- А что ты хочешь? - спрашиваю я, вслушиваясь в голос Зорро, как терапевт в легочные хрипы.

  Красавица не теряется. Она уже все подготовила заранее. Эта дамочка купит у вас самый ценный товар, а расплатится прошлогодним снегом. Или натурой, если вы будете настойчивы и пригрозите иском.

  - Много денег, - тараторит Зорро, - главные роли в нескольких высокобюджетных голливудских фильмах и...

  Мое дыхание замирает. Даже не могу представить, что она еще захочет.

  - И чтобы они имели успех!

  - Кто? - спрашиваю. - Фильмы или роли?

  - И то и другое! - решает блондинка. - Оскара хочу! Только на этих условиях я отдам вам Фантомаса с Владом и выйду из игры.

  Все-таки не зря изобрели узду для лошадей. Я кажусь себе заправским гусаром, когда напоминаю Зорро о том, что она - мой агент и не ей ставить условия.

  Дамочка не сдается.

  - Да, это так, - соглашается она. - Но ты мне поручил просто наблюдать и сообщать. А я предлагаю другое - сама организую ловушку. Проявлю инициативу! И хочу за это оплату. Разве не справедливо заплатить бедной женщине за труды?

  Зорро - не первый мой агент, но возможно последний. Пусть она - бабочка, но я-то энтомолог! Вижу ее насквозь. Нетрудно понять, что блондинка хотела сыграть сама в игру под названием 'Молодой, успешный и единственный выживший', но по какой-то причине догадалась, что у нее это не получится.

  - Если сделаешь все быстро, то обещаю расплатиться сполна, - говорю. - Крайний срок - послезавтра.

  Я не вру. И слона можно превратить в примадонну, в наше время это лишь вопрос денег. К тому же Зорро артистична. Американские Хранители смогут дать ей толчок (хотя многие бы ограничились пинком под зад).

  - Завтра утром - Фантомас, а вечером - Влад, - в голосе блондинки появляются деловые интонации. Она стала бы неплохим брокером, если бы сделала ставку на верхнюю часть своего тела.

  Я верю в деловые качества Зорро, но поиск не останавливаю - мало ли что. Покидаю апартаменты таинственной Анны, сажусь в авто и несусь к одному из бункеров. У меня еще несколько нерешенных проблем. По пути делаю звонок.

  - Шеф, скоро мы возьмем Фантомаса. Я планирую ее подстрелить, а потом уже разговаривать, - мой доклад как обычно краток.

  ЖЗ в курсе происшествия с Владом, гибели Черномора, но новая информация превращает моего бровастого собеседника в мудреца-молчальника на целую минуту. Я терпеливо жду, вливаясь в поток машин. Кстати, автомобилей в Москве стало гораздо меньше. Люди бегут. Они не понимают, что происходит, но все равно бегут как кенгуру из горящего сибирского болота.

  - Андрей... гм... мальчик мой, - оживляется молчальник. - Нам нужно поговорить.

  Интонации шефа мне кажутся подозрительными. Уж не на пасеке ли он? Мед так и сочится из трубки.

  - Говорите, шеф, - я отвечаю тоном занятого человека, который только что из хулиганских побуждений проверил на прочность бампер непонятной черной audi с включенной мигалкой.

  - Предлагаю поговорить в тихом месте, скажем, в парке, - сообщает шеф.

  Бедная ауди! Она не следит за нашим разговором, поэтому теряется в догадках, почему в ее зад въехали во второй раз, когда она уже освобождала дорогу.

  - А-э... Виссарион Григорьевич? Как слышите? - в переводе с официоза это означает 'Вот и ты слетел с катушек, старый хрыч. Скоро все там будем'.

  - Встречаемся на аллее Цветного бульвара у памятника двум клоунам, - если ЖЗ свихнулся, то у него последовательный бред.

  - Когда? - спрашиваю.

  - Как только туда доедешь.

  На моей памяти шеф впервые готов выползти из помещения.

  - Вас понял, - что ж, мои цели немного меняются. ЖЗ удостоил приватной беседы. Что бы это значило?

  Сворачиваю к Цветному, выгружаюсь рядом с двумя бронзовыми остолопами, прыгающими друг через друга (представляю, как они оба хотят, чтобы этот прыжок завершился!), и на ближайшей скамье обнаруживаю шефа. Его ярко-красный блестящий галстук привлекает внимание всех сорок в округе. Они летают над скамьей и обмениваются впечатлениями так, как это делают все птицы - глазами пожирают приглянувшуюся вещь, обдумывают увиденное, а результат размышлений выпускают через отверстие рядом с хвостом.

