Небольшой, всего-то четыре комнаты, но такой уютный, здесь счастье чувствовалось даже в пропитанном миндалем воздухе. Они же с Томом так и не перешли жить в дом при замке, продолжая разделять свою жизнь на три комнаты.

- Родной, кто там? – в дверях спальни показался хранитель в дорогом одеянии. Мягкая даже на вид ткань расшитого бирюзой платья обтягивала его живот и округлившиеся бедра, длинные русые волосы были завязаны в аккуратный низкий хвост, с несколькими свободными прядками, казалось, перед Биллом стоял совершенно другой человек, более умиротворенный.

- Милый, я же просил, - Густав тут же подбежал к своему Омеге, причитая. Билл никогда даже предположить не мог, что можно так ласково ругать. – Ты же знаешь, что уже нельзя много ходить. Зачем ты поднялся?

- Мы немного проголодались.

- Сейчас я вас накормлю, – Густав погладил животик мужа. - Где хочешь есть, в постели или на кухне?

- Ты убираешь в спальне, мы, наверное, будем тебе мешать. Давай лучше на кухне.

- Билл, ты завтракал? – супруги обернулись на остолбеневшего мальчика. – Билл?

- Да-да, я завтракал, – соврал принц. Пытаясь скрыть свое замешательство, Билл прошел на кухню, не видя, какими взглядами его проводили Густав с Геворгом.

- Ну, как ты? – спросил хранитель, когда Густав удобно усадил его на скамью, заботливо подкладывая под бедра и спину мягкие подушки.

- Не знаю, - Билл присел рядом с хранителем, не понимая, почему старается не смотреть, как Густав ухаживает за супругом. Как, бегая от плиты к столу, Альфа, казалось, парит над полом. Подливает молока, подает из рук рогалика с орехами, осторожно сглаживает крошки, упавшие на выпирающий живот Геворга, и просто отсвечивает счастьем.

- Я буду в спальне, хорошо? Если что-то захочешь, не вставай, просто позови, и я приду, – Альфа наклонился, целуя мужа в губы, а затем присел перед ним, трепетно целуя живот. – Позовешь? – заглядывая в чайные глаза.

- Позову, - ласково ответил Геворг, проведя увешенной золотыми тонкими браслетами рукой по белым растрепанным волосам стража.

Поцеловав мужа еще раз, мужчина нехотя ушел в соседнюю комнату. Георг провел его взглядом, и как только муж скрылся за дверью, повернулся к притихшему Омежке.

- Как то кресло, что мы заказывали? Пользуешься?

- Нет, сейчас не хочется, – Билл растянул губы в робкой улыбке, все так же не глядя на хранителя.

- Как твое самочувствие? – вопрос был задан с тревогой. Геворг не мог поверить, что перед ним сидит его когда-то прекрасный подопечный. Нечесаные волосы, простая одежда, ни одного украшения, даже браслет на ножке не звенел.

- Нормально, - вздох так и рвался с груди.

- Хотя могло бы быть и лучше? – Геворг внимательно осмотрел еще больше похудевшего Омегу. Впалые щеки, бескровные губы, под не подведенными глазами залегли синяки, сцепленные в нервные кулачки руки чуть подрагивали. Отчего-то именно на руках хранитель задержал свой взгляд дольше, не понимая, что его смутило.

- Не знаю, наверное, нет, – Билл потупил взгляд, чувствуя кожей, как Геворг рассматривает его. В какой-то мере, Омежке стало стыдно, что он такой несчастливый, сидит и даже своим видом портит счастье другого. Но ему больше не к кому было пойти.

Поворачивая голову к небольшому окошку, Билл все же не сдержал вздоха. Прошло уже столько времени с момента, как он покинул отчий дом, чтобы исправить будущее. Билл уже даже не вспоминал, что им двигало тогда. На что он надеялся. В его памяти были лишь воспоминания пустой холодной постели, ожиданий в ней ночами Тома, воспоминания, как становилось хуже с каждым днем, и в самочувствие и в отношениях. Нет, конечно, первый месяц был волшебный, они путешествовали, Том с рук его не спускал, всегда был рядом, ухаживал, любил, ласкал до исступления. Все было хорошо до той поры, пока они не вернулись в город. Ссоры, много обидных слов, непонимание, и вновь ссоры, а потом Том просто начал его избегать. Билл думал, муж остынет и вернется в его объятия, но проходили дни, недели, месяцы, Том не приходил. Билл не знал, что делать, и если в первое время он еще что-то пытался исправить в их браке, то сейчас просто опустил руки. Он и так много сделал, переступил через себя, чтобы обрести расхваленное счастье.

- Было легко любить Тома, когда у вас все было хорошо?

- Мне и тогда было тяжело. Да, и, кажется, что у нас никогда не было хорошо.

- А сейчас? – хранитель повернул осунувшееся лицо мальчика к себе. – Может, если ты подаришь Тому ребенка, ваши отношения наладятся?

- Дело не в ребенке, Геворг, - приглушенно ответил Билл, вновь поворачиваясь к окну. – Он не верит мне, не верит, что люблю его. А я не знаю, как докричаться. Рожу ребенка - скажет, что лишь бы ему угодить, что я сам не хотел. Откажусь помогать Эрику - моя не вовремя проснувшаяся совесть сожрет меня без хлеба, и опять же, обозленное годами эго Альфы будет вопить о том, что я отвернулся от странника, потому что мой муж так сказал. Что мне делать, Геворг? Что мне делать?

- Не отчаиваться, – мужчина притянул мальчика к себе, поглаживая по распущенным волосам. Он не сразу понял, что его удивило в нескольких выпавших волосках, потянувшихся за его рукой. - Ты понимаешь, почему Том не верит?

- Он думает, что его лотария очаровала меня. Смешно, - Билл совсем невесело улыбнулся, - я боялся, что так и произойдет, но на самом деле моя любовь никак с лотарией не связана, только физическая тяга. А Том не верит, что я любил его всегда. Он не может понять, почему я, любя, причинял ему боль. Он сказал, что очень сильно когда-то хотел, чтобы я почувствовал его, но почувствовал я слишком поздно. Том сказал, что на самом деле ему нужно было, чтобы я полюбил, просто полюбил сначала, а потом, чтобы моя лотария зацвела. Только так, через столько лет страданий, он смог бы поверить. Но я не умею возвращать время, Геворг.

- Это никому не под силу. Лишь богам, – хранитель внимательно смотрел на осунувшегося подопечного. Взгляд его вновь остановился на руках мальчика, цепляясь за обломанный ноготь на большом пальце.