— Валяй. Может и на этот раз у тебя получится.

— Будьте уверены, получится как всегда, — козырнул референт и, чеканя шаг, вышел. Через несколько долгих часов ему предстояло приземлиться в Анголе.

Маршалу Советского Союза Константинову, поднявшему трубку правительственной связи, звонил Генеральный секретарь ЦК партии. И не было ничего ни мистического, ни даже удивительного в том, что Генсек запросто произнес:

— Володя, возвращайся обратно.

— Есть, товарищ Верховный главнокомандующий. Вылетаю.

Маршал оделся, вышел в смежную комнату, где находились его офицеры связи, адъютанты и генералы для особых поручений, среди которых оказался и кавторанг Румянцов. Проходя мимо, маршал молодцевато бросил:

— Очевидно, у кого-то не судьба. А у нас с тобой — иная судьба.

Его слова относились только к референту Архимандритова, он понял и улыбнулся.

Козырнув вставшим генералам и офицерам, маршал, обращаясь уже к остальным, сказал: «Всем в самолет. Домой!».

Уже в воздухе он, просчитывая ситуацию, осознал, что козырять-то перед посланником Архимандритова было нечем, потому что «не судьба» как раз-то у него самого. Горше всего было осознание того, что его опередили и убирали с плацдарма военных действий. И это было правдой… Шеф госбезопасности прибежал к Верховному и стал уговаривать того, что военного министра нельзя допускать к операции на юге Африки. За ним последовал визит министра иностранных дел, заявившего, что это чревато тяжкими последствиями и осложнениями с США, в результате которых Советский Союз понесет неоправданные потери. А слова секретаря ЦК Архимандритова вообще ввели Генсека в состояние прострации. Он только и сказал: «Соедините меня с Володей».

Когда через секунды доложили, что на связи военный министр, он вяло бросил ту фразу: «Володя, возвращайся обратно».

А дальше все развивалось по накатанной.

Муссоны, нагнавшие многодневные дожди, сдавались под напором изнуряющей жары; неделями воздух здесь напоминал парилку. Но сегодняшний день принес некоторое облегчение.

Поздно возвращавшиеся в коттедж по окончании рабочего дня капитаны Иван и Богдан Суховы застали там поджидающего их полковника Ларичева. «Тогда, когда у нормальных людей наступает зима, здесь начинается лето», — с досадой подумал Иван, увидев своего начальника, и цыкнул сквозь зубы на пролетевшее над ухом писклявое существо. Он редко жаловался на тяготы, но африканское пекло иногда доводило его до страстного чертыхания. В коттедже работал кондиционер, и в этой искусственной прохладе мысли успокаивались. За прикрытыми жалюзи окнами в пространстве подступающих к лагерю джунглей шумели цикады, вскрикивали ночные птицы, иногда раздавался осторожный шорох пробирающегося в зарослях хищника.

Полковник предложил заварить фирменный — напиток из кофе с коньяком — настоящий мужской коктейль, несколько маленьких глотков которого выбивают любой дурман и даже самую злейшую усталость превращают в животворящую энергию, которой хватит на три дня и три ночи беспрерывной бурной деятельности. Видать, что-то волновало руководителя разведывательного управления полковника Ларичева, коли он нанес дружеский визит своим ребятам. Да еще готовился подкрепиться фирменным коктейлем.

— Командир, — ответил капитан Иван Сухов, — здесь будем готовить или во двор выйдем?

— Выйдем во двор, — сказал Ларичев. После чего парни вышли на террасу. Похоже, что дождь, льющий несколько часов кряду, надолго затих. Быстро разложив огонь, всыпав в котелок банку кофе и вылив пару бутылок коньяку, они устроились в ожидании, пока выкипит лишнее и напиток обретет убойную спелость.

Откинувшись в крепком кресле, оригинально свитом по давней местной традиции из толстых прутьев, и взгромоздив ноги на такое же кресло напротив, полковник Юрий Леонидович Ларичев, словно рассуждая сам с собой, негромко произнес:

— Я вот что вам, ребята, скажу: правда состоит в том, что наш мир жесток. И выжить в этом мире может только тот, кто беспощадно карабкается наверх.

