— Ни дать ни взять старый актер, играющий клошара, — пробормотал он. — Бумаги при нем были?

— Нет. Ни удостоверения личности, ни старых писем. Мои инспектора, обслуживающие этот квартал, зашли взглянуть на тело, но никто из них мертвеца не знает. Один вроде бы видел, как он рылся в мусорном ящике.

Убитый человек был крупный, с потрясающе широкими плечами. На нем были коротковатые брюки, продранные на левом колене; старый пиджак, чудовищная рвань, валялся на грязном полу.

— Судебно-медицинский эксперт уже был?

— Нет еще. Жду с минуты на минуту. Мне хотелось, чтобы вы посмотрели на труп, прежде чем сюда понаедут.

— Торранс, позвони из ближайшего бистро и попроси как можно скорей прислать группу из научно-технического отдела. И попроси сообщить в прокуратуру.

Лицо человека, лежавшего на колченогой железной кровати, притягивало Мегрэ. Тщательно подстриженные бородка и усы, пожалуй, старили его. Руки такие ухоженные, ногти наманикюрены, а его видели роющимся в помойке…

Но, видно, занимался он этим давно. Комната завалена самыми невообразимыми вещами. И почти все — никуда не годная рухлядь. Старая кофейная мельница. Кувшины с отбитой эмалью, мятые или дырявые ведра, пустая керосиновая лампа без фитиля, непарные башмаки.

— Надо бы составить список всего этого барахла.

Мегрэ подошел к раковине, покрутил кран. Как он и думал, вода отключена. Электричество и газ тоже, как во всех здешних домах, предназначенных на снос.

Сколько, интересно, времени покойный жил здесь? Судя по количеству собранного хлама, достаточно давно. У привратницы и у соседей не спросишь — их нет. Комиссар Аскан вышел на площадку и обратился к малышу Николье:

— Хочешь помочь нам? Спустись вниз. Через несколько минут приедут из полиции, проводи их сюда.

— Хорошо, мсье.

— Не забудь предупредить, что ступенек недостает.

Мегрэ бродил по комнате, время от времени поднимал что-нибудь с полу, обнаружил огарок свечи и коробку спичек. Огарок был прикреплен к дну щербатой чашки.

Впервые за долгие годы службы он сталкивался с подобной картиной, и с каждой минутой удивление его росло.

— Как его убили?

— Несколькими выстрелами в грудь и живот.

— Калибр крупный?

Средний. Вероятней всего, тридцать второй.

— В карманах пиджака ничего нет?

Мегрэ представил себе, с каким отвращением этот утонченный и элегантный полицейский комиссар обыскивал грязные лохмотья.

— Пуговица, обрывок шпагата, кусок черствого хлеба.

— Деньги?

— Две монетки по двадцать пять сантимов.

— А в брюках?

— Грязная тряпка, служившая, видимо, носовым платком, и коробка из-под пастилок от кашля с окурками.

— Бумажника не было?

— Нет.

Даже клошары с набережных, ночующие под мостами, носят в карманах документы, по крайней мере — удостоверение личности.

Явился Торранс и был ошеломлен не меньше Мегрэ.

— Вот-вот будут.

И действительно, Мерс и его подчиненные, предводительствуемые малышом Николье, поднялись по лестнице. Они с изумлением оглядывались.

— Тут что, убийство?

— Да. Говорить о самоубийстве не приходится: в комнате нет оружия.

— С чего начать?

— С отпечатков пальцев — надо установить его личность.

— Жаль пачкать такие холеные руки, но придется — нужны отпечатки.

— Фотографировать?

— Обязательно.

— А красивый был мужик и, видно, крепкий.

Послышались осторожные шаги: пришли товарищ прокурора, судебный следователь Кассюр и его протоколист. Вся троица с недоумением озирала комнату.

— Когда его убили? — спросил товарищ прокурора.

— А вот сейчас узнаем — пришел доктор Лагодинек.

Доктор был молод, полон задора. Он пожал руку Мегрэ, поздоровался с остальными и направился к колченогой кровати. Обитатель комнаты тоже приволок ее либо с улицы, либо со свалки.

— Личность установили?

— Нет.

Народу в комнате набралось много, и все с опаской поглядывали на пол: он так ходил под ногами, что было боязно, как бы не провалился.

