Литмир - Электронная Библиотека

Послу из Екбатаны я сказала, что нет на свете ничего прекраснее коней.

Царский сын Адония пытался совершить то же, что и Авессалом. Однако ж бедному Адонии никогда не сравниться с Авессаломом, он лишь бледное его подобие, Авессалом имел святость и силу, у Адонии же есть одна только алчность. Адония таков, каков был бы Мемфивосфей, если б возжаждал власти.

Несколько священников и Иоав поддержали его. Священники полагают, что царь слишком глубоко проник в священнослужение, они хотят сохранить Господа для себя. Иоав хочет вновь стать начальником над войском, и Адония обещал ему это.

У источника Рогель Адония объявил себя царем, сам объявил себя царем, то, что случилось, есть то, что случится, а прежде он велел слугам своим спросить у меня совета. И я сказала: делай, как тебе угодно, все вещи пребывают в покое на своих местах, если никто не приводит их в движение, в конце концов должно царю Давиду решить, кто же придет после него, иди к источнику Рогель и объяви себя царем, и пусть случится то, что должно случиться.

Источник Рогель расположен там, где царский сад переходит в долину Енном, там венчали царей, прежде чем пришел сюда Давид.

Перед тем как отправились Иоав и Адония к источнику Рогель, Иоав убил Амессая, начальника над войском, поразил его собственным своим мечом. Амессай должен был созвать иудеев, чтобы подавить возмущение в колене Вениаминовом, так я приказала, надлежало ему возвратиться в Иерусалим через три дня, но промедлил он более назначенного ему времени. Тогда Иоав вышел ему навстречу, сказавши Давиду: Амессай обманул тебя! И встретил Иоав Амессая, и обнял, взявши его за бороду, и поразил его в живот своим мечом, так что выпали внутренности его на землю, жестокость мужей друг к другу непостижима, короткий и быстрый удар наискось снизу.

И когда Адония велел трубить трубами, и избрал сам себя, и думал, что он царь, — тогда я пошла к Давиду. И был со мною Нафан, он возвратился сюда, я намеренно призвала его только ради этого, Нафан сказал мне: да, ты — тот, кто.

И я вошла к Давиду и сказала:

Помнишь ли, как дал ты мне клятву, что Соломон будет тем, кто придет?

Да, сказал Давид. Помню.

А теперь, вот, Адония воцарился, сказала я. И ты не знаешь о том.

Я — царь, сказал Давид.

Адония затрубил трубою и велел призвать к себе всех царских сыновей, он заколол тучных тельцов и овец для праздника воцарения, священники и Иоав тоже с ним.

В эту минуту вошел Нафан, он стоял у двери, я сказала ему: войди, когда я произнесу имя Иоава.

Зрение царя теперь очень притупилось, и я сказала: вот, пророк Нафан здесь.

И Давид сказал: пророк Нафан.

Господин мой царь, спросил Нафан, сказал ли ты, что Адония — тот, кто придет после тебя? Повсюду в городе я слышу крики: «Да живет царь Адония!» И у источника Рогель готовятся к празднику воцарения, и ни меня, ни Вирсавию, ни Соломона не пригласили туда. Не сталось ли это и вправду по воле господина моего царя?

И Давид сказал:

Позовите ко мне Вирсавию!

И я сказала:

Я еще здесь.

Я обещал тебе и клялся, сказал он, я помню, то была ночь, которая отвратительно пахла кровью, ночь в палатке из ослиных шкур, мы были одни и полны хмельной любовью, и тогда я обещал, что Соломон будет тем, кто придет, то была ночь, когда ты убила Шеванию, мне никогда не забыть ее.

Ты знал? — спросила я.

Как же я мог не знать этого? — сказал он. У тебя не было выбора, бедный отрок сам во всем виноват.

Шевания? — сказал Нафан, ведь он ничего не знал.

Да, сказала я, Шевания.

Тогда я думал, что все мои обещания как дуновение ветра, сказал царь. Я думал, будто могу обещать что угодно. Потому и поклялся клятвой.

Да, сказала я. Этого я никогда не забуду.

Но Господь взял меня в руку Свою и вновь поднял меня на престол. И Он превратил дуновения мои в бури, а клятвы мои — в скалы.

Да, сказала я. Скалы.

