— Пойдем. Или опоздаем. Я надеюсь, твой химер даст газу.

Грегори сжал ее руку, а после притянул к себе слишком близко. Сердце Айви билось, как птица в клетке, пока они спускались по лестнице.

Она действительно не хотела оставаться наедине с ним. Ей хотелось, чтобы ее спутник не был столь внимателен, когда она сядет в его машину. Постоянные легкие и ненужные прикосновения действовали ей на нервы. Он все смотрел на нее, медленно проезжая вниз по дороге. Когда они остановились в нижней части дороги, Грегори сказал:

— Давайте не поедем к Сюзанне?

— Что? — воскликнула Айви. Ее опасения выросли до предела, но она попыталась скрыть их под маской возмущения. — Слушай, мы с Сюзанной дружим с семи лет. Неужели ты думаешь, что я пропущу вечеринку, посвященную ее семнадцатилетию? Заводи! — скомандовала она. — И езжай по освещенной дороге или я выхожу.

Грегори положил руку ей на ногу и поехал к дому Сюзанны. Пятнадцать минут спустя, когда Сюзанна открыла дверь, она, казалось, не слишком была рада видеть Грегори и Айви вместе.

— Он настаивал подвести меня, — сказала Айви. — Он делает все, чтобы заставить тебя ревновать, Сюзанна.

Грегори метнул свой взгляд на нее, но Сюзанна засмеялась и ее лицо покраснело.

— Ты великолепно выглядишь, сказала Айви, обнимая подругу.

Она почувствовала, что Сюзанна колеблется перед тем, как обнять ее.

— Куда положить подарок? — спросила Айви, обнаружив, что следом за ними прибыла большая группа людей на джипе.

— В конце коридора, — сказала Сюзанна, указав на комод с внушительным количеством ящиков.

Айви тут же двинулась в его направлении, обрадовавшись возможностью отделаться от Грегори. Длинный центральный коридор дома Гольдштейнов вел в семейную комнату, расположенную с тыльной стороны дома. Здесь окна возвышались от пола до потолка, невозмутимо взирая на веранду и, прилегающую к пруду, заднюю площадку.

Был теплый сентябрьский вечер и вечеринка передвинулась из гостиной на веранду и лужайку. Выйдя на крыльцо, Айви увидела Бет, сидящую на качелях, и полностью погруженную в разговор с двумя черлидерами. Две девушки говорили взволнованно, в то время, как голова Бет поворачивалась вперед и назад, будто она наблюдает за теннисным матчем.

Краем глаза она заметила неподалеку Уилла. На этот раз он сидел все с той же девушкой, обладательницей золотисто-каштановой шевелюры, с которой он был шесть недель назад. Теперь ее щеки зарозовели.

— Хотел бы я читать мысли, — сказал Грегори, касаясь холодного стакана в руке Айви. Казалось невозможным уйти от его взора. — Уж не сглазить ли ты пытаешься эту девушку? — спросил он.

Айви покачала головой.

— Я просто думала… думала, когда дело доходит до горячего, дело в девушке.

Грегори несколько мгновений смотрел на спутницу Уилла, потом пожал плечами.

— Некоторые девушки выглядят горячими снаружи, но это только приманка. Другие девушки, отталкивают тебя, их трудно заполучить, они как Снежные королевы, — в его глазах заиграли смешинки. — Но они по-настоящему горячи.

Он придвинулся к ней еще ближе и шепотом повторил:

— Очень горячи.

Айви светло улыбнулась ему.

— Я всегда могу узнать что-то новое от тебя. Прямо как от Филиппа.

Грегори рассмеялся.

— Выпьешь? — предложил он, протягивая пластиковый стаканчик.

— Я не пью, — сказала Айви. — Спасибо в любом случае.

— Но я взял это для тебя. Увидел, что ты здесь наблюдаешь за Уиллом.

— Я не наблюдала за Уиллом, — запротестовала она.

— Хорошо, не за ним, за рыжей — кстати, ее зовут Саманта, и я подумал, что могу тебе предложить это, чтобы ты остыла.

— Спасибо.

Айви взяла стаканчик правой рукой. Ей показалось или Грегори отодвинулся от нее? Айви вспомнила предупреждения Лейси и расхотела пить из стакана, принесенного им. Но он настаивал, и ей пришлось это сделать.

— Спасибо. Теперь я буду чувствовать себя лучше, — сказала Айви небрежно.

— Куда ты направилась?

