Онемев от неожиданности, Дан выслушал продолжение:

— …только в ситуации не разобрался, от шока не отошёл — я понимаю… Но никто не должен видеть тебя в минуту слабости, это мы отдельно проработаем. Милый, я говорила тебе, что мир изменился. Да ещё не просто, а в худшую сторону. Одиночке не выжить в нём…

Её слова понемногу вправляли вывихнутый ум на место. Дан понял, почему рефлексы опережали сознание, когда он спас яхту от верной гибели, когда успел застрелить бандитов, нутром ощутив их агрессивный замысел. Приводя примеры его быстрой и точной реакции, Лада пояснила:

— …и никто, кроме тебя, не годится на роль лидера. Здесь слова бесполезны, Илия убедился. Люди не понимают почему, но тянутся к тебе. Ты — надёжный.

— Но я ничего не знаю, как и они!

— Зато не боишься в том признаться. Самое удивительное, делаешь всё совершенно правильно! И ещё, — тут Лада сделала выразительную паузу, — не боишься принять на себя ответственность.

Каменев с тоской подумал о беззаботной жизни, которая ждала бы их в горах Западного Саяна, если избушка уцелела. Трусливая и подлая мыслишка пробралась в голову, когда он отстранённо посмотрел на красивую девушку: «Не спаси я тебя, Лада, и проблем бы сегодняшних не было!» Мыслишка оказалась заразительной, заставила высказаться:

— Зачем мне это? Что, сами до России не дойдут?

— Да ты себя изгрызёшь, если откажешься им помочь! У тебя такой рудимент сохранился, совесть называется… За что я тебя и люблю, муж мой. — Лада закончила разговор, отметя в сторону его извинения. — Ой, да кричи на меня, сколько вздумается! А как ты ещё напряжение снимешь, пар выпустишь? Только не при людях…

На этом первая и единственная супружеская разборка закончилась. Лада оказалась права — лидеры в их окружении отсутствовали. Два офицера полиции, присоединившиеся к ним по пути, почти сотня человек из полностью разрушенного города, одиночки, примыкавшие к отряду, — охотно признали главенство Дана. Так, прирастая людьми и багажом, колонна двигалась вперёд.

— Еды мало. Конфет двести килограммов, а мяса вовсе нет. Соль кончается.

— Забейте жеребца. Самого старого. Поедим досыта, потом возьмёшь зерно, пару дней на каше продержимся, а там видно будет.

— Ладно. Кстати, после мясоеда и попоститься не грех.

Фёдор, на которого Дан возложил обязанности интенданта, отправился выполнять указание. Бывший монах оказался мужиком хозяйственным и прижимистым. В монастыре он поднаторел в учёте и отчётности, так что ни одна кроха еды не ускользала из поля его зрения. Но кормить сотню едоков непросто. Где котлов на такую ораву наберёшься? Первое время готовили в две смены, но это замедлило движение колонны. Фёдор предложил отправить десяток мужчин вперёд, на поиск инвентаря и продовольствия. Дан так и поступил, забрасывая на птеране, по вектору движения колонны, не одну, а три группы поисковиков. Территория пошла русская, ранее известная, хотя изуродованная до неузнаваемости.

Поиск оказался удачным. Табун разновозрастных лошадей, бродящий вокруг развалин ипподрома, удалось отловить почти целиком. День потратили на разборку склада, зато теперь сёдла, хомуты и прочие упряжные причиндалы ехали в жокейских двуколках. Зерно, пшеницу и овёс, частично забрали с собой, частично перепрятали в более надёжное место, чтобы сохранить до следующего визита.

Люди несли зерно на себе, в чемоданах, сумках, одеялах и простынях. Дан научил их печь хлеб, объяснил, как предстоит пахать, сеять, боронить, жать и обмолачивать, чтобы не умереть с голоду. Он уже не удивлялся, что оказался единственным, кто имел представление о простых вещах, которые недавно казались ненужными миллиардам землян.

