Я узнаю Артура.
– Черт, он наверняка уже поднял тревогу, – доносится сверху. – Давай, я сам.
Адам успел подняться, достать оружие и приставить его ко лбу Артура. Мой парень собирается пристрелить моего лучшего друга – могла бы я поверить в это несколько недель назад?
– Нет! – я загораживаю Артура своим телом, расставляю руки, как будто могу закрыть его всего. – Не стреляй!
– С ума сошла?
– Это мой друг!
– Он в охране Центра, какой он тебе друг?
– Он не знает! Он не знает…
– Вероника… – доносится до меня приглушенный голос Артура. Как хорошо, что он узнал мой голос, и мне не нужно ничего объяснять. Я слезаю с него, помогаю подняться. Адам поверил мне. И Артур, кажется, тоже.
– О боже, ты жива, ты жива, – я оказываюсь в его объятиях. Ну конечно, ему тоже сказали, что я умерла. Очень удобное объяснение.
– Вот такой сюрприз, – выдыхаю я.
– У нас нет на это времени, – возмущается Адам. Мне кажется, что дело не только во времени, хотя он прав.
– Ты можешь поверить мне? – я заглядываю Артуру в глаза. – Просто сделать так, как я скажу?
– Они обо всем врали? – спрашивает Артур, качая головой. Он всегда был умным и соображал быстрее меня.
– Верно, врали. Ты должен помочь нам. У нас есть вакцина от Ксеноса, и скоро мы сможем дать иммунитет…
Меня осеняет.
– Агата, могу я дать ему этот образец?
– Ему? Ты уверена?
Но она уже достает колбу, не дожидаясь моего ответа. С минуту, очень долгую, парни просто смотрят друг на друга. Оценивают.
– Ты поднял тревогу? – зло спрашивает Адам. Артур качает головой:
– Я хотел сначала проверить сам.
– Надеюсь, так и есть, – отвечает Адам сквозь зубы.
– Адам, – одергиваю его я, – нам повезло, что это Артур. Будь на его месте другой охранник, нам наступил бы конец.
Наконец Агата находит подходящий шприц.
– Ты ведь знаешь, будет реакция. Это больно.
– Знаю.
Я удивляюсь, как просто Артур на все согласился. Помочь мятежникам? Ладно. Разрешить вколоть себе невесть что? Конечно. Сбежать из города? Да пожалуйста. А я смогла бы так довериться ему, будь он на моем месте? Смогла бы сбежать с ним в неизвестность? Наверное, он всегда был слишком хорошим другом. А я не ценила его так, как он этого заслуживал.
– Зажми место укола пальцем, держи крепко, – говорит Агата. Вот и все? Теперь Артур тоже Резистент? Вакцина, конечно, еще не прошла всех испытаний, и мы рискуем, но…
– Сигнал, – резко говорит Адам, выглядывая в окно. Это значит, что Кирилл и Руслан уже заложили взрывчатку и готовы начать переговоры. А еще это значит, что мы задержались, и нам нужно уносить ноги.
– Быстрее, быстрее, – Адам гонит нас в коридор, а сам прикрывает со спины. Мы уже сбегаем по лестнице, как вдруг раздается грохот и шум голосов. Засекли! Теперь скрываться нет смысла. Срываю маску, от которой запотело все лицо, поднимаю пистолет.
С глухим коротким звуком врезаются в стену пули – там, где мы только что пробежали. Но откуда стреляют? Невозможно понять, где нападающие. Главное – не паниковать, трезво оценить ситуацию… Легкие решают предать меня, они отказываются мне служить, они пилят грудную клетку изнутри, и каждый вдох оборачивается режущей болью. Не сейчас, нет, я не могу позволить себе остановиться. Наконец соображаю, что стреляют из-под лестницы. Ничего не видно, и я вслепую палю туда, оборачиваясь каждую вторую секунду. Нет, так я только всех торможу.
– Бегите! – орет Адам, и я бегу, бегу, бегу, не разбирая дороги; долетаю до выхода первой и открываю дверь, чтобы выпустить Агату. Оборачиваюсь.
Агата падает на колени. Одной рукой она держится за живот, другую тянет ко мне, хватается пальцами за мою куртку. И руки у нее в чем-то темном.
– Возьми сумку, – шепчет она.
Я тяну к ней руки, но она заваливается набок, глаза стекленеют. Черное, как смола, пятно расползается вокруг ее тела, которое теперь кажется таким хрупким и беззащитным.
