Когда в окно особняка Волконской влетели гранаты, то ранили всех, кто был в подвале, включая Влада. Черномор не знает точно, что с ним случилось дальше, но предполагает, что он мог и ускользнуть.

  Несмотря на плохие новости, я выражаю Мише свое восхищение скоростью добывания информации, но мой друг сообщает странным равнодушным голосом, что еще остались несколько важных вопросов, но, увы, Черномор на них ответить не сможет.

  - Почему? - интересуюсь я.

  - Она умерла, - говорит Миша.

  Н-да... Мне жаль Черномора. Она была красивой, коварной и отважной. Хотя с такими качествами до старости доживают редко, умереть от рук своих все-таки обидно. Теперь сердца Влада и Миши свободны от высоких чувств и могут целиком посвятить себя низким делам.

  Я не знаю, нужно ли выражать Мише сочувствие, поэтому просто говорю, что Черномора надо бы похоронить побыстрее, до того, как Москва покроется вулканической пылью, а на улицах будут валяться бесхозные трупы. Миша посылает меня подальше и я даю отбой.

  Теперь все внимание на раскопки. Строители поначалу отказываются разбирать завалы, опасаясь новых волков, подсылают ко мне трех переговорщиков, но я вновь проявляю недюжинный дар убеждения.

  - Мы вас будем охранять от неприятностей, - тихо говорю трепещущим работникам кирпича и бетона. - Так хорошо охранять, что не найдется никого, кто стал бы охранять вас от нас. Вы видели, что произошло. Лучше не злите меня, а займитесь делом. Наша сделка в силе. Если кто-нибудь из вас погибнет, выполняя свой долг, то его семья получит двадцать тысяч баксов. Если кто-то решит улизнуть, то семья получит от осла уши. Кто будет ослом - догадайтесь сами. Если кто-то захочет сачкануть, то накажем рублем. Видите того громилу с мачете? Его фамилия Рубль. Вопросы есть?

  Один из переговорщиков, совсем невысокий крепыш с приплюснутым носом, роется в складках большой синей робы и извлекает на свет какую-то потертую белую книжицу в мягкой обложке. Показывает мне.

  'Кодекс законов о труде' - красуется надпись на ней. Оригинальный ход! Настолько оригинальный, что решаю дать строителям шанс. Я ведь цивилизованный человек, в конце концов, и найду общий язык даже с нервной голливудской звездой, принимающей меня за адвоката своего бывшего мужа!

  - Вы работаете по контракту, - говорю, кивая на 'Кодекс'. - Имеете право его расторгнуть, подав письменное заявление за две недели до дня расторжения. С начальником отдела кадров вы уже знакомы. Его зовут Рубль. Желающие могут подать заявления об уходе сейчас и через две недели получат полный расчет. Или еще вариант - вы можете взять больничный на это время. По вопросу больничного обращайтесь тоже к начальнику отдела кадров.

  Строители поражены моими знаниями законов. Они смотрят на указанную персону. Это - Егор, Хранитель из Сибири, огромный здоровяк со шрамами через все лицо, память о рукопашной с медведем. В руках Егора мачете, которое он никак не может убрать обратно в ножны на спине. Весь вид этого Хранителя говорит о том, что у него действительно можно получить больничный, но лишь по разряду 'производственная травма, приведшая к инвалидности'.

  Мне кажется, что я все объяснил так доступно, что даже глухонемой австралийский туземец понял бы меня. Что тут рассуждать? Работа должна быть выполнена. Мне нужно знать, есть под развалинами Влад или нет. Если на то пошло, то я стараюсь и ради этих робких охламонов тоже.

  У строителей остался лишь один невысказанный вопрос. Им интересно, будут ли их бить среди бела дня в центре Москвы, если они откажутся? Мои глаза говорят: да, будут. Определенность сразу успокаивает. Переговорщики возвращаются к своим. Буквально два слова на узбекском (против целой моей речи) и работа закипела! 'Мы влипли'. Удивительно емкий язык...

