С совершенно каменным выражением Ной отвечает:

— Это моя вина. У нас произошло короткое замыкание, и я забыл включить свет. — Я зайду и включу свет, — тут же предлагает он.

Зейн заметно расслабляется, хотя по-прежнему мертвой хваткой держит меня за руку.

— Нет, все в порядке. Ты можешь идти. Спасибо.

Хотя он говорит совершенно спокойно, но не позволяет мне зайти первой.

— Подожди здесь, — говорит он и открывает дверь. Заходит, включает свет, и тут же ото всюду выскакивают его сотрудники, крича: «С Днем рождения!»

Зейн замирает, хмурится, качает головой, словно не веря, потом смотрит растерянно в мою сторону.

— Ты это устроила?

— S-DYNOM va-RYEN’-ya! — ору я. Ольга научила меня, так по-русски с юмором будет звучать «С Днем рождения». Русским не нравится поздравлять по-английски, можно конечно сказать и серьезно, но… Надеюсь, я произнесла все правильно.

Зейн чуть не смеясь изгибает губы, видно я не совсем правильно все сказала.

Ольга вносит торт со свечами — шоколадный с большим количеством свежей клубникой сверху. Звучит музыка и все поют русскую песню поздравляя. И от этих песнопений у меня возникает такое чувство, словно я нахожусь с греком Зорба. Зейн стоит и ошеломленно смотрит на окружающих. Я вижу, что он совершенно сражен происходящим. Песня прекращается, и все хлопают. (Зорба — прозвище любого человека, грека по национальности, от названия романа Никоса Казанзакиса "Грек Зорба" (Nikos Kazantzakis, 'Zorba the Greek'))

— Za-ga-DAT-zhi-LA-nee-ya, — говорит Ольга. Я понимаю, что она предлагает ему загадать желание.

Он кидает на меня взгляд, я широко улыбаюсь. Он вдыхая полной грудью наполняет легкие и задувает все свечи. Все кричат и хлопают. Тут же появляются рюмки с охлажденной водкой, мне суют в руку одну.

И вдруг Ной кричит совершенно непонятную для меня вещь:

— Ах, торт горький.

Я удивленно пялюсь на него во все глаза. Какого черта он несет? Торт еще даже не резали. Зейн поворачивается ко мне.

— Что? — спрашиваю я, оглядываясь на всех, потому что все хитро поглядывают на меня.

— Это древний русский обычай. Гости просят тебя подсластить еду долгим сладким поцелуем.

Я отдаю свою рюмку Нико, мальчику, который кормит птиц, и нахально улыбаюсь ему.

— Я в игре, если ты тоже.

Зейн обнимает меня грандиозным и театральном жестом, а потом поднимает на руки.

— Не урони меня, — смеюсь я.

И начинает целовать. Я представляла, что поцелуй будет быстрым и немного прикольным, смешным, чтобы развлечь толпу, но наши губы соединяются, и к моему удивлению все начинают считать.

Один, Два, Три...

После счета «пять» я перестаю слышать их голоса. Мой рот открывается, поцелуй становится магическим, как из мира фантазий. Меня никто никогда так страстно не целовал, тем боле перед таким количеством людей. В этом поцелуе столько эмоций, мир вокруг становится размытым, нечетким и перестает существовать. В комнате нет никого — только я и Зейн.

Я могла бы остаться в этом прекрасном мире фантазий навсегда, но Зейн отстраняется. Все перестают считать, поднимая рюмки. Несколько секунд Зейн смотрит на меня страстно, потемневшими глазами, потом глубоко вдыхает, у него даже крылья носа трепещут, и опускает меня на пол, поворачивается ко всем. У меня колени превратились в настоящее желе. Господи, пожалуйста, не позволяй украсть этот поцелуй и этот взгляд.

— Osvezhit, — предлагает Ной.

— Это значит обновить, — переводит для меня Зейн.

Наши рюмки быстро пополняются по новой.

Следующий тост говорит Юрий, который дословно переводится, что перерыв между первой и второй небольшой.

— Мы, русские, не приветствуем длительных перерывов между тостами, — объясняет Зейн, и все выпивают свои рюмки до дна.

Я наливаю себе еще водки. Ольга поглядывает на всех с раскрасневшимися щеками.

