Денис приходил ко мне как раз перед самым окончанием каникул. Я хотел об этом поговорить с Пашей, но он сделал недоумевающий вид и спросил: «Денис? Какой Денис? Ты о чем? У тебя температура? Позвать врача?» и не затыкался, пока не попытался в него чем-то швырнуть, но лишь только застонал из-за тянущейся боли в области живота.

Кстати, этот дегенерат, по-другому я его назвать не могу, пока я был в отключке устроил каминг-аут моей маме, с потрохами выдавая ей меня, сообщив, что мы встречаемся. Даже думать не хочу какой между ними состоялся диалог, но с тех пор мама как-то подозрительно улыбается, когда мы с Пашей одновременно попадаем в ее поле зрения. Или может у меня паранойя? Но Пашу я обещал точно прибить, когда меня выписали бы.

Паша… Чем больше я о нем думаю, тем больше недоумеваю и удивляюсь тому, какой же он. Я учился с ним с первого класса, но таким, каким он был сейчас, я его никогда не видел. Такое чувство, что на протяжении десяти лет я благополучно наблюдал за человеком, который скрывает свое лицо за непроницаемой маской и только сейчас смог не только заглянуть за нее, я смог ее полностью убрать. Настоящий Паша оказался до ужаса нежным и заботливым. На второй день его заботы мне хотелось с криками просто взлететь на потолок и не спускаться, пока он не уйдет. Он чуть ли не каждые пять минут интересовался как я себя чувствую, нужно ли мне что-нибудь, не болит ли у меня ничего… А еще он внезапно оказался чертовски романтичным. Все пространство возле моей постели было просто заставлено цветами. И откуда у него, блин, столько денег на них? Да и зачем мне цветы? Я что девчонка, что ли? Народ при виде Паши, точней моего лица, когда он в очередной раз протискивается в двери палаты с огромным букетищем, начинает тихо хихикать. Хорошо хоть половина из них считает, что Паша мой заботливый старший братик, а другая половина, что он виновник моего попадания в больницу…

Кстати о птичках… Ко мне приходили полицейские и спрашивали, кто же это пожелал, чтобы в моем теле появилась еще одна дырка. Я им сказал, что понятия не имею. Типа гулял на заднем дворе, воздухом дышал, а ко мне подошел неизвестный тип, ударил ножом и был таков, а потом меня совершенно случайно нашли Паша и Денис. Почему я не сдал Дениса? Не знаю… Может, потому что это была случайность? Он же ведь не специально меня ударил. Он вообще меня не бил. Это я так «удачно» упал. Каждый раз, когда я думаю об этом, то в голове обязательно появляется мысль «а что бы Дэн сделал Паше?...», но я сразу ее отметаю. Не хочу углубляться в такие дебри, иначе такого навыдумываю. Да и потом, Денису только семнадцать, может, произойдет чудо, которое изменит его? Я на это очень сильно надеюсь.

После того как меня выписали, мама сразу отправила меня в школу, заявив, что и так полчетверти пропустил, что было чистейшей правдой, хоть у меня и была уважительная причина, благодаря которой я получил свое долгожданное освобождение от физкультуры, которое от радости даже поцеловал несколько раз, а потом гордо вручил Жене Жене.

Раз зашла речь об учителях, то, наверное, я должен еще сказать и о Романе Васильевиче. За то время, что я лежал в больнице, он ни разу не навестил меня, хотя, как классрук, был обязан. Он даже маме моей ни разу не позвонил. Зато в школе попытался заговорить, как ни в чем не бывало, но я лишь холодно отвечал на его вопросы. Почему-то мне казалось, что он предал меня. Бросил. Отвернулся. Наверное, Роман Васильевич понял это, потому что больше он со мной не разговаривал. И от этого мне было еще больше не по себе.

На дворе было тридцатое декабря и у нас в школе устроили ежегодную дискотеку для старшеклассников. Как всегда пьяных и с алкоголем никого не пускали, но никто и не приходил «навеселе» и протащить выпивку не пытался. Научены горьким опытом. Спортзал, в котором шло веселье, кто украшал? Старшеклассники! А елку кто ставил? Старшеклассники! Вот они и поныкали, куда можно было, бутылки, а в темноте, как бы учителя не следили за порядком увидеть, как кто-то открывает выпивку не могли, поэтому на дискотеку проходили трезвыми, а выходили под удивленные взгляды учителей уже пьяными. Какой год так народ делает, а взрослые так и не поняли, где же ученики успевают напиться, а главное как? Хотя в прошлом году один секрет они все раскрыли. На праздник кто-то обязательно притаскивал огромный пакет апельсинов, в которые при помощи шприцов была накачена водка (на какие только извращения люди не пойдут, чтобы напиться…) и вот один такой апельсинчик предложили Инне Витальевне… Ну, наверное, не стоит рассказывать, чем закончился тот вечер…

В пол-одиннадцатого дискотека закончилась и народ начал собираться или домой, или продолжать веселье, а также строить планы на завтрашний праздник. Кстати, моя мама и дядя Вася сговорившись с родителями Паши, решили отметить его вместе. Когда мы с ним об этом узнали, одинаково побледнели от ужаса, после чего Паша прошептал мне, что ради своего же спокойствия мы просто обязаны переждать этот день у его двоюродной сестры, которую я пока еще не видел, но, кажется, завтра увижу. Правда, Паша еще добавил, что она может быть категорически против и попытается нас прогнать веником, причем на самом деле, поэтому нам надо затариться шоколадом. Я был согласен на все.

Я стоял возле входа в раздевалку и ждал, когда Паша вынесет мою куртку, сам я не рискнул за ней идти, потому что толпа была даже хуже, чем после уроков, а я такой маленький… Раздавят еще ненароком. Это официальная версия. Неофициальная – я нагло эксплуатировал Пашу. А почему бы и нет? Он не возражает. Учителя пристально следили за тем, как мы покидаем школу, чтобы никто ненароком не остался в школе продолжать дискотеку. Я быстро пробежался по ним взглядом, чисто автоматически ища Романа Васильевича. На дискотеке он был. Может, ушел? Но что-то мне подсказывало, что он еще здесь. Мне не давала покоя мысль, что с завтрашнего числа он больше не будет числиться учителем нашей школы, а я с ним так нормально и не попрощался. Все же я ему очень сильно благодарен, если бы он не появился, то я бы так и продолжил быть мальчиком для битья. Он помог мне измениться. Помог снять мою маску…

Не выдержав, я отлепился от стены и подошел ближе всех к стоящей ко мне учительнице.

- Ольга Викторовна, а вы не знаете, Роман Васильевич уже ушел?

- Нет, он у себя. Сказал, что хочет забрать половину вещей сегодня, - ответила женщина.

- Можно я к нему поднимусь на минутку? Пожалуйста!

Ольга Викторовна меня оглядела, но видимо не нашла ничего подозрительного и кивнула.

- Спасибо! – счастливо поблагодарил я ее. – Паш, я сейчас вернусь! – предупредил я парня, который как раз вышел из раздевалки с нашими вещами.

Я за считанные секунды взлетел по лестнице на второй этаж и добежал до кабинета Романа Васильевича. Перед дверьми я на мгновенье остановился, глядя на тускло пробивающийся свет над полом, а затем, усмехнувшись, со всей силы толкнул дверь. Она с грохотом открылась, ударяясь об стену. Мужчина, спокойно сидящий за столом с закрытыми глазами, подскочил.