- Иди, Леванов. Этот вопрос не требует ответа, и так все ясно, - горько произнес Роман Васильевич.

Я послушно развернулся и на автомате вышел из кабинета.

Я никогда не думал об этом. Никогда не думал, что мама останется здесь, я лишь хотел очутиться где-нибудь далеко, где меня никто не знает, где я могу начать жить сначала. Но сейчас, после слов учителя, я не уверен, что смогу так поступить. Пускай мама не знает, что творится в моей жизни, но она все равно всегда поддерживала меня во всем, как бы сильно она ни уставала, она всегда находила время поговорить со мной и всегда защищала от отца. Бросить ее тут одну это сродни предательству, я считаю. Я не могу так поступить. Нет.

Задумавшись и все еще находясь в оцепенении, я не заметил, как врезался в кого-то. Голова рефлекторно задралась верх, чтобы посмотреть, кто оказался моим препятствием. С губ сам по себе вырвался стон. Денис... При виде же меня парень наоборот расплылся в улыбке и схватил за волосы, наклоняя мою голову назад.

- Очнулся, педик. Отлично! Сейчас я тебе сполна верну должок, - улыбка Дэна превратилась в усмешку, от которой у меня побежали мурашки по спине.

Я шмыгнул носом один раз, второй, третий... И вдруг разрыдался. Парень от неожиданности отскочил от меня и удивленно захлопал ресницами, а я продолжал заливаться слезами. Да что же это такое! Если я не уеду отсюда, то уверен, что Паша и Денис будут мучить меня до конца жизни. Город-то у нас не очень большой. Я до сих пор поражаюсь тому, как до родителей не дошли слухи, что их сын – гей. Отец меня наверняка убьет за это. Но я не хочу всю свою жизнь прожить так, как живу сейчас! Не хочу вечно испытывать страх! Все! Надоело! Больше я так не могу!

Поднявшись на ноги (и когда я только успел оказаться на полу?), я вытер со щек слезы и, гордо вскинув подбородок, прошел мимо офигевшего Дениса. Я больше не намерен, молча сносить все издевательства. Да и потом, чего мне бояться? Парни и так постарались, проведя меня по всем кругам ада. Хуже, чем сейчас, быть просто не может, а раз так, то я объявляю войну!

Можно я выйду в окно?

Я сидел на экономике и слушал про различные кризисы, когда девушка, сидящая впереди меня - Алла - обернулась и быстро положила на парту свернутый листок бумаги. Удивленно приподняв брови, я развернул его и смог полюбоваться на почерк, а-ля курица лапой, Паши и прочитать его послание: «Не смей уходить после уроков». Рука сама по себе смяла бумажку и прицельно запустила ее в макушку парня. Ну а что? Цель-то большая. Народ, что сидел впереди меня, пораженно обернулся. В их глазах ясно читалось, что я смертник. Паша завис на секунду, глядя на бумажку, что, отскочив от его тупой башки, приземлилась в проходе, и тоже повернулся. Наши глаза встретились, и я сделал то, что хотел сделать перед началом геометрии. Показал ему средний палец.

- Ты что, псих? - восхищенно-удивленно спросила Алла. Я лишь пожал плечами.

Паша повернулся назад к доске, а через полминуты на моей парте оказалась новая записка, состоящая из двух слов: «Ты труп». «А ты мудак» - написал я в ответ и передал записку вперед. В этот раз парень оглянулся молниеносно и, расплывшись в многообещающем оскале, провел пальцем по шее. Раньше бы у меня от такой его "улыбочки" подкосились ноги, да что врать, меня и сейчас пробрал озноб, но я каким-то чудом нашел в себе силы и, не отрывая глаз от парня, тоже растянул губы в улыбке. На лице Паши отразилась просто гамма чувств, и, самое главное, среди них было недоумение. Он не понимал, что происходит, не понимал, с чего вдруг я начал огрызаться. От этого мне захотелось смеяться.

Но все же, после экономики надо будет поскорей сваливать домой. Одно дело - нарываться и огрызаться с расстояния, а другое - получать за это. Вначале мне надо все четко продумать. Одними записочками и улыбочками тут не обойтись. Надо придумать что-нибудь такое, чтобы от меня отстали... Это, конечно, произойдет не сразу, но все же... У меня должен быть план каждой контратаки на издевательства Паши и Дениса, и не только на них. Так, приду домой и все хорошенько обдумаю.

В голове промелькнула моя любимая фраза: «Ах, какая жизнь тогда настала бы...». Вот и посмотрим, какая она настанет.

Звонок с урока был ожидаем, потому что я ни на секунду не отводил взгляд от своей «деревянной» Nokia. Швырнув учебник, тетрадь и ручку в рюкзак, я на бегу из кабинета, закрыл его. Мне вслед раздалось веселое улюлюканье, а это значило только одно. Паша бежит за мной. Чтоб проверить догадку, я оглянулся, из-за чего чуть не споткнулся на протертом линолеуме и не пропахал носом пол, но каким-то чудом удержался на ногах, только пропрыгал на одной ноге метра два - точно. Пока я радовал народ в коридоре своими акробатическими трюками, Паша стал меня догонять.

- Денис, держи его! – закричал мой преследователь.

Я посмотрел вперед и увидел у самого начала коридора, возле лестницы, Дэна. Денис оторвал взгляд от своего собеседника и повернул голову в нашу сторону. На его лице тут же заиграла улыбка. Парень встал посередине коридора, сложив руки на груди, и начал дожидаться, когда я сам прибегу к нему. Ну да, как же. Размечтался. Притормозив, я совершил самую большую глупость в своей жизни. Хотя нет, как мы уже выяснили, самой большой глупостью было это признание в моей ориентации. Но то, что я сделал сейчас, точно занимало второе место. Я забежал в туалет. И вот какого черта?..

- Добегался, урод? – громко спросил Паша, когда я стоял в центре мужского туалета и вертел головой по сторонам в поисках укрытия.

Услышав его голос, я вздрогнул и резко обернулся. Паша был в ярости. Это было видно по его расширенным зрачкам и по тому, как исказилось его лицо, и как он хрустел пальцами, разминая руки. Меня просто приковало к месту от страха. В горле моментально пересохло. Я впервые видел его таким. И впервые мне захотелось заорать о помощи во всю глотку. Я даже взмолился всем Богам, чтобы кому-нибудь из учителей вдруг приспичило зайти в ученический туалет. Вру. В голове билось имя только одного учителя. Романа Васильевича. Но фиг мне подфартит дважды, и мужчина вновь меня спасет.

«Я не собираюсь помогать тому, кто сам себе не хочет помочь».

Воспоминания о словах мужчины словно отрезвили меня. Я сжал кулаки, стараясь унять дрожь во всем теле, и с вызовом глянул на Пашу.

- Урод? А где же твое фирменное «педик»? – пускай получилось и пискляво, но я был собой горд.

В следующую секунду и без того больную скулу обожгло новой волной боли. Я грохнулся на пол, ударившись задницей о плитку. Своим ударом Паша содрал корочку запекшейся крови, и теперь я чувствовал, как она вновь потекла из раны. Приложив просто титанические усилия, чтобы не взвыть и не схватиться за место удара, я уперся руками в плитку и неспешно стал подниматься, одновременно говоря: