Кавторанг понял, что рюмка водки не отключит его мысли, не очистит сознание от нагромождения занятных вариаций. И потом, все чаще на первый план выходило осознание жалости к этому господину Ричарду, потерявшему под завершение жизни любимую, трепетно оберегаемую им женщину. Но жалость в арсенале чувств сотрудников Архимандритова не предусматривалась никогда; и осознание этого еще больше злило и будоражило Ивана. Он, не могущий дать волю чувствам, превращался в робота, служившего Сатане. А разве могло быть иначе?

Кроме многочисленных папок и фотографий Румянцеву была предоставлена пленка, заснятая кем-то из оперативного подразделения босса, в котором в качестве ведущего референта служил и кавторанг Румянцов. Он не раз и сам снимал сцены из личной жизни «объекта», становящиеся в нужный момент либо компроматом, либо материалом для психологической оценки.

Благодаря «кино» он понял, через какие страдания проходит вдовец Ричард Дэйв, загоняя себя в патовую ситуацию. Тянулись долгие месяцы одиночества, а этот сверхбогатый, вполне респектабельный, холеный и физически крепкий мужчина не желал окунаться в мир людей, в мир праздных искушений, удачно проведенных сделок и, конечно же, соблазнительно прекрасных женщин. Создавалось впечатление, что никакие сильные чувства, кроме чувства сожаления о погибшей в автокатастрофе жене, не посещают его сердце.

Пленка свидетельствовала, как Ричард, оставаясь наедине, поднимается в спальню и, обставляя все вокруг фотографиями потерянной супруги, подолгу грустит. Не знали об этом ни родственники, ни друзья, замечавшие, однако, как иногда по нескольку дней кряду Ричард находится в трансе. Что вызывало некоторое беспокойство, но все списывалось на одиночество, на возраст и недомогание. Внучка, вызвавшая некоторый всплеск эмоций, жила с родителями в далекой и неведомой России.

И тогда кавторанг выработал коварный и циничный план. Никаких сантиментов, никакой жалости и мягкосердечия! Он — маленький удачливый винтик в государственной системе; служивый, обласканный всесильным Архимандритовым, и нет на свете ничего главнее, чем приказы патрона.

Арсений Алексеевич, ожидавший услышать от референта план действий, собрал в своем кабинете совещание, на котором присутствовали всего трое; третьим был генерал армии Исай Львович Гейер-Генерозов, правая рука Архимандритова по внешнеполитическому планированию и акциям; друг его темной молодости, уцелевший в горниле революции и репрессий благодаря покровительству ставшего всесильным кореша. Когда молодой Арсений попал на службу в Секретариат товарища Сталина, его старший друг Исай оказался незаменимым помощником в осуществлении многих гнусных авантюр.

Иван доложил, что для изъятия камня, во-первых, нужно подобрать женщину, внешне очень схожую с Хэлен; сказав при этом, что понимает, что подобный вариант здесь наверняка уже рассматривался. И не ошибся. С двойниками в этой конторе проблем не было; если реальные двойники не находились, их делали с помощью всевозможных пластических и косметических операций и грима, а иногда и… выращивали искусственно… Папа Сеня — великий Маг, как такому не служить верой и правдой?! Лишь немногим он приоткрывал свою внутреннюю сущность, немногим дозволял понять суть дьявольской своей души.

В плане Румянцова с Хэлен-2, забирающей у «супруга» алмаз, многое строилось на мистике, что, конечно же, понравилось Архимандритову, не выказавшему, впрочем, особого восхищения или одобрения. «Сам придумал — сам делай, сам отвечай» — девиз, под которым работали сотрудники аппарата Папы Сени, особенно доверенные, приближенные.

И Румянцов, получивший «добро», отправился на поиски подходящей женщины. Но не куда-нибудь по свету, а в свое же ведомство, в специальный отряд, где проходили спецподготовку молодые особы. Рожденные и выращенные по особому плану, для особых целей…

На перегоне между станциями «Волковстрой-3» и «Хола» одна железнодорожная ветка, ведущая в тупик, вдруг ответвляется влево от колеи, следуя строго на северо-запад. Прежде чем достичь этого поворота, направляющийся в Хибины поезд идет среди поросших карликовыми березками и хвойным стлаником сопок, заснеженных покатых склонов. Еще пару месяцев назад, в августе или сентябре, здесь, на неказистых прогалинах, рассыпанным бисером блестели бы оранжевые капли морошки, тусклосиние бусины голубики; в этих местах по осени местное население собирает огромное количество разнообразных грибов, набивая не корзины и рюкзаки, а большущие мешки, называемые по-тутошнему подматрасниками.

