Постепенно спецназовец освоился в новом мире. Магией с ним дополнительно занимались магистры: уже знакомый остроухий, оказавшийся эльфом, и оборотень — строгий, неулыбчивый, вечно смурной мужчина, на первый взгляд которому было не больше тридцати. Они вдвоем помогали адепту с заклинаниями, с концентрацией, с правильным произношением заклятий и магических формулировок. Стоило только ошибиться в одной букве и все — финита ля комедия.

Но и о тренировках попаданец не забывал. Каждое утро вместе с ним собирались на занятия человек пятнадцать адептов. Они повторяли за спецназовцем движения, проводили спарринги самообороны, которые демонстрировал Филипп. Взамен показывали приемы рукопашного боя их мира. Каждый день адепта был загружен работой под завязку. Никто больше не насмехался над ним, как это было с прежним хозяином тела. Он стал негласным лидером. Его уважали, к нему прислушивались, спрашивали совета по любым вопросам.

Единственное, чего он так и не успел — это узнать о мире, в котором ему надлежало жить. Сколько раз упрекал Рича в несдерживании обещания, данного им в день их знакомства, тот все время отмахивался. Но все же однажды вечером притащил карту, разложил ее на столе и стал рассказывать, что собой представляет место, где оказался Филипп.

— Вот это — мир Зериас, — демон обвел всю карту. — Мы находимся вот здесь, — ткнул он в точку на одном из четырех материков. — Геария. Кроме людей здесь живут эльфы в лесах, больше нелюдей нет, так как Император запретил селиться на одной с ним территории другим существам. Эльфы — исключение. Они маги жизни, спасатели природы, потому им дозволено расселяться где угодно.

— Местная элита — остроухие? — поинтересовался спецназовец, вспомнив магистра. — А вампиры?

— Клыкастые живут вот здесь, — Рич обвел материк на самом севере. — Лиадия. Во льдах способны жить только вампирюги, они не чувствуют холода. Больше там никто не может выдержать больше двух дней.

— Бр-р-р… - дернулся Филипп. — Не люблю холод. Он меня удручает. Лучше уж жара. Ладно, отвлеклись, давай дальше, — поторопил он темного.

— Третий материк — Рэйтания, — палец демона показал на кусок земли, находящийся восточнее Геарии. — Вот туда отправился твой сосед с напарником. Населяют материк личи, оборотни и зомби. Но… — Рич поднял палец вверх, призывая к вниманию, хотя адепт и так внимательно слушал темного. — Зомби — это не восставшие из могил, а потерявшие веру и тягу к жизни существа. Это и эльфы, и вампиры, и оборотни. Они инертны, из чувств могут испытывать только одну агрессию, остальные эмоции им неподвластны. Они теряют свой облик, превращаются в уродливых и страшных монстров, но, если их не злить, сами они первыми не нападут.

— А вернуть в обычное состояние их можно? — поинтересовался спецназовец. — Или процесс необратим?

— Вот тут не могу ничего сказать, — развел руки в стороны демон. — Еще не случалось ни разу такого.

— Хорошо, с тремя материками понятно. Что с четвертым? — продолжил тему Филипп.

— А четвертый — Эндрайд — самый загадочный и непостижимый. Вокруг него плотная стена. Это материк-призрак. Многие пытались на него попасть, чтобы узнать, что же там, но никому это не удалось. Его можно увидеть только ранним утром, когда луна еще не скрылась, и солнце не взошло. Он появляется перед глазами на несколько минут, а потом исчезает. Исследовательские корабли оказываются в другом месте и на совершенно другой широте и долготе, — поведал Рич. — Единственное, что запомнили мореплаватели, пытающиеся добраться до Эндрайда — адскую жару. Дышать нечем, пот ручьем, плавятся даже металлические перила. Градусов пятьдесят-шестьдесят, не меньше.

— Интересно, что же скрывает этот материк? — задумчиво буркнул адепт, ни к кому не обращаясь. — Хотел бы я там побывать.

— Не думай даже! — осадил его темный. — Я не договорил. Все, кому удалось увидеть материк-призрак, не прожили больше года. Они умирали страшной и мучительной смертью. Поэтому выброси эту идею из головы. Даже демоны не знают, что там, а ты хочешь попасть в то странное место.

Но, вопреки совету демона, Филипп стал все чаще задумываться о призрачном материке. Он с детства любил загадки. Ломать мозг, решая головоломки — вот что было для спецназовца самой лучшей тренировкой серого вещества.

Время текло. Попаданец окончательно освоился. Узнал много нового. Сейчас, спустя пять месяцев, он неплохо владел магией. Руки больше не дрожали, когда в них оказывался меч. Но не тот, светящийся, а вполне материальный. Магическое оружие ему больше ни разу не удалось вызвать, хотя и магистр Линидиэль, и вампир Сеар пытались помочь адепту — все было безрезультатно.

Спецназовца постигло еще одно потрясение — лошади. Он никогда и помыслить не мог, насколько сложно на них не только ездить, но даже просто взобраться верхом. Первая попытка не увенчалась успехом, Фил даже не смог вдеть ногу в стремя, она выскользнула, и юноша свалился под ноги коня. Со второй попытки он перелетел через тело коня. Если бы демон его не поймал — лежал бы с переломанной шеей. Третья попытка. Рич не выдержал, подхватил парня подмышки и сам усадил на спокойно стоящую кобылу, взгляд которой был слишком красноречив, она будто спрашивала: ты идиот? Это покоробило спецназовца. Но он понимал, что выглядит сейчас очень глупо. Первые шаги дались трудно. Сидя на спине животного, Филипп ухватился за гриву мертвой хваткой. У него было ощущение, что он вот-вот свалится на землю. Демон постоянно был рядом. Помогал и поддерживал.

Несколько месяцев понадобилось Филиппу, чтобы освоить езду на лошадях. Это не ногами и руками махать, стоя на твердой земле. Но все же, он смог.

Тело Филиппа налилось силой. Оно потеряло угловатость, щуплость, появились мускулы, он стал выше ростом, повзрослел. Глядя на него, больше никому и в голову бы не пришло назвать его хлюпиком. Взгляд уверенного в себе, циничного молодого человека, который светился недюжинным умом, довершал картину.

Вернувшийся Сентиар, увидев обновленного Филиппа, сменил комнату. Он больше не желал делить с ним одно пространство. Рич остался с адептом.

Подходило время выпускных экзаменов. Но больше всего спецназовца пугала предстоящая встреча с родными и… с тем, кто уже слишком скоро должен стать его супругом.

Когда Филипп думал о будущем муже, его передергивало от отвращения. Он вроде как смирился с возможностью таких отношений — несколько его товарищей успели сыграть свадьбы, и он сам присутствавал на их празднествах и радовался за них. Но одно дело - наблюдать и радоваться за других, и другое дело — самому быть в роли женщины. Этого спецназовец не мог принять. Ему было противно и гадко.