Гррр… Ненавижу людишек…

Хочу к нему»

«День 18:

Прости, что не писал… просто не мог – руки не доходили, а как только садился, казалось, что я сломал пальцы.

Опять я о депрессивном. Может, сегодня не будем об этом? Давай поговорим о… в голову ничего не приходит, так как все мои мысли до сих пор забиты им. Наверное, я похож на фанатика-наркомана… прямо сумеречная фразочка! Ты мой личный сорт героина! Какой нахрен сорт героина!? Ты даже не куришь, и, думаю, не пьёшь, какие наркотики? Не могу называть тебя наркотиками, хоть ты так же губителен для меня… нет-нет-нет, ты моё солнце, ты так же мне необходим... я так же люблю тебя, как и обжигающе горячие лучи солнца…

Упс, я только что написал целый абзац, обращенный к нему. Может зачеркнуть его? Ладно, пусть будет»

«День 30:

Неужели я нашел тебя под стопкой моих школьных тетрадок? Я думал, что потерял тебя. Но ты видно не хочешь так легко теряться и забываться, как и мои чувства к нему…

К нему… знаешь, а ведь завтра кончается срок моего ареста. Интересно, выдержу ли я хотя бы день, чтобы не сорваться к нему? Смогу ли я прожить этот день нормально?

Может попросить маму, чтобы она продлила срок?»

«День 31:

Мама сняла арест, но я выдержал и не побежал к нему. Это было трудно… очень.

Завтра надо съездить в кафе, забрать какие-то документы.

Ну, скажу еще, что писал пробное ЕГЭ по математике – я не идиот, набрал хорошие баллы, классный руководитель говорит, что я с легкостью смогу поступить в КГАСУ, но вот только хочу ли я туда. Ведь там он… подумаю ещё немного.

Я спать!»

Я должен сказать эти слова.

В школе до сих пор все молчат, не разговаривают со мной, избегают, иногда смотрят с укором, словно думают, что я изменился, а ведь я просто показал своё истинное лицо, перестал притворяться, если только чуть-чуть… я скрываю то, насколько мне тяжело без Матвея, насколько я скучаю по нему, насколько мертва моя душа... Как-то чересчур ванильно всё получается, как будто я какая-то девчонка лет пятнадцати, которую бросили, ничего не объяснив. А ведь мне не пятнадцать, хотя и со своим возрастом я ушел не так уж далеко, к тому же это я его бросил, ничего не объяснив. Он, наверное, даже не скучает. Интересно, что он делал весь этот месяц. Переделывал ли он тот сплошняк или же начал какой-то новый проект?

Я ехал в душном автобусе в кафе, чтобы забрать какие-то «особо важные» документы. Я сидел у окна и рисовал на запотевшем стекле незамысловатые рисунки, на большее меня бы не хватило – я не художник и не умею рисовать.

Нарисовав очередную завитушку, я услышал объявление нужной мне улицы и вышел из душного транспорта на встречу октябрьской прохладе. Ветер сразу обдал меня пронизывающим до костей холодом, я завернулся в куртку поплотнее. Рассеянно бросил взгляд на остановку через дорогу… и встретился взглядом с Матвеем.

Он стоял, точно так же как и я, поплотнее закутавшись в куртку, обняв себя руками, чтобы было теплее. Ветер трепал его распущенные волосы – лента до сих пор висела у меня на запястье, и одна моя рука неосознанно дернулась в её сторону. Матвей смотрел на меня, словно не мог поверить, что это я.

Очередной красный автобус остановился на остановке, на которой я до сих пор стоял, тем самым преградив мне его. Я попытался отойти, чтобы снова его увидеть, но толпа выходивших начала толкать меня в разные стороны, из-за чего я не сразу смог снова посмотреть на то место, где стоял Скуалло, а когда посмотрел то увидел, что там уже никого нет. Никого.

Не думая, я побежал к подземному переходу, надеясь, что ты всё ещё где-то там.

Я не выдержал, не смог жить без него.

Когда я оказался на другой стороне дороги, где несколько минут назад стоял Матвей и так внимательно смотрел на меня, там уже никого не было. Не было его, он ушел.

- Блятьтвоюматьзачтомнеэтовсёненавижу! – закричал я, не пытаясь внятно произнести слов.

Наверное, впервые за этот месяц я снова начал материться, а я ведь так усердно старался бросить это дело.

Я оглядывался в разные стороны, опрашивал людей, звал Матвея, крича во весь голос, из-за чего прохожие смотрели на меня косо, но всё без толку. Он ушел…

Я не заметил как сел в автобус и поехал к нему домой, спохватился только тогда когда оказался у его квартиры. Переминаясь с ноги на ногу, я думал – нужно ли мне сейчас звонить или лучше уйти?

Позвоню – решил я. Рука потянулась к звонку, нажала на кнопку. Ничего. Тихо, никто в квартире даже не двинулся, не шелохнулся. Не знаю почему, но я снова нажал на звонок и держал его несколько секунд. Тишина. Рука сама начала бить по двери. Сначала тихо, словно я только прикасался, а потом сильно… так сильно, что ладони начали болеть. Почему я не могу остановиться?

- Что ты делаешь, придурок? – раздалось за спиной. Такая знакомая интонация, знакомые нотки в голосе…

Я повернулся, но вместо Матвея увидел девушку с чёрными волосами в вечной розовой ночнушке. Она стояла, облокотившись боком о косяк, сложив руки на груди, и внимательно рассматривала меня.

- Я? – переспросил я.

- Ты, - пояснила брюнетка, сузив глаза. – Тут больше никого нет, кто бы так бестолково бил в чужую дверь.

- Простите, я, наверное, снова Вас разбудил, - получилось немного грубо, так как я вспомнил, что эта девушка любит Матвея.

- Оу, кто-то тут у нас меня ненавидит, - брюнетка начала наматывать на палец длинную вьющуюся прядь. – А ты оказывается такой же, как и Матвей, ненавидишь людей и считаешь мусором. А я думала, что же он нашел в тебе такого, что неожиданно разрешил быть рядом с ним, - злоба уступила место любопытству. – Меня он не подпускает так близко к себе как тебя, и даже Андрея, который ради него переехал из нашего прежнего города и поступил с ним в один институт. Всех нас он считает никчемными людишками, а тебя… Кто ты для него?

Было слышно, как кто-то поднимается на лифте. Девушка сразу встала прямо и посмотрела на меня совсем по-другому: