– Получите справочку, – смеется здоровенный парень, похожий на медведя. Он протягивает жениху и невесте лист бумаги, на котором что-то написано простым карандашом. Все смеются вместе с ним, и смех такой заразительный, что я тоже не могу удержаться.

После того, как Агата и Руслан дают друг другу клятвы любви и верности, начинается настоящее веселье. Проголодавшиеся «гости» быстро сметают половину угощений и отправляются танцевать. Музыка льется из потрепанного проигрывателя на батарейках.

Я танцевать не умею, но чьи-то руки сразу втягивают меня в хоровод. Улыбчивые лица мешаются, сливаются в одно, голова начинает кружиться – тут дело в вине. Все скорее дурачатся под музыку, чем танцуют, и я совсем расслабляюсь. Как было бы хорошо, если бы этот день не заканчивался! Трудно поверить, что завтра мы вернемся в ужасный Центр. Снова бежать, снова бороться, снова выживать. Но в любом случае это будет последний раз. Если мы победим, то станем свободными и пойдем на поиски лучшей жизни. Если проиграем – умрем или попадем в плен; шансов на спасение точно не будет.

Быстрая мелодия сменяется медленной, и толпа рассыпается на парочки. Рядом со мной тут же возникает Ник:

– Танцуешь?

Я ищу глазами Адама, но его нигде нет. Странно, я с самого утра его не видела.

– Извини, я устала немного. Скоро вернусь.

Я бреду через толпу, мимо жениха с невестой, мимо Маши с Гарри и мимо Кирилла с коротко стриженной девушкой. Музыка стихает за моей спиной, я уже далеко от лагеря, место кажется незнакомым. Но я почему-то знаю, куда идти. И правда, – скоро я различаю фигуру Адама. В сумерках я всегда плохо видела, поэтому не сразу замечаю, какой он грустный. Он сидит на том самом бревне, куда приводил меня.

– Адам.

Неласковый ветер заставляет меня дрожать, но на Адаме одна майка, и ему все равно. Ветер треплет его волосы, несет пыль в глаза; рядом, прислоненная к бревну, стоит винтовка.

Он молчит. Я поднимаюсь чуть выше, чтобы сравняться с ним. Его глаза холоднее, чем раньше. От холода внутри все сжимается, я дрожу. Но я не могла не прийти, потому что завтра нас обоих может не стать.

Адам поднимает глаза и глядит на меня, как будто в первый раз увидел. Я открываю рот и набираю в легкие обжигающе-холодный воздух…

Тот, кто сотню раз заставлял меня чувствовать себя неловко, мечтать исчезнуть, провалиться сквозь землю.

Тот, кто научил меня драться и стоять за себя, кто пробудил во мне амбиции и заставил бороться до победы.

Тот, кто показал мне, каким может быть мир и какой может стать моя жизнь.

Тот, кого…

– Я люблю тебя.

– Я пойду с тобой, – заявляю я. Агата смотрит на меня удивленными глазами, а я настроена решительно. Держу винтовку обеими руками, за спиной – рюкзак с запасными патронами.

– Со мной идет Адам, – возражает Агата. Нарядное платье сменилось формой охранника; волосы мы спрятали под шапки, лица закрыли масками. Нас не отличить от других охранников.

– Это очень опасно для тебя, – она пытается меня отговорить. Неужели еще не поняла, что не выйдет?

– Я справлюсь. Я хочу пойти с тобой и Адамом. И пойду. Вам не помешает третий человек для прикрытия. У Адама все-таки только два глаза.

Агата сдается. Она бросает умоляющий взгляд на Кирилла, но тот только плечами пожимает:

– Хорошо стреляешь?

– Нормально, – отвечаю я. Ну, наверное, так и есть.

– Ну что, готовы? – к нам возвращается Адам.

– Готовы, – кивает Агата.

Со скал Пентес похож на бесконечный лабиринт, в центре которого высится Гора – наш спящий вулкан. Выключаются далекие огни, город отходит ко сну. Для меня и моих друзей ночь только начинается.

– Вероника? Ты куда собралась? – останавливает меня Адам, когда видит, что я иду за ним.

– Я иду с вами.

– Ты не идешь. Ты не можешь пойти.

– Адам, – окликает его Кирилл тоном, не терпящим возражений, – у нас нет на это времени. Пусть идет.

