата из отряда насекомых.

- Ты слово парикмахер подели на составные части, - продолжил Крот. - Что получится?

- Парик махер, или парик ма хер.

Виктор согласно кивнул головой:

- Вот так вернее будет, особенно последний вариант. Только "ма" необходимо заменить на "на" и окажется - вполне благозвучно.

- Стилист от слова стиль - это понятно, - неопределённо промычал Жора, при этом показав изрядную долю мимикрии.

- А что, напудренный парик носить на ..., разве не стильно? - смеясь, вмешался Кот.

Бегемот похлопал его по плечу и, широко улыбаясь, посоветовал:

- А ты, Василий, когда вернёшься в цивилизованные места, попробуй это на определение реакции женского населения.

- Ну вы - философы! - прервал их Ворон. - Завязывайте разглагольствовать, а то вечер скоро. Надо как-то с ночлегом определяться.

Мастодонт призадумался и посоветовал товарищам план действия на ближайшее время:

- Есть тут небольшой хуторок неподалёку. Кстати, там можно запасы пополнить, да и вообще - запастись всем необходимым. На этом хуторе все приезжие сталкеры пасутся, кто не рассчитал с провиантом, а особенно - с горилкой.

- Ну так веди, Сусанин! - оживился Вова.

Жёлтое солнце не спеша клонилось к закату. Путь оказался недолгим и вскоре товарищи вышли к намеченной цели. Покосившиеся строения стояли без всякого первоначального плана - чего где поставили. Плетень так же не отличался вытяжкой по струнке и щемящая сердце грусть чего-то родного охватила сталкеров. Знакомая, каждому славянину, разруха вносила успокоение и, как это не парадоксально, создавала в душе уют. Милая грязь под ногами, вместо цивилизованного асфальта, радовала, заставляя почувствовать себя в "своей тарелке". Обругав очередную предательскую лужу, замаскированную толстым слоем пыли, друзья готовы были встретиться лицом к лицу с "Проводником", как его назвал Мастодонт и жившего непосредственно здесь. На мгновение их что-то удержало от окончательного шага выйти из-за кустов, последним кордоном вставших на пути. Пока они обчищали об траву жидкую грязь с обуви, то заодно, сквозь ветки, рассматривали происходящее посередине двора, хоть там ничего необычного не происходило. Достаточно классическая картина небольшого хуторка - мужик колет дрова. С натугой поднимая колун, он с кряхтением обрушивает его на упрямое полено. Небольшие колятся сразу, а вот с крупными экземплярами приходится изрядно повозиться: то с помощью клина, то откалывая с боков небольшими щепами, но обязательно с помощью мата. Чурбан трещит, мужик кряхтит, а у наших героев молниеносно созревает иезуитский план. Спрятавшись в кустах, они готовы привести его в действие. Очередной замах колуна и удар. Едва стальное лезвие касается деревянного торца толстого чурбака, слышится громкий хоровой выдох: "У-у-ух!" Мужик разогнулся и растерянно оглянулся. С подозрением осмотрев вокруг себя видимое пространство, он, естественно, ничего не обнаружил. Постояв в раздумье некоторое время, мужик повторил процедуру колки дров. "У-у-ух!" - разнеслось по окрестностям. Отголоском, даже, промелькнуло одинокое: "Твою мать!" Мужик подскочил на месте, как ужаленный. Вокруг не было ни души. "Показалось?" - промелькнуло в его похмельной голове. "Пора с пьянкой завязывать!" - решил лесоруб. После очередной коллективной помощи, помогающей мобилизовать энергию отдельного человека, усиливая её многократно, донёсся ещё один голос: "Лариска - не пищи! Это не лесопилка". Не дожидаясь непредвиденной реакции подопытного, ставшего объектом глумления, Мастодонт вышел из укрытия и громко поприветствовал хозяина:

- Здорово, дед!

Мат-перемат долго стоял над одиноким хутором, пока Проводнику не налили. После этого он несколько успокоился и даже не стал спрашивать, зачем к нему гости пожаловали. Впрочем, к нему, как было сказано ранее, приходили за одним и тем же и разборчивостью, в гастрономических пристрастиях, как правило, один от другого, не отличались. Дед зачем-то посмотрел в вышину синего неба. Кое-кому показалось, даже несколько тоскливо. Потеребив пальцами редкую поседевшую бородёнку, он тяжело вздохнул и расплылся в блаженной улыбке.

- Во, - сказал Лектор Терминатору на ухо. - Эликсир пошёл по венам.

Тут Проводник спохватился, вернувшись на грешную землю и удивлённо спросил:

- И это всё?

- Своего ему мало, - незлобиво проворчал Диплодок.

- Своё денег стоит, - усмехнулся в ответ Мастодонт. - Причём, отнюдь не гипотетических.

После второй порции горячительного дед пустился в воспоминания, которые сменялись с грустных на радостные и обратно, пока не скатился к горестным. Окинув взглядом полуразрушенное хозяйство, он сделал горькое заключение итогу собственного жизненного пути:

- Старуха померла...

- Все вопросы к Коту, - буркнул Чингачгук. - Он у нас в этом деле большо-о-о-й специалист.

На ночлег разместились прямо во дворе, устроив посередине импровизированную поляну. Проводник разрешил, для пущего уюта, даже развести небольшой костерок в специальном кострище, но сон быстро сморил уставших за день товарищей и разговоров, в этот вечер, не получилось. Не прошло и полчаса, как мирный храп оглашал не только хутор, но и ближайшие окрестности.

Утром, предательский хруст солёного огурца разбудил весь двор. Сталкеры синхронно открыли глаза. Ранние пташки замолкли, перестав щебетать, а ёжики непроизвольно свернулись в клубки. Зайцы, в ближайшем перелеске, приготовились к низкому старту. Нештатный интендант Ворон напрягся, сжимая в руке сапёрную лопату, а личный состав приподнял головы. Рядом с остывшим костром сидела Лариска, возвышаясь над останками продуктов. Огромный огурец застрял во рту, а она боялась жевать...

- Ларисонька, - спросил её Ворон, втыкая штык лопаты в землю, - а ты, случаем, не того?

- Не того, - сердито ответила Барбариска. - Позавтракать, что ли нельзя?

- Одна?

- Вы дрыхните, как сурки...

- Ну, разве если только позавтракать, - примирительно согласился Вова, энергично поглаживая озябшие плечи.

- Чего ты к ней пристал? - вмешался в разговор Лис. - Может она закусывает...

- Без нас?! - возмутился интендант.

Ворон подался всем корпусом к Шмелю и спросил:

- И всё же интересно - если она беременна, то от кого?

- От мужика, естественно...

Сталкеры уже вовсю дымили костерком, когда в дверях хаты появился Проводник. Он зябко поёжился и беглым взглядом осмотрел окрестности. Оценив ближайшую перспективу на погодные условия, дед скрылся за дверью. Не прошло и минуты, как он снова появился на пороге, но уже не в трусах и валенках, а в тёплой фуфайке, помнящей времена Яна Собеского. Видел ли её сам поляк, история умалчивает, но заплаты, которыми ватник был поштопан-перештопан, выглядели ещё древнее. Терминатор ткнул Диплодока локтем в бок и сказал:

- Я уж было думал, что ему придётся прогул поставить.

- Сейчас - дождёшься, - скривился в ухмылке товарищ. - Его грязно-синяя фуфайка помнит всех постояльцев этого двора.

Лектор поднял голову, покоившуюся на груди, и, скептически посмотрев на Проводника, сказал, ехидно усмехнувшись: