Министру писать подобныхъ бумагъ, конечно, не рѣшались, но прибѣгали къ волынкѣ, а въ промежутокъ расправлялись по-своему. Протесты и вмѣшательство членовъ правительства по большей части ни къ чему не приводили. Военные всегда находили какія-нибудь увертки, часто прикрываясь тѣмъ же ген. Юденичемъ. Укажу, напримѣръ, на знаменитый въ нашихъ анналахъ процессъ техника Садыкера, окончившійся смертной казнью.
Анатолій Садыкеръ, русскій бѣженецъ въ Финляндіи, былъ заподозрѣнъ военными кругами въ сношеніяхъ съ большевиками. Когда онъ, при содѣйствіи властей арміи, переѣхалъ въ Ревель и поступилъ на службу къ начальнику снабженія, то черезъ три недѣли его вызвали по «служебному поводу» въ Нарву, а тамъ контръ-развѣдка упрятала его въ тюрьму, отдавъ подъ военно-полевой судъ. Садыкеръ началъ молить о защитѣ Е. И. Кедрина и другихъ министровъ, прося вмѣшаться въ его дѣло, обставить судъ всѣми гарантіями для его защиты и дать ему возможность доказать свою невинность. У него въ Финляндіи оставалась жена и годовалый ребенокъ. Кедринъ предложилъ военному прокурору зорко слѣдить за слѣдствіемъ и о ходѣ его извѣщать.
Вскорѣ состоялся судъ. Свидѣтели, на которыхъ неоднократно ссылался Садыкеръ, опрошены не были, письмо нѣкоего Хаджетлаше, служившее, по мнѣнію военныхъ, уликой, на судъ представлено не было, и въ результатѣ былъ вынесенъ смертный приговоръ. Е. И. Кедринъ обратился телеграфно къ ген. Юденичу, прося его о пріостановленіи приговора и пересмотрѣ дѣла. Послѣдовалъ такой обмѣнъ телеграммъ:
Ревель, Нарвская 8, Министру Юстиціи Кедрину
Передана 4 ноября 1919 г.
Приговоръ обвинительный. Жена осужденнаго Садыкера умоляетъ немедленно возбудить дѣло о дослѣдованіи, ибо дѣло не выяснено.
Предсѣдательствующій Васильевъ.
Нарва, Главнокомандующему ген. Юденичу.
Передана 4 ноября 1919 г.
Узнавъ приговоръ Садыкера, считаю долгомъ поддержать ходатайство жены осужденнаго о пріостановленіи исполненія приговора. Предсѣдательствующій Васильевъ телеграфировалъ, что дѣло не выяснено. Въ виду этого отзыва, считаю необходимымъ произвести дополнительное разслѣдованіе, допросивъ свидѣтелей, на которыхъ ссылался обвиняемый и которые остались не допрошенными, вслѣдствіе пребыванія въ Финляндіи. Дополнительное разслѣдованіе представляется особенно необходимымъ, вслѣдствіе пропажи документа, который могъ бы уличить подсудимаго, почему содержаніе его приходилось установлять свидѣтельскими показаніями, что всегда сбивчиво и опасно. При такихъ обстоятельствахъ отказъ отъ дослѣдованія — будетъ отказъ въ правосудіи, почему считаю своимъ нравственнымъ долгомъ просить приказать пріостановить исполненіе приговора.
Министръ Юстиціи Кедринъ.
Министру Юстиціи сѣверо-зап. правительства Кедрину.
Изъ штаба арміи, 5 ноября 1919 г.
Согласно указанія въ опросномъ листѣ предсѣдательствовавшаго на судѣ Васильева, виновность Садыкера признана единогласно всѣмъ составомъ суда. Постановленія суда съ ходатайствомъ о помилованіи не представлено. Законныхъ основаній къ возобновленію дѣла не заявлено.
Главнокомандующій Юденичъ.
Былъ ли дѣйствительно невиненъ Садыкеръ въ приписываемомъ ему дѣяніи — судить не берусь, такъ какъ не знаю подробностей дѣла, но помню, что о казни Садыкера ходили потомъ весьма нелестные для Нарвы слухи. О вмѣшательствѣ Кедрина въ это дѣло знали многіе и въ Нарвѣ и въ Ревелѣ, и когда услышали, что Садыкеръ все-таки казненъ, нѣкоторые прямо стали говорить, что въ Нарвѣ испугались, какъ бы Кедринъ «не испортилъ» этого дѣла. Поспѣшность, которую проявилъ ген. Юденичъ, или стоящіе за его спиной, вовсе не вызывалась объективными обстоятельствами. Съ мнѣніемъ министра юстиціи во всякомъ случаѣ слѣдовало посчитаться и дать возможность обвиняемому защищаться на судѣ. Иначе — въ чемъ же была разница между краснымъ и бѣлымъ правосудіемъ?