— Ну, poneslis, — кричат все выпивая.

— Это тоже своеобразный тост, — переводит мне Зейн.

— А сколько будет всего тостов? — спрашиваю я, чувствуя, как алкоголь несется у меня по крови.

— Сейчас время резать торт, — вдруг предлагает Ольга, кладя кусочек на тарелочку и протягивая ее мне. — Первый кусок для именинника.

Я отламываю кусочек и кладу ему в рот. Он облизывает мои пальцы. Вокруг нас спокойно передвигается его обслуживающий персонал, поедая торт и все вкусности, которые приготовила Ольга. Я поднимаю взгляд на Зейна и единственная мысль, которая крутиться у меня в голове, и которую я хочу озвучить — я люблю его, но не могу произнести эти слова в слух. Знаю еще слишком рано.

Рюмки опять наполняются водкой.

— За прекрасных дам, находящихся в этой комнате, — говорит Зейн, глядя мне в глаза.

Мне кажется, что скорее всего это еще один русский обычай, потому что все мужчины вторят ему эхом по-русски, но несмотря ни на что, я краснею от удовольствия. Водка ударяет мне в голову, по-моему уже стоит остановиться, или я не смогу осуществить все, что запланировала.

Я отправляю немного крабового салата в рот и наблюдаю за Зейном, окруженным своими сотрудниками. Они ведут себя с ним так, словно только что обнаружили, что лев тоже подвергается дрессировки. Они пытаются заговорить с ним, но с большой осторожностью. Сегодня у Зейна много открыток, поздравлений с Днем рождения, но я заметила, что никто не купил ему подарка. Наверное, они встали перед такой же проблемой, как и я, но не купят же они ему мастурбатор, в конце концов? Примерно через час Зейн произносит последний тост.

— Na pososhok, — говорит он, и все пьют до дна.

Он берет меня за руку, и мы оставляем эту вечеринку. Как только дверь за нами закрываются, он смотрит на меня сверху-вниз.

— Значит, это ты решила приготовить мне сюрприз, эх? Похоже на американскую вечеринку?

Я ухмыляюсь.

— Американскую вечеринку с водкой, русскими тостами и клубничным тортом?

— Итак... кто тебе сообщил, что у меня день рождения?

— Э... я не могу сказать.

— Значит Ольга.

— Я не говорила тебе этого.

Он ухмыляется.

— Я хочу ей повысить зарплату.

— Правда?

Он пожимает плечами.

— Возможно.

— Ты должен пообещать, что повысишь ей зарплату, прежде чем я соглашусь раскрыть свой источник, — грозно говорю я.

— Ты уже раскрыла свой источник, глупая голубка, — он запускает руку мне в волосы. — Спасибо. Я не праздновал день рождения с двенадцати лет.

— Вау! Почему?

Тень проходит у него по лицу.

— Потому что эта история для другого дня, — говорит он.

Я не хочу, чтобы он печалился сегодня, когда я приложила максимум усилий, чтобы организовать для него такую вечеринку. Я обольстительно улыбаюсь.

— У меня имеется еще один сюрприз для тебя.

— Да? — самодовольно ухмыляясь, интересуется он.

Имеется сладкое.

«Король Карамель»

(Король Карамель (англ. King Candy), также известный как Турбо (англ. Turbo) — главный антагонист полнометражного мультфильма «Ральф».)

— Ах да, — говорю я и веду его наверх в свою комнату. Я открываю дверь и у меня захватывает дух от более ста горящих свечей, видно две девушки успели проскочить наверх, когда резали торт. Пламя мерцает, танцуя по полу, по прикроватной тумбочке, по комоду и подоконнику. Свечи, расставлены так, чтобы показать путь, ведущий к кровати. Я поворачиваюсь, глядя на него, он осматривает комнату с изумлением. Я подвожу Зейна к кровати надавливаю ему на грудь ладонями, чтобы он присел. Он падает на кровать и снизу смотрит на меня.

В мерцающем свете свечей он выглядит таким прекрасным, как падший ангел или совершенная мраморная статуя. С орлиным носом и стальной челюстью, словно Ренессанс годами воял его в своей студии, пронизанной сквозняками.