  Но мои труды почти напрасны. Влада под развалинами нет. Раскопки продолжаются (ведь трудно разрыть за час все завалы), но чувствую, что все бесполезно. Единственная удача - обнаружение записной книжки Влада. Она - маленькая, в черной кожаной обложке, очень похожа на уменьшенную копию злополучного гримуара. Влад - все же большой консерватор, несмотря на свои выкрутасы. Он не признает электронные блокноты.

  Забираю черную книжечку из смуглых грязных рук строителя. Держу ее как драгоценность. Еще бы - тут, похоже, судьба за нас. Книжка мне пригодится в ритуале проникновения в Первый Дом, если когда-нибудь решусь его провести.

  Я столько раз уже упоминал этот ритуал, что пришло время описать подробнее (хотя настроение портится даже от мыслей о нем!).

  Итак, ритуал делится на три части: выполнимую, нереальную и самоубийственную. Выполнимая часть проста: нужно найти дверь, намалевать на ней полезные письмена на арамейском, и встать напротив, сжимая в руке книгу, собственноручно написанную Претендентом (чем больше этажей прошел этот Претендент, тем лучше результат). Книга получается аналогом гримуара, но, чтобы она сработала, нужно выполнить одно дурацкое условие: вложить в книгу по локону 'двух наивных любящих тебя красавиц'. (Звучит как идиотизм, но я встречал еще и не такое, причем, без всякого участия магии, одни лишь светские правила хорошего тона чего стоят).

  Нереальная часть такова: эта дверь должна вести в только что возникшее озеро жидкого огня. (Здесь глупо даже комментировать, где я возьму такое озеро?).

  Самоубийственная часть самая простая: в дверь нужно войти (то бишь прыгнуть в озеро жидкого огня), думая о том из Претендентов, который сейчас находится в Первом Доме. Если все получится, то в конечном итоге окажешься рядом с этим товарищем. А если не получится, то никто не потратится даже на гроб: ритуал - самоутилизация в чистом виде.

  Короче говоря, ритуал придумал затейник, кому обычное самоубийство с помощью пистолета или веревки кажется пресной прогулкой по булонскому лесу, где все лица тамошних проституток уже отлично знакомы.

  Я перекладываю ответственность за дальнейшие раскопки на грозного Егора, оставляю распоряжение воздать строителям по заслугам и спешу к дому Фантомаса. Если не Влад, то пусть хоть Анна окажется в моих руках! Я готов оплатить похороны этих двоих из собственного кармана.

  Прихватываю с собой Стаса, уже у искомого дома к нам присоединяется Миша, мы тихонько открываем замок... но поздно, черноволосая птичка улетела. В этой квартире никто не живет как минимум несколько дней.

  Осматриваю помещение и сразу нахожу увядшие цветы и наспех убранные в шкаф сумки. В них - еда и много пустого места. Заглядываю в холодильник - скоропортящиеся продукты из сумок переложили сюда. Прикидываю примерный вес, громоздкость... нет, девушка такое не стала бы тащить. Ей это принесли. Возможно, вместе с цветами... хотя, скорее, цветы были чуть раньше. У курочки гостил поклонник. Он принес сумки с едой, но на ночь не оставался. Наверное, приехал на следующий день и увез куда-то нашего Фантомаса.

  Стас ловко снимает отпечатки пальцев с упаковок и пакетов. Миша ругается - местоположение сотового Анны по-прежнему не определяется. Зато у нас есть полезный список входящих и исходящих звонков. Я роюсь в сумках и на дне нахожу магазинный чек. Это же надо быть такими простофилями! Не удивлюсь, если ее поклонник еще и карточкой расплатился. Или он тогда не скрывался? 'Скрывался, скрывался, - говорю себе. - Словно жираф в капустном поле'.

  Редко какое следствие продвигается так быстро. Уже через час у нас есть ФИО поклонника, адрес и место работы. Вот только его дом пустует, семья выехала в неизвестном направлении, а сам он непонятно где. Но это не беда. Нам нужно совсем немного времени, чтобы выяснить все.

  Однако удача считает, что пришла пора наконец улыбнуться и мне. Мой телефон трезвонит, я подношу его к уху и слышу, что это она - удача. Правда, у нее голос Зорро.

  - Я с Владом давно не говорила, но зато придумала, как навестить Фантомаса, - поет наша ушастая блондинка. - Что мне за это будет?