– Надо же, их никто не забрал, – говорю я, протягивая руки к тоненькой золотой цепочке.

– Дикарям они вряд ли нужны, – Адам перепрыгивает через витрину вслед за мной. – Мы взяли здесь кое-что, когда были в последний раз. Точнее, Алиса взяла.

Я плохо представляю себе Алису в изящных золотых украшениях, но могу ее понять. Я бы тоже не отказалась от такой безделушки. У меня вообще никогда не было подобных вещей.

– Возьми, если нравится, в этом нет ничего такого, – говорит Адам. – Будет сувенир из похода. Только в Центре особо не демонстрируй.

Я окидываю драгоценности взглядом. Что взять? Я в них не очень разбираюсь.

– Тебе пошло бы это, – Адам поднимает к глазам небольшой кулон, и зеленый камешек в нем переливается на свету.

– Думаешь?

– Да, как раз под цвет глаз.

Сгребаю кулон с его ладони и прячу в карман. Почему я чувствую себя воровкой? Эти вещи уже никому не принадлежат.

– Хочу поискать швейную лавку, – говорит Адам. – Нужно подлатать куртку, разодрал где-то.

С неохотой покидаю ювелирный магазин. Гарри ждет нас снаружи, сложив руки на груди.

– Чем вы там занимались?

– Подбирали сувенир, – улыбаюсь я. Гарри только закатывает глаза.

Мы все-таки находим нитку с иголкой и спускаемся к реке. Я очень хочу вымыться и постирать одежду, но парни как раз возятся в воде. Решаю искупаться в белье, как в купальнике, – лучше, чем грязной ходить. Поеживаясь, вхожу в прохладную воду; берег чистый, и камней почти нет, так что ступать не страшно. Вхожу в воду по самую шею.

Адам стирает свою майку у самого берега, мыльная вода течет мимо меня. На нем только подкатанные до колен штаны. Совсем тихо. Начинаю мыться, поглядывая на Адама. Тот увлечен стиркой и вроде бы не наблюдает за мной. И вдруг поднимает глаза:

– А где Гарри?

Оглядываю берег. Действительно, Гарри нет, хотя он только что собирался купаться.

– Минуту назад был здесь, – отвечаю я, прокручивая в голове варианты того, что могло произойти. – Может, в кусты отошел?

Слышится треск, словно что-то ломают; затем приглушенный крик Гарри разносится над рекой.

– Черт! – Адам бросает стирку, вылетает из воды и бросается к винтовкам, прислоненным к дереву.

Я не задумываясь бегу следом, хватаю одну из винтовок.

– Это за мостом! – кричит Адам, обгоняя меня. Я не могу бежать быстро: камешки режут босые ноги, ремень винтовки соскальзывает с мокрого плеча.

Из-за опоры моста показывается дикарь. При свете дня он не похож на сгусток дыма. Теперь и я вижу, что это просто размалеванный человек. Но от этого не намного легче. Что он сделал с Гарри?

Адам резко тормозит, чтобы прицелиться; мгновение – и дикарь падает замертво, тяжело, как мешок с картошкой. Убит с одного выстрела. Но тут же в поле зрения появляются еще двое. Я была уверена, что этот дикарь ходит один, ведь мы видели его вечером! Но их, похоже, целая стая, и все словно в саже обвалялись. Грузный дикарь медленно бежит в нашу сторону. Второй, мелкий, двигается быстро и не по прямой. Адам делает два выстрела впустую. А затем дикарь делает невероятный прыжок, сокращая расстояние до Адама сразу втрое, и заваливает парня на спину.

– Адам! – ору я, не зная, что делать. Стрелять слишком рискованно: я точно промажу и попаду в него. Дикарь не вооружен, Адам наверняка сможет справиться с ним. Вначале нужно избавиться от второго. Останавливаюсь, крепко берусь за винтовку. Ошибиться нельзя. Вдох… Выдох.

Я не вижу своей пули, но вижу, что грузный дикарь застывает на месте, а потом, пошатываясь, валится на бок. Я уже собираюсь бежать на помощь Адаму, но меня накрывает волной запоздалого страха, и я не могу сдвинуться с места.

Моя пуля попала в цель. Моя пуля убила человека.