Катастрофа выдвинула его на руководящий пост, поэтому Дан стремился передать знания и умения окружающим. Лада и Лиза рассортировали людей по группам, и будущие кузнецы, агрономы, плотники уже осваивали новые профессии. Пока теоретически, по лекциям Дана и учебникам. Зато обувщики работали вовсю, тачая мокасины из любого пластика, резины или сырых шкур, добытых охотниками, — ведь колонна прошла пешком более четырёх тысяч километров. Но конец пути приближался, судя по изменению рельефа. Этот участок Земли пострадал значительно меньше, чем пройденные.

Заслушав доклад разведчиков, наметив с десятниками маршрут и порядок движения на завтра, Дан вышел из-под навеса. Небо всё так же не пропускало лучи солнца — слой туч истончился незначительно с последнего контрольного подъёма на птеране. Дождь сегодня не лил, ураган не налетел. Стреноженный табун пасся на обширном поле, где трава уцелела. Шестеро всадников стерегли коней и десяток коров.

«Ещё бы парочку быков, — размечтался Дан, — и кур бы найти. Скоро леса начнутся, выберем красивое место, избы срубим. Тогда хоть немного отдохну. А лучше всего встретить бы кого из наших, примитивистов…»

Ему казалось, что вот-вот, и найдётся, примкнёт к ним настоящий руководитель. Не такой, как майор Михаил Прунич, который своих поисковиков за две недели сплотил в боевую группу и попытался захватить власть. Переворот состоялся, когда Дан улетел на рекогносцировку, а к его возвращению уже закончился — руководители десятков отказались признать нового командира. Оскорблённый недоверием майор напророчил «штафиркам» скорую гибель под рукой примитивиста и ушёл с двумя единомышленниками. Других претендентов на сомнительной ценности престол пока не объявлялось. А жаль! Это здорово, скинуть чёртову уйму обязанностей и уйти в сторону, сдать полномочия более толковому или амбициозному… Вернуться сюда, построить дом…

Дан вспомнил, как утром миновали громадный разлом, поднялись на плато и попали в полосу соснового бора. Широкие просеки, распаханные до песка, не позволили пожару уничтожить всё. Примитивист тогда обнял могучий ствол и вдыхал, вдыхал, вдыхал любимый аромат…

Вот и сейчас он улыбнулся, посмотрел в сторону бора. Вошёл в палатку, сел рядом с Ладой, взял «Психологию управления коллективом». Открыл на закладке, но вдруг отложил учебник и начал декламировать:

— «Вы бывали в настоящем сосновом бору, где под ногами пружинит усыпанная слоем хвои почва, а в месте сломленной веточки медленно нарастает остро пахнущая капелька смолы?»

На изумлённый взгляд жены пояснил:

— Моё. Недописанная повесть, — и промурлыкал незатейливую песенку:

Хорошее настроение передалось Ладе, которая принялась расспрашивать, почему старинная песенка является неофициальным гимном примитивистов. Дан охотно рассказал, а укладываясь спать, задержал её руки в своих:

— Я поверю в судьбу, наверное. Ведь не может быть случайностью, что примитивист, который хотел и готовился жить в упрощённом мире, не только уцелел в планетарной катастрофе, да ещё и встретил женщину, о которой мог лишь мечтать… — Она ответила благодарным поцелуем, а муж продолжил: — …Хотя сравнительно недавно я в ужасе смотрел вокруг и спрашивал себя, боясь ответа. Хочешь знать, что меня страшило? — Дан остановился и ждал от своей женщины поддержки.

Получив её в виде очередного горячего поцелуя, отчеканил:

— Я думал, неужели вот этот ад — мой мир?

Лада слушала мужа и улыбалась — призрачный морок давно дал ей ответ. В скромном примитивисте скрывался талантливый вождь для нового, такого странного и неспокойного мира.

Обезьядов оставалось слишком много. Атаковать в лоб Здравко поостерёгся. В схватке даже камень, основное оружие четвероруких, мог ранить кого-то из бойцов, а клыки — порвать лошадь. Враг не высовывался, возможно, хотел скрытно отступить оврагом, поэтому разведчик уже скользил в обход, чтобы вовремя подать сигнал. Несколько минут спустя стрела с короткой лентой указала направление. Жестом подав команду «К бою!», Здравко поднял коня. Гнать и рубить в капусту куда как безопасней, когда ты верховой, а враг — пеший!