– Я понимаю, что тебе плевать, – огрызается Адам. Черт, я знала, что будет тяжело его убедить, но не хватало, чтобы он из-за меня с кем-нибудь поссорился.

– Мне вовсе не плевать. Но возвращаться в Центр опасно для Вероники в любом случае, неважно, будет она с вами или с большой группой. А заставить ее остаться здесь даже тебе не под силу.

– Он прав, – вставляю я.

– Делай что хочешь, – Адам демонстративно разворачивается и шагает к городу. Довольная собой, нагоняю его. Ничего, пообижается и забудет.

– От меня не отходи, – тихо говорит Адам, когда я подбегаю ближе. Пытается не терять статуса главного – ладно, пусть будет так.

– Приказ понят!

В который раз мы перебираемся через Стену, и я отмечаю, что Агата справляется не хуже меня. Никогда не была посреди города в такое позднее время – что ж, вот и представился шанс. До Центра добираемся быстро и в полной тишине. Я начинаю дрожать от одного только вида этих белых стен. Неужели здесь я провела взаперти столько времени?

– Ну, с Богом, – шепчет Агата, когда мы оказываемся у самых ворот. Я набираю в легкие воздух, словно собираюсь нырнуть под воду, и делаю шаг вперед.

Ворота открываются: нас ждут. Я рассчитывала увидеть Алису, но открыл нам совсем другой Резистент. Интересно, куда он дел своего напарника-охранника? Наверное, лучше этого не знать.

Опустив головы, чтобы с камер нельзя было разглядеть лица, мы пересекаем двор. Ничего подозрительного, всего лишь трое охранников совершают ночной обход. Держим путь в «Венеру». Незамеченные, проходим в корпус: Агата открывает дверь поддельной картой. Кирилл и Руслан действительно хорошо подготовились и все продумали.

Если по двору мы шли медленно, словно никуда не спешим, то здесь просто взлетаем по лестнице. Каждая секунда на счету.

Как только за нами закрывается дверь лаборатории, из коридора доносятся чьи-то голоса. Мы с Агатой испуганно переглядываемся. Только не сюда, пожалуйста, только не сейчас… но голоса стихают вдали, и я выдыхаю.

Агата, не тратя времени, принимается рыться в ящиках, включает какие-то баки и батареи, комната заполняется мерным гудением. Надеюсь, никто его не слышит. Мы не зажигаем свет, и Агате приходится работать с фонариком, но она справляется. Мелькают в ее руках пробирки, стеклянные трубочки, колбы, металлические держатели; проходит полчаса, час.

Я сижу на полу у стены, готовая вскочить в любой момент. Адам следит за дверью, не отводя глаз, как удав. Мне кажется, он даже не моргает. У меня успели затечь ноги; когда я поднимаюсь, они горят, как будто в них вонзаются сотни маленьких иголок. Хочется спросить, долго ли еще, но нельзя же говорить под руку.

Когда Агата наконец поворачивается к нам, ее лицо невероятно серьезно, но глаза горят даже в темноте лаборатории. Она кивает. Быстро сгребает в сумку свои записи. Наверное, сейчас это самые ценные бумаги в мире. Приготовленную вакцину девушка закупоривает в глубокой колбе. Ей не обязательно нужен образец, все, для чего мы пришли, – доработать формулу и записать окончательный рецепт. Но приятно, наверное, держать в руках результат долгого труда. Я ее понимаю.

Задерживаться нельзя; мы бросаемся к двери. Все по плану, все хорошо. Как только окажемся за ограждением – подадим сигнал фонарем. Три раза включить и выключить – это код, значащий, что все прошло успешно. Через десять минут здесь будут все боеспособные люди коммуны. Вот только выйти через главный вход мы сейчас не сможем: нас предупредили, что в двенадцать заступит другой караул, и в новой смене наших друзей нет.

Адам тянет дверь на себя, тихо скрипит ручка, но есть что-то еще. Какой-то чуть слышный звук из коридора…

– Осторожно! – шепчу я, но уже поздно: в лабораторию врывается охранник. Он сшибает Адама с ног, вскидывает винтовку и берет Агату на прицел. Я успею. Я стояла сбоку от двери, и он не разглядел меня в темноте, а значит, у меня преимущество.

Бросаюсь вперед, сношу охранника своим весом, мы валимся на пол, и винтовка отлетает под стол. Охранник пытается сбросить меня, но я слезать не намерена. Крепко хватаюсь за его куртку; в какой-то момент с него слетает маска.