По этому участку пути несколько раз в неделю проходит недлинный, из четырех-пяти вагонов, состав, из тех, что относятся к ремонтно-строительному главку железнодорожного ведомства. Внешне вагоны выглядят неприглядно, кое-где даже измазаны мазутом, со вмятинами и глубокими царапинами, но из имеющихся вагонов два внутри обустроены и облагорожены приглушающими шаги и звуки коврами, в салонах-купе имеются ни много ни мало хрустальные люстры и богатые сервизы. Здесь пассажирам подаются великолепные закуски на завтрак, в их распоряжении сытный обед и изысканный ужин, все достойно лучших ресторанов мировых столиц.

В одном из вагонов странного поезда размещается купе с операторами связи мощной радиолокационной станции, находящейся здесь же и получающей питание от специального дизель-генератора двух секций тепловоза Т-ЗМ СК.

Знающие люди понимают, что эта аббревиатура означает: тепловоз третьей модификации, магистральный, специальный, космический. Имеющийся радар покрыт специальной пластиковой тканью, устанавливаемой лишь на кораблях Академии наук, отслеживающих в космосе полеты советских космонавтов и военно-разведывательных спутников страны.

Секретный, маскирующийся под ремонтный, состав является собственностью аппарата товарища Архимандритова. И, как многие игрушки Арсения Алексеевича, хоть живые, хоть механические, — уникальный. Он имеет средства космической связи для выхода на находящиеся на орбите космические станции, а также и на командные пункты. А еще — он обладает способностью скрытного проникновения; по первому приказу Архимандритова проникнет хоть на мыс Canaveral американского ракетно-космического Агентства, хоть на американские командные космические пункты, находящиеся в Тихом и Атлантическом океанах; хоть на пункты других государств, реально изучающих ближний космос и стремящихся проникнуть далеко за пределы видимой Вселенной.

Руководит этим особым подразделением подполковник Станислав Исаевич Гейер-Генерозов, еще в младенчестве усыновленный Исаем Львовичем, пожалевшим позднего ребенка своих товарищей, ставших «жертвами энкавэдэ» в первый год после окончания Второй мировой. Исай Львович, за множеством дел не уследивший за судьбой Иды Мейерович и Лейбы Ильина, все же слишком хорошо помнил их совместное отрочество, насыщенное участием в Гражданской войне, работу в штабах Белой армии в качестве советских агентов, выявление после войны находившихся в подполье белогвардейцев, а также идейную работу по консолидации рядов коммунистической партии, становящейся после провокационных дискуссий единственной на широком политическом поле страны… Он хорошо помнил, как дружили их живущие по соседству родители, братья и сестры, объединенные революционным прошлым, арестами, обысками, мотанием по заграницам, учебой в террористических центрах знаменитой партийной школы в Лонжюмо, пылкими разговорами, писанием лживых прокламаций под безобидными русскими псевдонимами, ссылками, идейным злобствованием, ненавистью к чистой и чуждой им России, ее народам и богоданному Императору. И в память об этом — для них, вырвавших власть, — святом злодеянии он, успешно продвигающийся в новой политической системе социализма, усыновил осиротевшего мальчугана.

С годами в мальчике проснулся талант. В свои 33 года он кандидат технических наук в области космической связи и одновременно доктор медицинских наук. Станислав Исаевич — уникальный хирург, и если бы его имя не было засекреченным, то мировая научная общественность, особенно в области космической медицины, назвала бы его светилом современной науки. С его мнением считались основатель космической медицины, известный в стране и за рубежом академик Алексей Годзиленко, а также Андрей Федоров — один из первых врачей-космонавтов, блестяще защитивший диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук в знаменитом Гейдельбергском университете. Оба они (чьи имена не секретили) считали своего более молодого коллегу не только достойным войти в круг светил мировой медицинской науки, но и экспертом в сфере антропологии, генетики и гинекологии. Его блистательные операции по перемене пола — через созданную им школу — завоевали лидирующее место в мире.