– Привет, помнишь меня?

Парень растерян. Он кивает, но в глазах – недоверие.

– Ты что-то хотела?

– Нам очень нужно где-то поговорить, – шепчу я, бросая на парня взгляд, полный мольбы. Он молча отходит, впуская нас к себе.

– Как твоя… подруга? Вы придумали, как решить проблему? – интересуюсь из вежливости.

– Я не знаю, – вздыхает парень, – уже несколько дней ее не видел.

Его девушка – абсолютный Резистент, и если она исчезла, то хороших вариантов здесь нет. Скорее всего, она в лаборатории, готовится стать донором органов, если уже не стала. Я решаю не говорить об этом.

– Может, объяснишь, что происходит? – просит Ник, сбитый с толку. Найти бы слова, чтоб не испугать, но ввести в курс дела…

Мы отходим к окну, и я начинаю негромко рассказывать. Парень сидит на кровати и поглядывает на нас. Может, от него и не нужно скрываться: он ведь тоже рассказал много правды о себе и своей девушке. Но он – друг Алисы и может сказать ей о нашем побеге без всяких злых намерений. Остается только верить в его благоразумие.

Лицо Ника меняется с недоумевающего на испуганное. Я опускаю многие детали, говорю лишь о побеге и коммуне, но о том, что конкретно происходит в лаборатории, пока умалчиваю.

– Нужно быть готовыми. И главное – нужно будет вытащить Нату и Гарри, ничего им не говоря до поры до времени.

– Почему?

– Чем меньше людей знает тайну, тем меньше шансов, что ее раскроют.

Ник отворачивается к окну. Думает. Сомневается. Наконец, резко поворачивается ко мне:

– Как именно собираются открыть лабораторию?

– Не знаю, меня не посвящали в подробности. Вроде хотят устроить взрыв.

– С ними можно связаться?

– Не думаю. А для чего?

– Я думаю, что знаю способ. Если бы было время, я смог бы разобраться с системой безопасности и отключить ее. Но обещать не стану.

– В любом случае мы не сможем с ними связаться. Агата теперь в лаборатории. У нее было переговорное устройство, но я не знаю, где оно теперь. Думаю, они забрали его, когда обыскивали ее комнату.

– Вряд ли она хранила его в комнате или в кабинете, ведь везде камеры.

А он прав. Может, устройство спрятано где-то в Центре. И если Бернев найдет его, это подтвердит причастность Агаты к планам коммуны. А если его найду я – может, у них и не будет никаких доказательств.

– Нужно его найти.

– Есть идеи, где оно может быть?

– Нет, – признаюсь я. – Ты знаешь места, где нет камер?

К моему удивлению Ник кивает:

– Конечно, я ведь работаю с системой безопасности. Я знаю все слепые пятна на территории.

– Для чего вам переговорное устройство? – встревает парень. Значит, все-таки слушал. Отпираться и врать я не собираюсь.

– Мы планируем сбежать отсюда.

– Ты можешь сбежать, ты же разведчица. Но не другие, – отрезает парень. – Я попытался вытащить отсюда свою Лору, ничего не вышло.

– Ты знаешь, где она сейчас?

– Если бы знал, уже вернул бы ее, – зло отвечает он.

– Я думаю, она в лаборатории. Вместе с другими подопытными…

– Об этом я догадываюсь, – хмыкает парень.

– …И все они скоро смогут сбежать. Нам помогут извне, и мы всех вызволим. Прошу, никому не говори, даже тем, кому доверяешь.

– С чего ты взяла? Кто сказал, что отсюда можно сбежать?

– Можешь не верить.

– Допустим, так. Как вы собираетесь это сделать? Ты сказал, что можешь отключить систему наблюдения, – он переводит взгляд на Ника, – но толку? Выключишь камеры – останется сотня охранников, из которых не меньше десяти стоит у ворот. Им глаза не закроешь.

– Он прав, через ворота не выйти просто так, – я гляжу на Ника и надеюсь, что он сейчас скажет что-нибудь умное. Что-нибудь, что придаст мне уверенности, потому что пока эти планы похожи на самообман. И Ник не подводит.

– А кто сказал, что мы пойдем через ворота? – говорит он, усмехаясь.

– Что ты имеешь в виду?

– Те, кто придут сюда, собираются устроить взрыв. Уверен, они хотят взорвать само ограждение.