Сознание отделилось от тела и парит где-то неподалеку. Страх пропал, вообще все из головы пропало. Я как будто вижу все со стороны, или по телевизору, или даже во сне. Пустошь. Река. Подсвеченные желтым солнцем облака, плывущие низко над землей. Над рекой – девчонка, босая, в черном топике и трусах-шортах, мокрые рыжие волосы облепили узкое лицо. Она вцепилась в винтовку обеими руками, словно черный ствол – последнее, что держит ее в сознании. А в десяти шагах командир ее отряда только что скрутил шею одному из дикарей и теперь бежит к мосту. Оттуда уже показывается Гарри; он идет, чуть покачиваясь, прихрамывая на левую ногу. Даже на расстоянии видно, что со лба парня стекает кровь.

А я все стою и стою, не шевелясь, как будто потеряла контроль над телом, и все происходящее мне абсолютно безразлично и совершенно меня не касается.

– Вероника! Вероника, что с тобой? – кричит Адам. Я словно оттаиваю в одно мгновение. Они оба передо мной, Адам и Гарри, обеспокоенно заглядывают в глаза. И долго я простояла в оцепенении? Думаю, долго. Винтовка уже опущена, но я совсем не помню, чтобы шевелила руками.

– Вероника?

– Да? – реагирую, наконец, я.

– Да что с тобой? – злится Гарри.

– Черт, я… – кажется, вот-вот задохнусь. Не думала, что это будет так тяжело.

– Успокойся, сядь, – говорит Адам. Я слушаюсь, как ребенок. Адам мягко забирает винтовку из моих рук.

– Я в порядке, – говорю я скорее для себя, чем для парней. Я не в порядке. Меня трясет.

– Что это было? – спрашиваю чужим голосом.

Гарри садится рядом со мной.

– Я отошел за мост, там сидели дикари. Двое. Я попытался застрелить одного, но он чем-то ударил меня по голове…

– Ты в порядке?

– Да, все нормально. Так вот, он меня ударил, и я заорал, потом пришли вы. Адам нейтрализовал второго, так что все нормально.

Я совсем расклеилась, стыдно за себя. Адам только недавно сказал, что я сильная и умею приспосабливаться, – но сейчас я веду себя как маленькая. Это не человек, говорю я себе. Я убила в худшем случае зверя. К тому же он хотел убить меня и ударил Гарри. Но уговоры не помогают. Я дрожу, как лист на ветру, и дело не в холоде…

– Ты чего это в неглиже расхаживаешь? Кого соблазнить решила – меня или Адама?

Гарри, как всегда, пытается разрядить атмосферу. Нервно смеюсь и иду переодеваться. Пока развешиваю мокрое белье и раскладываю рюкзак, немного успокаиваюсь. Бросаю взгляд на Адама и Гарри. Они оттаскивают тела убитых дикарей за мост. Меня мутит. Надо же – так легко, убила с одного выстрела. Они даже не были вооружены. Мой первый убитый. Последний ли? Впереди другие экспедиции.

Делаю несколько глубоких вдохов, чтоб не так тошнило. Прислоняюсь спиной к стволу дерева. Закрываю глаза.

Я не знала, на что иду. Зато Агата знала, куда меня посылала. Почему она решила, что я справлюсь? Почему не выбрала Гарри или еще кого-нибудь? Я задавала себе этот вопрос и раньше. Разве не странно? Из всех новичков Агата выбрала меня. Только потому, что я абсолютный Резистент? Потому, что она может… шантажировать меня? А ведь я действительно завишу от нее. Пока она никому не сказала о моей абсолютной Резистентности, я в относительной безопасности. И буду делать то, что она скажет. Но ведь я пошла в разведку и вообще решилась помочь с организацией побега не ради себя, а ради ребят, которых заперли в лаборатории. Гарри, я уверена, поступил бы так же. И Ник, – а у него тоже были шансы попасть сюда. И сейчас Гарри спокойно оттаскивает тело убитого (мной!) дикаря, а я сижу под деревом и дрожу от холода и ужаса. Вот что со мной стало. Я об этом не просила, не рвалась в чертов поход, не хотела брать в руки оружие. Ну, может, и хотела в какие-то моменты. Но решение стать разведчиком не было моим.

Я не могу взять себя в руки. Я должна взять себя в руки.

«Зато Иванна сможет уйти», – напоминаю я себе. Это того стоит. Это все не зря.

Парни возвращаются, моют руки в реке, Гарри смывает кровь с лица. Адам осматривает его голову:

– Все нормально, сейчас обработаем.

Он сам достает лекарства из аптечки и занимается ссадиной.

– Порядок.

Голоса парней звучат приглушенно. Я словно за прозрачной стеной из толстого стекла: и здесь, и нет. Но ведь Адам тоже только что убил дикаря! Голыми руками! Должно быть, это проще, когда не в первый раз. Сколько трупов тяжким грузом висит на его душе?