— Переоденусь. — ответила она. — Больше я не надену эту мини-юбку. Никогда. Могу я пойти?

— Конечно, нет.

Она засмеялась, сделав вид, что уверена — он знает, что сморозил глупость. При этом она чувствовала такое внутреннее напряжение, что каждый вдох отдавался болью в ее животе.

— Как же я познакомлюсь с парнями, которые вьются вокруг?

К ее облегчению, Грегори за ней не пошел. Как только он скрылся из вида, Айви вылила свою содовую в траву.

Остаток вечеринки она провела однообразно: улыбаясь, слушала каждого парня, кто нуждался в аудитории, стараясь держаться как можно дальше от Грегори. Впрочем, она избегала встреч и с Уиллом. И не видела их обоих, пока Сюзанна не задула свечи на своем торте.

Когда все запели "С днем рожденья" и пора было разрезать торт, Сюзанна пожелала, чтобы Грегори и Айви встали по обе стороны от нее.

Гольдштейны, уверенные в дочери настолько, чтобы наблюдать за ней и ее гостями через стекло второго этажа без очков (именинница сама рассказала об этом), торжественно внесли торт, а потом сделали не меньше сотни фотографий Сюзанны, Айви и Грегори.

— Теперь пусть каждый из вас обнимет ее, — руководила миссис Гольдштейн.

Айви приобняла Сюзанну за плечи.

— Прекрасно! Вы прекрасны!

Вспышка.

— Позвольте мне выстрелить еще разок, — сказала миссис Гольдштейн, настроила камеру и пробормотала:

— Не двигайтесь.

Они замерли и внешне оставались спокойными, но за спиной у Сюзанны, Грегори принялся поглаживать пальцами руку Айви. Затем он стал поглаживать ее запястья двумя пальцами — медленными вращающимися движениями.

Айви захотелось кричать. Она мечтала влепить ему пощечину.

— Улыбочку! — сказала миссис Гольдштейн. Вспышка. — И еще разик. Айви!

Она заставила себя улыбнуться.

Вспышка.

Айви отодвинулась подальше от Грегори. Она вдруг вспомнила сон Филиппа — про серебряную змею-поезд, ту, что хотела проглотить ее. Филипп сказал тогда: она всегда смотрит и чувствует запах твоего страха.

Сюзанна начала резать торт, и Айви потянулась к куску. Когда она подала порцию Грегори, он прикоснулся к ее запястью и не брал угощение, пока она не взглянула на него.

Уилл был следующим в очереди.

— Нам не хватало друг друга, — сказал он Айви.

Она хотела предложить, чтобы он взял две тарелки и ждал ее у пруда через десять минут, но потом заметила Саманту, стоящую прямо за ним.

— Серьезная вечеринка, — сказала Айви.

Спустя пятнадцать минут Айви уже сидела на скамейке, в двадцати футах от пруда, томясь от одиночества, рассеянно поглощая свой торт и наблюдая за Мятой — шпицом Сюзанны.

Крохотный песик, которого каждый день мыли шампунем с кондиционером и не выпускали за дверь дома, сегодня ухитрился ускользнуть от хозяев. Счастье распирало его, пока он копал ямы на илистом берегу. Потом он влез в пруд и погреб со всей щенячьей дури.

Кто-то из парней и девушек попытался выманить собаку на берег, но Мята оказалась на редкость упрямой. Под стать хозяйке. Потом ее тихонько позвала Айви и тут же осознала свою ошибку — Мята, узнала ее голос.

Мяте нравилась Айви и очень любила тортики. Она поскакала на своих коротких ножках, а потом совершила длинный прыжок прямо на колени Айви, умазав их грязными лапами. Скользкие передние лапы Мята поставила на грудь девушки, лизнула ее в лицо, а потом плюхнулась на спину, забрызгав все то, что оставалось еще сухим и чистым, водой с шерсти.

— Эй, прекрати!

Айви вытерла лицо и тряхнула волосами. Собака тем временем улучила момент, и в один укус доела торт с блюдца.

— Мята, ты грязная свинья!

Айви услышала взрыв смеха рядом. Уилл присел на скамью к ней.

— Жаль, миссис Гольдштейн с ее камерой не оказалось рядом, — сказал он.

— А мне жаль, что не ты позвал Мяту первым, — парировала Айви.

Уилл все смеялся и не мог остановиться.

— Пойду, поищу полотенца, — с трудом выдавил он, — для вас обоих.