  - Присаживайся, Андрей, - предлагает мне ЖЗ.

  - Спасибо, постою, - шефу хорошо, его сороки не тронули, а о местах рядом с ним такого сказать нельзя.

  - Я хотел поговорить об этой Анне, Фантомасе, - говорил ЖЗ, смотря куда-то в сторону. - Считаю, что если будет возможность захватить ее живой, то лучше это сделать. Ее ранения должны позволить ей прожить чуть дольше тех нескольких минут, которые ты обычно отводишь под допрос.

  - Зачем, Виссарион Григорьевич? - мне кажется, что сейчас не до разговоров с Претендентами.

  - Я хочу знать, кто она такая, - отвечает шеф. - Это желание имеет отношение не только к делу. Оно еще и личное.

  Мои брови удивленно ползут вверх, а мой лоб становится все уже и уже. Я ничего не понимаю. Какое такое личное? ЖЗ - это робот без семьи, друзей и вредных привычек.

  - Но иногда личное для дела значит больше, чем все остальное, - загадочно добавляет шеф. - Все зависит от результатов.

  Я прошу и даже требую объяснений. Довольно с меня загадок! Мне только-только удалось встать на путь их разрешения.

  Шеф тяжело вздыхает, поднимается со скамьи и на его место тут же падает очередной плод размышлений сороки.

  - Понимаешь, Андрей, это все очень сложно, - медленно начинает переходить к сути ЖЗ. - Если вернуться к тому случаю... на двадцать два года назад... то, как знаешь, я руководил операцией. И принял непростое решение сохранить жизнь мальчику.

  Я молчу. Меня одолевают плохие предчувствия.

  - Это не было нарушением, - объясняет шеф, - мальчика проверили, он не представлял опасности, но обычно в подобных случаях мы уничтожаем всех причастных. Я просто пошел против традиции.

  Я все еще молчу. Что тут сказать? Даже полный идиот бы понял, к чему подводит ЖЗ.

  - У мальчика были неплохие способности для того, чтобы стать Хранителем. Даже очень хорошие. Я отдал его на обучение, собираясь следить за судьбой своего подопечного, а чтобы не возникало ненужных вопросов, слегка изменил в документах дату рождения.

  - Сдвинули на полтора месяца? - догадываюсь я.

  - Да, Андрей, да. И сам факт того, что мальчик среди нас, доказывает, что чудо тогда свершилось. Родители сумели сделать задуманное: их девочка стала мальчиком еще в утробе. Это, конечно, запустило аномалию, но мы быстро с ней справились. Понимаешь, Андрей? При родах не было никакой девочки и быть не могло. Плод был один. Я лично проверил.

  Представляю, как шеф это проверял, но меня сейчас волнует другое. Точнее, сразу две вещи. Личное - кажется, я знаю, кем были мои родители. И профессиональное - факты, показания, свидетельства указывают на то, что девочка все-таки была.

   Если кто-то думает, что открытие по поводу родителей тут же изменило мою жизнь, что я устроился на работу по выращиванию помидор и записался на курсы кройки и шитья, то он промахнулся. Меня воспитывали с большей энергией, чем сверхдеятельная девица тратит за всю жизнь на своего благоверного. А это значит, что я живу не для родственников, жен, детей, болонок, кошек, матрешек и отважных хомячков и даже не ради себя. Короче, у меня, как у Гарри Поттера, всегда был долг, но никогда не было родителей.

  Мой следующий визит - в бункер, где стоит железная клетка, в которой живет балбес, вынесший вопрос о гримуаре на семейный совет. Поначалу я хотел использовать балбеса в качестве маяка, чтобы проникнуть в Первый Дом, но теперь отказался от этой идеи.

  Павел Викторович Лазарев (он же 'балбес' - примечание для склеротиков, аутистов и альтруистов) прошел только один этаж, а с восьмого этажа, где он окажется, если попробует опять, очень трудно прокладывать себе дорогу на первый, даже используя лестницу. Нет, сейчас мне нужен более продвинутый маяк. Хотя ритуал и нереален, это не мешает к нему подготовиться.