— Иди за ней, — приказал Тристан. — Мы не закончили.

— Оставь меня в покое, — пробормотал Уилл, и, опустив голову, пошел в противоположном направлении.

Грегори, ведущий Сюзанну в толпу танцующих, поймал Уилла за руку.

— Ты ведь не сдаешься, не так ли?

— Не сдаюсь? — повторил Уилл отрешенным голосом.

— Насчет Айви, — сказала Сюзанна.

— Преследуешь ее, — ухмыляясь Уиллу, сказал Грегори.

— Не думаю, что Айви хотела бы, чтобы ее преследовали.

— Ой, не надо! — проворчал Грегори. Моя милая и невинная сводная сестра обожает играть в игры. И, поверь мне, она в этом профессионал.

«— Профессионал в том, как ускользать от тебя, — подумал Тристан выскальзывая из тела Уилла.»

— Я бы никогда не сдался, — сказал Грегори глядя на Айви, стоящую на краю патио. Его застывшая улыбка заставила Сюзанну и Тристана тревожно повернуться к Айви.

— Нет ничего лучше, чем девица, строящая из себя недотрогу.

— Следовательно, — обратился Филипп к Айви в среду вечером, — я могу посмотреть «Парк Юрского периода».

— Следовательно? — повторила Айви с улыбкой. Склонившись над рукой матери, она стала перекрашивать Мегги ногти. Ее мать вместе с Эндрю возглавляли сборы средств для колледжа.

— Так сказал Эндрю.

— Он что, уже проверил твое домашнее задание? — спросила Айви.

— Он сказал, что мой рассказ о вечеринке был превосходным и полон воображения.

— Превосходным и полон воображения, — передразнила Мегги. — Скоро у нас здесь будет разгуливать профессор ростом в четыре фута.

Айви снова улыбнулась.

— Иди и настрой видеомагнитофон, — сказала она Филиппу. — Как только мы с мамой закончим, я спущусь вниз.

Она подняла алую кисточку от лака одновременно с тем, как Филипп вскочил с кровати, оставив их с матерью качаться на пружинах.

Когда он был за дверью, Мегги прошептала Айви.

— Грегори сказал, что он останется здесь на ночь, и если Филипп причиняет тебе неудобства…

Айви нахмурилась. Она справлялась с Филиппом лучше, чем ее мать или Грегори.

— …или ты начнешь чувствовать себя, ну, не в своей тарелке, или…

Айви знала, что ее мать имела в виду — подавленной, сумасшедшей, склонной к самоубийству. Мегги не могла заставить себя произнести эти слова вслух, она просто согласилась с тем, что другие говорили про Айви.

— Очень мило, что Эндрю помогает Филиппу с домашним заданием, — сказала она.

— Эндрю заботится и о тебе, и о Филиппе, — повторила ее мать, — Я хотела обсудить это с тобой, Айви, но то, что случилось, ну ты знаешь, за последние три недели…

— Забудь об этом, мама.

— Эндрю заполнил бумаги на усыновление.

Айви капнула лак «Алая Страсть» на палец матери.

— Ты шутишь.

— Мы собираемся пойти с этим к Филиппу, — сказала ее мать, стирая с пальца каплю лака. — Но тебе скоро будет восемнадцать, и ты вправе сама решать, что тебе делать.

Айви не знала, что сказать. Она спрашивала себя, знает ли об этом Грегори, и если знает, то что он думает по этому поводу? Теперь у его отца будут два сына, и становилось все очевиднее, что Эндрю предпочтет Филипа.

— Эндрю хочет, чтобы ты знала, здесь ты всегда найдешь свой дом. Мы очень любим тебя, Айви. Никто не любит тебя больше, чем мы, — ее мать говорила быстро и нервно. — День за днем, ты будешь чувствовать себя лучше. Поверь мне, милая. Люди влюбляются не один раз в жизни, — продолжала Мегги, все быстрее и быстрее. — Однажды ты встретишь кого-то особенного. И ты снова будешь счастлива. Пожалуйста, поверь мне, — молила она.

Айви закрыла флакончик с лаком. Когда она встала, мать осталась сидеть на кровати, глядя на Айви с обеспокоенным выражением лица, она расставила свои пальца, намазанные алым лаком, на колени. Айви наклонилась и нежно поцеловала свою мать в лоб, туда, где виднелись тревожные морщинки.

— Мне уже лучше, — сказала она. — Давай пойдем и подсушим эту красоту феном.

