Одновременно подполковник Станислав Исаевич являлся заместителем ведущего референта Архимандритова — капитана 2-го ранга Румянцова.
В моменты, когда поезд, проехав большую часть пути, направлялся в глубину сопок под Хибинами, Станислав нередко брал в руки любимую гитару и с упоением исполнял бардовские песни. Раз, в какой-то тесной компании прослушав его исполнение, известный советский бард Юрий Визбор сказал:
— Мы не барды, а так, подражатели. А вот ты…
Но музыка была для Стаса лишь отдохновением, упоенной прелюдией перехода из области космической связи в область особой медицины. Услышав звуки струн и красиво выводящий речитатив голос, его помощники понимали, что за исполнением последует перевоплощение. Через сутки или даже часы Стас наденет белый халат, маску и превратится в экспериментатора, волшебника, в доктора, перекраивающего внутреннюю суть живой плоти, а значит, и саму Природу.
Чудесное горловое пение не слышали пациентки, едущие в следующем вагоне. Обе вскоре должны были стать объектами уникального эксперимента.
Обеих их, после кропотливого изучения личных дел, тестирования и различных специфических консультаций с экспертами и психологами, работающими в лабораториях и институтах Архимандритова, выбрал референт Румянцов.
Как и их товарки, эти девушки были зачаты, выношены и рождены матерями в, скажем условно, «стерильных условиях», которые создавались предусмотрительным гением Архимандритова еще на рубеже 20—30-х годов под его непосредственным наблюдением. Все рождаемые на этом конвейере год за годом девочки были красивы, крепки, выносливы и исключительно здоровы, а со временем получали специальное, также уникальное образование.
По прошествии десятилетий эти выращиваемые в умопомрачительных условиях девушки-роботы, или послушные куклы, готовились к определенным ролям на сцене, именуемой планета Земля.
…Им, двоим, отобранным для эксперимента, пришлось пройти специфическую подготовку перед операцией. Одну из них звали Люсьена Семибрат. В конце 30-х годов ее мать, будучи еще юной 17-летней девушкой, под руководством товарища Архимандритова выполнила ряд ответственных заданий на озере Селигер, за что удостоена двух орденов Ленина. Ее дочь родилась в начале 50-х годов.
Едущую вместе с ней в вагоне вторую кандидатку на роль Хэлен-2 звали Любовь Глущенко; ее матерью была известная в конце 30-х годов парашютистка, в годы войны неоднократно забрасываемая в тыл противника.
Спустя несколько часов после того, как поезд свернул на северо-запад, он вошел в тоннель, находившийся в одной из сопок, и через 15 минут плавно остановился на ярко освещенной искусственным светом платформе. Здесь, в горах, на большой глубине, в течение нескольких предвоенных лет заключенными были вырыты огромные тоннели, созданы ряды галерей и построен подземный город. В котором с декабря 1941-го начала работать мощная организация из нескольких медицинских, микробиологических и антропологических институтов с десятками лабораторий, где работали самые выдающиеся ученые, собранные — кто деньгами, кто посулами, кто обманом — со всей планеты.
По завершении строительства секретных объектов заключенных не уничтожили, а оставили работать — прокладывать тоннель в северно-западную оконечность Ботнического залива. Среди этих зэков-рабов также было немало выдающихся ученых в сфере создания камнерезных машин, буровых установок, гидротехнических объектов и сооружений, ряд других экспертов, осуществлявших в тайне от всего мира грандиозные работы по прокладыванию тоннеля под Ботническим заливом.
С какой целью проводились те давние работы — осталось тайной, а носителем тайны в 70-е годы, через тридцать лет после их завершения, наверняка остался только Архимандритов… в подобных делах свидетелей не оставляют…
Однако имелись догадки и предположения.