– Только представь, – нервно кусает губы хозяин комнаты, – взрыв. Шум, паника, сбегается вся охрана. Пусть даже подрывники смогут войти внутрь, пусть даже успеют вызволить всех из лаборатории. Нас схватят раньше, чем мы успеем покинуть Центр.

– Шум и суматоха нам только на руку. Мы выйдем в совсем другой части ограждения. Охрана побежит к месту взрыва, а мы в это время переберемся через стену.

– Даже если нас не пристрелят, – качает головой пессимистичный парень, – мы поджаримся на проводах над стеной.

– Ты думаешь, – Ник поправляет на носу очки, чуть улыбаясь, – я не смогу отключить электричество?

– Ты можешь обесточить стену? – восхищаюсь я.

– Я могу обесточить весь Центр, если мне никто не помешает. Темнота будет только кстати. Так что соберите вещи. Ты, – Ник глядит на парня, – возьми и вещи для своей подруги – одеяло, может, теплую одежду. И будьте готовы. Взрыв станет сигналом.

Днем мои мысли заняты планами, бесконечными планами. Я обдумываю варианты развития событий, размышляю, что может пойти не так и как это предотвратить. Я на взводе. Нервы гудят, как колючая проволока под напряжением, что тянется над стеной. Мне кажется, я сама скоро буду биться током. Но вечером, когда я уже лежу в постели, голову наполняют мысли об Адаме, и я никак не могу от них избавиться. Его стало слишком много в моей жизни. И зачем он полез ко мне в такой момент? Хуже и найти нельзя: я была в отчаянии, плакала, нервничала, мне было совсем не до поцелуев.

В предпоследнем классе у меня был парень. Ну, как парень, – один придурок по кличке Червь, который обзывал меня дылдой много лет, а потом вдруг пригласил на свидание. Мы сходили в кафе (я там бывала всего раз пять) и потом гуляли вместе в течение месяца-двух. Червь мне не нравился совсем. И Артур его терпеть не мог. Когда мы с Червём разошлись, я решила, что больше не буду встречаться с кем попало. Если уж влюбляться, то в кого-нибудь интересного, симпатичного, с классным чувством юмора и так далее. В общем, чтобы был хорош по всем пунктам. Адам не хорош по всем пунктам. Он чересчур замкнутый. А еще все делает слишком правильно и без эмоций. Как машина. Внешне – тоже не мой тип. Да, он красивый, это глупо отрицать. Высокий, с отличным телом, лицо киногероя. Но если бы мне нравились такие парни, я давно влюбилась бы в какого-нибудь актера. Мне по душе ребята попроще, пообыкновеннее. Как я сама, в общем. Понятные. Чтобы можно было вместе дурачиться и шутить, а не думать, что я не так сказала или сделала. И чтобы не заставляли чувствовать себя неловко, – а Адам постоянно это делает, уж не знаю, сознательно ли.

В конце концов, у меня еще будет время все осмыслить. Может, мы не переживем ближайшие дни. Может, побег провалится, и кого-нибудь из нас убьют, – тогда проблема решится сама собой. Я выгоняю Адама из своей головы и заставляю себя уснуть. Нужно набираться сил.

Рюкзак собран. Там только один запасной комплект одежды. Неужели это вся моя одежда на оставшуюся жизнь? Вряд ли в коммуне есть бутики. Еще я запаслась бельем, носками, взяла много мыла и шампуня из душа, спальный мешок, фонарь, веревки. Нож в кармане, шапка на голове, кулон на шее – надеюсь, скоро я смогу отдать его Иванне. Единственная проблема – оружие. Адам точно сможет раздобыть винтовку, но догадается ли прихватить и для меня? Да и патроны за Стеной не найти. Возможно, теперь нож – моя единственная защита, а я и управляться с ним не умею.

Я готова бежать в любой момент. Сплю в одежде. Рюкзак ношу с собой и в столовую, и в душ. Так проходит день, второй, третий. Чтобы не привлекать лишнего внимания, исправно хожу на тренировки и занятия. Не отлыниваю, но и не стараюсь. Живу, словно на автомате, совсем не замечаю, что ем или о чем разговариваю. Зато в голове столько мыслей, что она вот-вот лопнет. Даже если мы выберемся из Центра – сможем ли уйти из Пентеса? Не получится ли так, что мы вылезем на ограждение, и неожиданно включится электричество? Не будут ли подрывников ждать снайперы на крышах? Вариантов провала – тысячи. Шанс, что все пойдет по плану, и мы выберемся, – только один.