Вот почему Соломон — тот, кто придет, он сядет на престоле моем после меня и будет сидеть на царском муле, и первосвященник Садок и пророк Нафан помажут его в грядущего царя над Израилем.

И мы все сказали: аминь.

И Соломон был помазан, и сел на царского мула, и весь народ в Иерусалиме восклицал: да живет царь Соломон! И играл народ на свирелях и рассыпал под ноги ему пальмовые листья, и Адония очень испугался, нет, он даже мнимым царем не был, он сразу поспешил к скинии Господней, и бросился к жертвеннику, и ухватился за роги его, ибо там никто не мог его убить.

И я сказала Соломону: от него тебе ничего опасаться не надобно, отпусти его, поклянись ему своею клятвой, что не убьешь его. И Соломон дал ему свою клятву, и Адония с миром ушел в дом свой, в дом Авессалома.

Давид же призвал Соломона к себе и объяснил ему, кого должно умертвить мечом; вот, скоро я отойду в путь всей земли, сказал он Соломону, ты же будь тверд и будь мужествен. Прежде всего Иоав, всю жизнь свою он ходил по колено в крови, он умертвил Амессая, военачальника, и он умертвил любимого сына моего, отрока Авессалома, и потому не отпусти седины его мирно в преисподнюю. Далее, не оставь безнаказанными тех, что злословили меня тяжким злословием, когда Авессалом обманом свергнул меня с престола, тех, что потом благословляли меня и плакали от любви, когда я возвратился, ты знаешь, что тебе сделать с ними, чтобы низвести седину их в крови в преисподнюю.

Все это Соломон должен был исполнить, когда царь умрет.

Да живет царь вечно, да умрет он скоро!

Он прекратил большие вечерние трапезы. Мемфивосфей погружен в глубокий сон, а если пробуждается порою, подле него всегда слуга с чашею вина.

После того как прекратил царь вечерние трапезы, он все больше худел, ел он теперь разве что немного жертвенного мяса в скинии, жевал кусочки вареного мяса, члены его отощали, кости прилипли к коже, чрево опало, и зубов не осталось.

Соломон каждый день упражняется на кинноре, царю Давиду нравится слушать его игру. Петь царь Давид более не может и все-таки поет. Кадык его, похожий на рог жертвенника, прежде трепетал от пения диковинным образом, и он походил на павлиньего голубя, теперь же горло только дрожит, издавая странно надтреснутый, дребезжащий звук. Он делается все меньше, скоро ты, писец, не сможешь удержать его в маленьких силках твоих письмен.

Иоав еще ходит по дому, он знает, что обречен смерти, каждый день он приносит жертвы в скинии Господней, он чувствует над собою страшную тяжесть Господа, плечи его согнулись, походка стала шаркающей и спотыкающейся, Бог начал прижимать его к земле, ведь он знает, каков Бог.

Мне Иоав каждый день дарит смоквы, у него есть сад со смоковницами у подножия Кармила, он знает, что я люблю смоквы более всякой другой пищи. И он преподносит их будто жертву, которая неким образом могла бы оказаться полезной для него, первые смоквы, и смоквы осенние, и лепешки со смоквами, именно от смокв тело мое тяжелеет и внушает все больше почтения.

Тех десять жен, которые не последовали за нами в Маханаим и которыми Авессалом овладел в священном своем безумии, царь велел запереть в женском доме, никому не дозволено ни входить туда, ни выходить, еду им подают через отверстие в двери, они должны жить как вдовы, говорит он, это я так сказала, они скорбят по Авессалому, еду им ставят каждый день, но, быть может, все они уже умерли.

Иногда царь спрашивает:

Где Шафан? Я хочу, чтобы он играл мне. Шафан, отрок.

Тогда Соломон идет к нему и играет, и царь говорит: не забывай своих упражнений, Шафан! Музыка должна течь из-под правой твоей руки как священный елей и птичий щебет!

_

И вот поразил царя Давида телесный озноб, пронизывающий до костей. Случилось это в месяце зифе, когда всем остальным зной казался невыносимым. Сон удалился от него, и он все более напоминал видом одинокую птицу на кровле.

Его покрывали многими овечьими шкурами, теми, какими прежде махали пред лицом Господа, однако же царь непрерывно трясся и дрожал от холода.

45
{"b":"556444","o":1}