Или вотъ другой образчикъ подозрительной «поспѣшности», когда по поводу смертнаго приговора вмѣшался министръ земледѣлія П. А. Богдановъ.
18 октября 1919 г. онъ получилъ изъ Гдова телеграмму слѣдующаго содержанія:
Правленіе гдовскаго союза кооператоровъ проситъ васъ оказать содѣйствіе о пріостановкѣ смертнаго приговора надъ членомъ нашего правленія Александромъ Федоровичемъ Моховымъ и служащимъ Иваномъ Ивановичемъ Соловьевымъ. Одновременно подаемъ просьбу на имя главнокомандующаго о помилованіи. Просимъ поддержать. Осужденные находятся въ гдовской тюрьмѣ. № 765.
Правленіе: Васильевъ, Епифановъ, Дмитріевъ, Евсѣевъ.
Въ тотъ же день Богдановъ огласилъ телеграмму въ совѣтѣ министровъ, и подъ этимъ числомъ значится въ журналѣ совѣта экстренное постановленіе:
XIII.
Слушали:
Вопросъ, внесенный Министромъ Земледѣлія, о приговорѣ военнаго суда, коимъ членъ правленія Гдовскаго Кооперативнаго Союза Александръ Жоховъ и служащій того же Союза Иванъ Соловьевъ присуждены къ смертной казни.
Постановили:
Просить Главнокомандующаго сдѣлать распоряженіе о пересмотрѣ дѣла Жохова и Соловьева, непричастныхъ къ большевизму по удостовѣренію нѣкоторыхъ министровъ.
На основаніи этого постановленіи, въ 4 1/2 часа того же дня Богдановъ послалъ срочную телеграмму ген. Юденичу, прося о помилованіи указанныхъ лицъ, телеграфировавъ одновременно о посылкѣ этой телеграммы правленію союза и гдовскому коменданту. Отвѣтъ получился только 23 октября (спустя пять дней):
Спѣшно (!).
Утвержденный главнокомандующимъ приговоръ по дѣлу Мохова и Соловьева приведенъ въ исполненіе девятнадцатаго октября.
Генералъ баронъ Вольфъ.
На короткомъ, въ полтораста-двѣсти верстъ разстояніи Ревель — Гдовъ, спѣшная телеграмма Богданова, конечно, была получена въ тотъ же день, т. е. 18 октября. Но дѣло представили такъ, какъ если бы она шла 3–4 дня, а въ промежутокъ Мохова и Соловьева повѣсили. «Извините, молъ, не виноваты, телеграмма запоздала, видите, какъ спѣшно отвѣчаемъ вамъ».
Ни Моховъ, ни Соловьевъ, по словамъ людей, заслуживающихъ довѣрія, большевиками не были. Нѣкоторые министры знали ихъ лично. Впрочемъ, гдовское начальство и самого министра Богданова, какъ увидимъ ниже, не прочь было бы повѣсить.
Только разъ удалось Кедрину арестовать одного безобразника — знаменитаго вѣшателя полк. Энгельгардта, начальника контръ-развѣдки Балаховича въ Псковѣ. Но это было въ самомъ началѣ дѣятельности правительства въ Ревелѣ, и арестъ состоялся при содѣйствіи эстонской полиціи. Но и этого дѣла не довели до конца. Военный судъ, куда Кедринъ передалъ дѣло, ровно ничего не сдѣлалъ. Просидѣвъ въ тюрьмѣ до ликвидаціи арміи, Энгельгардтъ вышелъ оттуда безъ всякихъ для себя послѣдствій. Много позже объ этомъ дѣлѣ Е. И. Кедринъ писалъ въ парижскихъ «Посл. Нов.» довольно подробно, квалифицируя роль главнаго героя, полк. Энгельгардта, въ самыхъ рѣзкихъ выраженіяхъ.
Несмотря на свой преклонный возрастъ, Е. И. Кедринъ порою загорался, какъ юноша. Искренній либералъ, онъ умудрился устроиться въ своемъ вѣдомствѣ какъ-то такъ, что его кругомъ облѣпили весьма право-настроенные люди. На эту странность обратили вниманіе даже со стороны, изъ Риги. По просьбѣ Кедрина, наше правительство просило однажды латвійскія власти оказать содѣйствіе въ переѣздѣ изъ Риги въ Ревель одного судебнаго чиновника, котораго особенно пожелалъ имѣть у себя на службѣ Е. И. Кедринъ. Когда нашъ представитель въ Ригѣ предпринялъ соотвѣтствующіе шаги, ему откровенно выразили изумленіе, что сѣв.-зап. правительству нужны въ качествѣ «незамѣнимыхъ работниковъ» дѣятели бывшаго «союза русскаго народа». Оказалось, что чиновникъ, о которомъ такъ жарко хлопоталъ Е. И. Кедринъ, состоялъ до революціи предсѣдателемъ одного изъ отдѣленій этого союза!