Как размыслил Иван Михайлович Румянцов, следует предположить, что коль была создана техника для работы под землей, значит, предусматривалось строительство таких уникальных объектов, которые приведут к какой-то конкретной цели. Возможно, Архимандритов хотел добраться до некоего объекта в одной из Скандинавских стран… а что там в те времена производилось тайного, причем также глубоко под землей? Методом исключения Румянцов пришел к выводу, что Арсений Алексеевич вкупе с «вождем всех времен и народов» желал заполучить являющуюся компонентом для создания атомной бомбы тяжелую воду, производимую для Третьего рейха. Получил или нет — это уже отдельная история. А вот то, что Архимандритов имел непосредственное отношение к строительству, Румянцов знал наверняка, так как они как-то обсуждали, что подобная мысль о «прогрызании гор» пришла к боссу после того, как он подробнейшим образом изучил архивные материалы по ведению подземной минной войны в период Крымской кампании 1854–1855 годов в Севастополе. Под руководством русского офицера штабс-капитана А. В. Мельникова, получившего прозвище Обер-крот, русские люди проложили почти 7 километров минных галерей и произвели 94 взрыва. Архимандритов тогда, в 30-х годах XX века, услышал от Генсека: «А мы через 80 лет, что, больше не сможем?» И ответил: «Сможем». Смогли… русские люди, превращенные в немотствующих рабов, сумели прорыть гораздо больше.
Но тайна назначения тоннеля оставалась тайной; как и следовало ожидать, вход (или входы) в секретный тоннель был тщательно замурован и замаскирован.
Этот секрет сильно увлек Станислава Исаевича, его любопытный мозг искал страстей и приключений. Особое любопытство появилось после того, как он узнал, что работы по строительству тоннеля еще в годы Второй мировой войны по поручению Архимандритова лично координировал его будущий приемный отец, в то время генерал-майор Гейер-Генерозов. Лишь однажды перед его отправкой на объект в Хибины отец спросил:
— Ты знаешь, что на этом объекте существуют выходы под Ботнический залив?
Сын ответил положительно и пытался развить мысль, но отец прервал его и в довольно жесткой форме потребовал раз и навсегда забыть это и никогда, ни при каких обстоятельствах до конца жизни не вспоминать. Допущенный так близко к познанию, Стас не мог смириться. И чтобы хоть как-то отвлечься от крамольных мыслей и желаний, особенно во время приближения поезда к таинственной сопке, брал в руки любимый инструмент, и начинал петь.
По прибытии на ярко освещенную платформу Станислав Исаевич бодро спрыгнул с подножки вагона, а затем проследовал к поджидавшему его совсем рядом автомобилю, который и отвез его на объект.
Отдохнув несколько часов, Станислав Исаевич спросил своих ассистентов о готовности к операции. Те доложили, что Люсьена подготовлена, однако, прежде чем ей дать наркоз, просила, чтобы к ней зашел хирург. Стас, взглянув на ассистента, кивнул: «Иди».
Когда тот подошел к лежащей под крахмальной простыней Люсьене, девушка, выпростав и протянув левую руку, коснулась его пальцев, улыбнулась и закрыла веки. Она не знала врачей, участвующих в операции, но, увидев приятную внешность и теплую улыбку, доверчиво отплыла в утопическую безмятежность наркотического пространства.
Через несколько часов сложнейшую операцию завершили.
В итоге пациентка получила новую внешность, чужой голос и подкорректированный половой орган. Хирург с бригадой талантливых помощников сотворили чудо, сформировав совершенно иную интимную женскую физиологию, также восстановив девственность.
А еще через некоторое время бригада хирургов, кардиологов и других врачей под руководством Станислава Исаевича Гейер-Генерозова приступила к новой операции. Миловидная Люба Глущенко обязана была стать копией предыдущей пациентки. Они превратились в юных восприемниц умершей Хэлен, до которой им никогда бы не было никакого дела, если б не их предназначение быть исходным материалом для воплощения чудовищных планов Сатаны.
Завершив успешно тяжелые многочасовые операции, сбросив маску и халат, Стас с удовольствием залез в роскошную ванну, где провел в чудной расслабленности почти час.