Ему никто не ответил, а он и не ждал ответных слов, начав разглагольствовать. Богдан подошел к котелку и помешал варево. Он подумал, если командир начал говорить о жестокости, значит, их ждет очередное дело, новая операция… а может, на сей раз все обстоит иначе? И мужик просто ощутил неимоверную тягу к дому, к березкам, к родным и близким… Ларичев говорил спокойно и тихо, так тихо, чтобы звуки, быстро разлетающиеся в африканской ночной тиши, не проникали дальше этой открытой террасы.

— Наш мир жесток. И эта кровавая бескомпромиссная борьба систем с различным общественно-политическим строем не нами с вами затеяна. Думали ли вы когда, что в итоге это не борьба систем, а борьба отдельных личностей? А в борьбе любой из нас нуждается в поддержке, в помощи, и я не исключение… Мне нужны такие помощники, которые готовы на любое кровавое дело, на смертельный риск ради достижения победы. Но мои помощники не имеют права предавать меня в самый тяжелый момент… а для этого существует только один верный путь: подбирать помощников с самого низа. Вот вы оба обязаны мне. Когда вы пришли из училища в мою роту, я вас поднимал, затем рекомендовал для службы на повышение, и мы расстались. Потом вас красиво «изгнали из армии»; но это для всех… для дела… а вы — снова в строю. И не сегодня-завтра будете майорами, а то и выше… Всегда помните, что вы всем обязаны мне. Если вышвырнут меня из армии, вышвырнут и вас. А коль я служу, то и вы всегда в строю, невзирая на то, что это я вам устроил спектакль с изгнанием из армии и дискредитацию. Я вас нашел среди нескольких выпусков, вы никому не были нужны. Если со мной что случится, вы снова окажетесь в толпе баранов. Потеряв власть, а с ней и привилегии.

Эта технология отбора помощников стара, как мир. Так поступали все правители, убеждая в незыблемости принципа: предашь — потеряешь все.

— Меня, как и вас, взяли из грязи, — разоткровенничался Ларичев. — Мой покровитель там (полковник в этот момент вытянул указательный палец в небо, словно намекая на Господа Бога) тянет за собой. Рассчитывая на меня в любой, самой чрезвычайной ситуации. Если он рухнет, рухну и я…

Один из братьев заерзал, скрипнув креслом, в это время второй, разлив горячий напиток, терпко пахнущий кофейным суррогатом, принес чашки к столу. Осторожно отпив несколько глотков бронебойной жидкости, Богдан хрустнул суставами пальцев и шепотом спросил:

— Скажите, товарищ полковник, может, мы с братухой неправильно думаем? Ну что генерал Круглов на самом деле служит не в госбезопасности, а… служит в нашем ведомстве и вы — его человек?

Лицо полковника перекосила кривая улыбка, он, так же как и братья, осторожно глотнул из дымящейся чашки.

— Ты этого не говорил, я этого не слышал. Но имейте в виду, если где-то будут об этом болтать, сразу же надо пресечь подобные разговоры. Не дети, понимаете: генерал Круглов — один из самых значимых людей в стране… А он не забывает тех, кого взял из грязи в князи.

— Ясное дело, — хором ответили братья.

— Знайте вот что: кто бы ни был мой босс (полковник еще раз знакомым жестом ткнул в небо), он на верном пути, и у него свои, еще более могущественные, чем он, покровители.

Полковник Ларичев вздохнул и продолжил:

— Я хорошо вас знаю и готов взять на любое задание. Сейчас у нас всех ответственный момент. Задницей чую. А этих черномазых пропускайте через конвейер смерти, не жалейте. Ну да ладно, пошел я…

Полковник, допив густую жидкость, встал и, не сказав больше ни слова, ушел.

…А на следующую ночь начальник разведки группы войск генерал-майор Ларичев с несколькими самыми надежными сотрудниками оставил штаб и укрылся в подземном объекте «Лиственница-2», в 27 км от штаба группы. Звания «генерал-майор» Юрий Леонидович Ларичев был удостоен буквально сегодня, в день перехода из штаба группы на скрытый объект.