— А мы ведь рискуем очутиться этажом ниже, — заметил доктор.

Он ждал, когда кончат фотографировать, чтобы приступить к осмотру тела. На обнаженной груди убитого виднелись три черных пулевых отверстия.

— В него всадили три пули с расстояния примерно в метр. Убийца имел возможность прицелиться: очевидно, жертва спала. В противном случае пули не легли бы так кучно.

— Смерть наступила мгновенно?

— Да. Задет левый желудочек.

— Как вы думаете, пули прошли насквозь?

— Скажу, когда переверну его.

Один из фотографов помог доктору. Насквозь прошла только одна пуля; скорей всего, она застряла в тюфяке.

— Вода тут есть?

— Нет. Отключена.

— Интересно, где он мылся? Тело у него чистое.

— Вы можете приблизительно установить время смерти?

— Между девятнадцатью и двадцатью тремя часами. Когда произведу вскрытие, скажу точнее. Кто он, известно?

— Пока нет. Дадим фотографии в газеты. Кстати, когда они будут готовы?

— Через час устроит?

Фотографы ушли, а остальные эксперты занялись поисками отпечатков пальцев.

— Думаю, я вам больше не нужен? — спросил товарищ прокурора.

— Я, наверно, тоже? — присоединился следователь Кассюр.

Мегрэ неторопливо, с отрешенным видом сосал трубку. Он даже не сразу понял, что обращаются к нему.

— Нет. Я буду держать вас в курсе.

И направился к судебно-медицинскому эксперту.

— Как вы думаете, он был пьян?

— Я был бы изрядно этим удивлен. Впрочем, определим по содержимому желудка. Хотя по внешнему виду я бы не сказал, что этот человек пил.

— Хм, непьющий клошар, — хмыкнул комиссар Аскан. — Редкий случай.

— А если это был не клошар? — заметил Торранс.

Мегрэ молчал. Казалось, он взглядом фотографирует комнату, не упуская ни малейшей подробности.

Эксперты работали уже минут пятнадцать, когда в тупике остановилась машина Института судебной медицины и малыш Николае сбежал вниз, чтобы показать дорогу двум санитарам с носилками.

— Можете забирать.

Убитого перевернули, и все опять уставились на его лицо с аккуратно подстриженной бородкой — лицо благородного отца семейства.

— Здоровый бугай! — пробурчал один из санитаров.

Из-за недостающих ступенек спускаться с такой ношей им было трудно.

Мегрэ подозвал Николае.

— Скажи-ка, юноша, нет ли в квартале парикмахерской школы?

— Есть, мсье Мегрэ. На улице Сен-Дени, через три дома от нашей мясной лавки.

Более десяти лет назад Мегрэ вызвали в одну из таких школ, и он там искал преступника В Париже, вне всякого сомнения, подобных школ немало, имеются и самого высшего разряда. Но вряд ли заведение, располагающееся в районе рынка, принадлежит к первоклассным.

Вероятней всего, первые неумелые опыты ученики этой школы, как, впрочем, и других, делают на клошарах. Готовят там мужских и дамских мастеров, а также маникюрш.

Но чтобы пойти туда, необходимы фотографии. А пока придется ждать, что дадут отпечатки пальцев.

Оставив Мёрса и двух его помощников в комнате, Мегрэ в сопровождении Торранса и комиссара Аскана спустился вниз. Вдохнув в тупике относительно свежего воздуха, они сразу почувствовали себя лучше.

— Как вы думаете, почему его убили?

— Понятия не имею.

Они прошли под арку во двор. Он был завален старыми ящиками и всяким хламом. И тут Мегрэ нашел ответ на вопрос врача. У стены торчала колонка, а рядом на камне — более или менее целый кувшин. Мегрэ решил проверить. Несколько раз качнул вхолостую, но вскоре колонка всхлипнули и полилась вода.

Не здесь ли умывался неизвестный? Комиссар представил, Как он, голый до пояса, обливается водой.

Мегрэ простился с Асканом, пошел по улице Гранд-Трюандери, а потом к рынку. Жара была чудовищная, и Мегрэ зашел в бистро: все равно ему нужно позвонить по телефону; оно оказалось вполне пристойным, и он заказал кружку пива. Торранс сделал то же самое.