После того, как Мегги и Эндрю ушли, Айви устроилась на кушетке в гостиной, чтобы посмотреть битву динозавров в «Парке Юрского периода». Она подложила под голову подушку, а ноги положила на табурет, на который опирался ее брат. Элла запрыгнула и растянулась на длинных ногах Айви, положив свой пушистый подбородок на колени.

Айви рассеянно гладила кошку. Устав от непрерывного представления, которое она давала последние несколько дней, доказывая всем, что у нее все в порядке, она почувствовала, как ее веки тяжелеют. С первыми звуками шторма в «Парке Юрского периода» Айви уснула.

Сцены из школьной жизни мелькали одна за другой в ее снах, круглое лицо миссис Брайс, ее маленькие, глубоко посаженные глаза…

Айви находилась в классе, затем в школьном холле, она брела по бесконечным школьным коридорам. Дети и учителя стояли вдоль стены и наблюдали за ней.

— У меня все хорошо. Я счастлива. Я в порядке. Я счастлива, — повторяла она снова и снова.

За пределами школы назревала буря. Она слышала это через стены, она чувствовала, как они трясутся. Теперь она видела зеленые молодые листочки, слетевшие с деревьев, ветки, двигающиеся туда-сюда, на фоне чернильного неба.

Она ехала на машине. Ветер сотрясал машину, молнии раскалывали небо. Она знала, что заблудилась. Чувство страха стало нарастать у нее внутри. Она не знала, куда направлялась, но страх нарастал так, будто она приближалась к чему-то ужасному. Внезапно из-за поворота показался красный Харлей.

Мотоциклист убавил скорость. На мгновение она подумала, что он остановится, чтобы помочь ей, но он снова набрал скорость. Она проехала поворот и увидела окно.

Она знала, что это за окно, огромный стеклянный прямоугольник с темной тенью за ним. Машина набирала скорость.

Она устремилась к окну. Она попыталась остановиться, затормозить, снова и снова нажимала на педаль тормоза, но машина не собиралась останавливаться. Она не собиралась замедляться! Затем открылась дверь, и Айви вывалилась из машины. Она пошатнулась. Она не могла взять себя в руки. Она подумала, что упала прямо на огромное стеклянное окно.

Раздался паровозный гудок, долгий и пронзительный. Темная тень за стеклом становилась все больше и больше. Айви коснулась тени рукой. Стекло взорвалось — поезд промчался сквозь него. На мгновение, все замерло, летящие осколки повисли в воздухе словно сосульки, огромный поезд неподвижен, остановился перед тем, как бросить ее в объятия смерти.

И тогда, чьи-то руки оттащили ее назад. Поезд умчался, а осколки стекла растаяли на земле. Буря миновала, хотя все еще было темно — так выглядит небо перед рассветом. Айви спрашивала себя, чьи руки оттащили ее, они были такими сильными, словно руки ангела. Взглянув вниз, она увидела, что вцепилась в Филипа.

Она удивилась тишине и покою, окружающими их теперь. Возможно, это действительно был рассвет — она видела слабое мерцание света. Свет становился ярче. Он увеличился до размеров человека, его края переливались разными цветами. Это было не солнце, хотя на сердце стало тепло от увиденного. Он окружил ее и Филиппа, приближаясь все ближе и ближе.

— Кто здесь? — спросила Айви. — Кто здесь? — она не боялась. Впервые за долгое время, она почувствовала надежду. — Кто здесь? — выкрикнула она, желая уцепиться за эту надежду.

— Грегори. — он тряс ее, чтобы разбудить. Он сильно встряхнул Айви. — Это Грегори!

Он сидел на кушетке рядом с ней, обхватив ее руки. Филипп стоял с другой стороны, сжимая в руке пульт от видеомагнитофона.

— Ты снова видела сон, — сказал Грегори. Он напрягся. Его глаза искали ее взгляд. — Я думал, что ты больше не видишь такие сны. Прошло уже три недели — я надеялся…

Айви на мгновение закрыла глаза. Ей снова захотелось увидеть тот мерцающий свет. Ей хотелось уйти от Грегори и вернуться к тому сильному чувству надежды. Его слова все разрушили.

— Что? — спросил он ее. — В чем дело, Айви?

Она не отвечала.

— Ответь мне! — сказал он. — Пожалуйста, — его голос смягчился, он почти умолял. — Почему ты так смотришь на меня? Ты увидела что-то новое в своем сне?