– Боже, Боже, Боже, – бессмысленно молю я. Откуда-то появляется Кирилл, он берет сестру на руки и кричит мне что-то, но я слышу только приглушенные отголоски, как будто меня заперли в стеклянном шаре:
– Я помогу ей… Беги… Беги скорее…
Но я не могу бежать. Мои ноги – больше не мои, я их не чувствую.
Я чувствую только невыносимую боль чуть ниже сердца, как будто это выстрелили в меня, а не в Агату.
В следующее мгновение я оказываюсь на чьем-то плече. Кто поднял меня? Друг или враг? Мне теперь все равно. Кирилл и Агата исчезают позади, а меня несут, несут, несут куда-то.
– Я сама, – хриплю я, – сама пойду.
Меня опускают на землю. Ноги все еще кажутся чужими, но теперь они хотя бы слушаются меня. Это Адам вынес меня – ну да, кто же еще.
– Она умерла? – шепчу я, а лицо заливает слезами, такими горячими, что они разъедают кожу.
– Не знаю. Может, они смогут ее спасти. Идем, ты ей не поможешь.
Его голос всегда действовал на меня гипнотически. Я подчиняюсь и бегу следом за ним. Мы выходим через главный вход. Видимо, охранников уже устранили.
Не успеваем мы отбежать за ближайшее здание, как оглушающей громкости звук разносится по Центру. Никогда не думала, что там есть такие мощные динамики.
– Говорит коммуна, – я узнаю голос Руслана, но он отличается от обычного. Он даже не дрожит, просто в нем – пустота. Руслан в отчаянии. Он разбит, как и я. – Под всеми корпусами Центра заложена взрывчатка. Одно нажатие кнопки, и все здесь взлетит на воздух. Если вы хотите избежать этого, в течение получаса дайте всем Резистентам возможность уйти с нами и забрать то, что они посчитают нужным. Если же…
Звук обрывается, а затем в эфире появляется Кирилл. И в его голосе нет слез. В его голосе ярость и злость, готовность убить каждого, кто встанет на его пути.
– Никаких больше договоров, – рявкает он. Какое-то время переводит дух, – Бернев, ты убил мою сестру. И ты умрешь.
– Нет, – стону я в грудь Адама. Агата мертва. Все было зря, с самого начала. Это мы, а не Бернев, рискнули и потеряли всё.
Я чувствую, как грудь Адама тоже вздрагивает от рыданий.
– Кирилл сейчас взорвет Центр, – говорит он сквозь слезы, – он их всех убьет, всех без разбора.
Вначале мне хочется крикнуть: «ну и к черту их всех!». Потом я думаю о Резистентах, которых знала, видела в столовой, на тренировках, с которыми играла в карты и смеялась. И о моей сестре.
– Мы должны вернуться, – выдавливаю я из себя.
Адам не спорит. Адам берет меня за руку.
Мы бежим, а навстречу нам целая толпа людей в форме службы охраны. Бегут с поля боя, спасают свои шкуры. Я хочу перегрызть глотки каждому, потому что один из них убил Агату. Но ведь среди них может быть Артур… где он, что с ним? Я потеряла его еще в «Венере». Неужели он струсил и бросил нас? Или, может, его тоже подстрелили?
Теперь у входа в Центр нет вообще никого: Резистенты заперты в своих корпусах, а все остальные сделали ноги.
– Руслан взломал систему охраны. Он запер двери так, что открыть их можно только нашими картами, – кричит Адам на бегу. – Нам нужно разделиться и открыть жилые корпуса, а потом постараться вывести людей как можно быстрее. Прошу, не задерживайся, чтобы спасти кому-то жизнь. Подумай о себе и обо мне.
Я киваю и бегу к «Нептуну». Открываю дверь поддельной картой, лампочка мигает зеленым: разблокировано. Кричу на пределе своих голосовых связок:
– Бегите! Спасайтесь! Дверь открыта!
Тут же из холла вылетает целая толпа, они сносят меня с ног и чуть не затаптывают. Чьи-то ноги бьют по спине, ногам. Я отползаю, закрывая голову руками. Внутри еще остались люди, много людей. Но я обещала не задерживаться. Я сделала все, что могла, для них. Они еще успеют убежать, если не будут колебаться.
Бегу через двор и вижу Адама, который уже открыл корпус работников. Мы снова встречаемся и беремся за руки; сейчас только Адам удерживает меня в реальности, заставляет двигаться, думать и говорить.
