На полу, в углу, возле затоптанного до пепла кострища, омерзительным тухлым запашком чадила вырвавшаяся из непривыкшего к животной тяжелой пище желудка рвота - Юу тошнило не раз и не два, и все равно этот Аллен продолжал его кормить, все равно всовывал кусок за куском, свергая упрямый желудок, насыщая его, заливая сверху гнилой на вкус водой, от которой немедленного желания протошниться не последовало, зато проснулось непривычное желание отлить, и Юу пристыженно шарился по укромным створкам, приспуская штаны, удерживая двумя пальцами маленький член, прикусывая зубы от слишком звонкого тока выливающейся наружу струи, пока Уолкер с какого-то черта ошивался слишком непозволительно близко, косился из-под спадающих на лицо выбеленных прядок, ощупывал взглядом спину и дьявол поймешь, о чем там, в своей серой голове, при этом думал.
- Радий? - тихо, нежно, приглушенно переспросил экзорцист, с чувством чмокнув зажмурившегося мальчишку в макушку. Притиснул поближе, обхватил ладонью за бок, принимаясь неспешными ручными шажками оглаживать и его. Приподнял голову, задумчиво посмотрев на розу, продолжающую разливать опиум ароматов да сверкать неестественной зеленью бодрых шипастых листков, а после, прикрыв ресницами глаза, задумчиво проговорил: - Весьма двоякая штука, наверное. Я не могу сказать, что он – такая уж стопроцентная отрава, потому что отрава он только тогда, когда его вырывают из-под земли, крошат скалы ради его откопки и уничтожают при этом все живое, что вращается вокруг в неуемной своей жадности. Пока же он остается храниться в природе, точно так же как уран, ртуть, астат, торий и прочие опасные элементы - ничего страшного, надо заметить, не происходит, поэтому, на мой скромный взгляд, нашумевшая в свое время горячка с радиацией – не более чем полезный, но не принятый во внимание урок людям: не трогайте то, что трогать не следует, природа разберется и без вас. Но если говорить в целом и без моих скучных заумствований, в нашем с тобой мире и в наше с тобой время изначальный радон стал одним из страшнейших веществ, причиняющих всякому организму непоправимый вред.
- Почему? – Юу, поудобнее устроив голову, покрепче ухватился пальцами за холодную складку на чужой груди; чем больше он узнавал от этого человека причудливых откровений, никогда прежде не заглядывающих в потемки его сознания, тем страннее и страннее казалась ему и планета, и живущие на ней люди, и все те штуки, изобразить в скудном воображении которые попросту не получалось, а узнавать их оттого хотелось только больше, понимать - глубже, пусть и чаще выходило делать вид совершенно противоположный. - Чего в нем такого страшного? Та вода тоже была сделана из него? Но она же выглядела и пахла как самая обыкновенная вода, я сам видел...
Аллен, выслушав его, неоднозначно кивнул. Притронулся к лепесткам не оставляющей его в покое розы свободной правой рукой, выглядя при этом таким озабоченным, будто уже давно жалел, что и вовсе предложил мальчишке забрать этот цветок из насиженного земляного гнездовища. Немного помолчал, немного потерся щекой о чужую заалевшую щеку и, словив промелькнувшее в черно-синих глазах смущенное недовольство, беззлобно усмехнувшись, пояснил:
- Да, она была с радием, славный. Вернее, вода-то была самой обыкновенной, если говорить о ее изначальном составе, но штука, в которой она хранится, называется ревигатором. Или активатором - вот уж чего не могу сказать наверняка: оба этих приспособления всегда выглядели для меня совершенно одинаково, да и отличаются только тем, что ревигатор вылит из любого материала с включением в него урановой или радиевой руды, а в активатор добавлялся лишь фильтр, позволяющий радиоактивировать любую жидкость, залитую внутрь. Ревигатор стоил намного дешевле, материалы в нем использовались попроще, правда, это вовсе не означало, что сделан он хуже, а оттого опасных примесей в нем меньше. В данном случае мы имеем такой вот замечательный парадокс: все как раз-таки наоборот, и следует помнить, что дешевые предметы не всегда стоит так уж сильно недооценивать. Ты... ты ведь не понимаешь, о чем я здесь таком глупом толкую, верно, славный мой? - с мягкой виноватой улыбкой пробормотал вдруг он, потрепав вспыхнувшего мальчишку по взъерошенным барсовым волосам.
Поймал отрицательный качок головой. Сбойнувшее замявшееся сопение о том, что да, не понимает, конечно, идиот ты такой. Научись объясняться проще и прекрати использовать чертовы надуманные словечки, от которых на спине шерсть растет, будто у крысы – ну кто, по-твоему, меня бы им здесь учил?
- Хорошо, хорошо, прости меня, славный. Сейчас я постараюсь рассказать тебе по-другому. Давай представим, что в мире полным-полно разных пород: камней, металлов, соединений, смесей, деревьев, глины, песка. Их находят, обрабатывают, из них в свое время построили эту вот лабораторию, из них делается, в принципе, все, что существует в нашем с тобой мире, а пока они остаются в диком виде, то обычно похожи просто на куски неотесанных камней или железок. Это у тебя представить получится? - Юу, помедлив, с усердием кивнул. - Хорошо. Так вот. Большинство из них совершенно безобидны для жизни, некоторые обладают удивительными чертами - например, светятся в темноте, хоть и просят взамен определенного рода подпитки, - а другие, хоть их и относительно немного, как раз-таки представляют опасность. Говоря прямо и просто - Бог создал их такими, что, едва оказываясь рядом с человеком, эти элементы начинают влиять на него не самым лучшим образом: пробуждать зачастую неизлечимые болезни, отравляют организм, а если вещества рядом много или человек находится среди него недопустимо длительное время, то, к сожалению, неминуемо встречает летальный исход. То есть, говоря проще, умирает.
- И этот радий такой же?
- Такой же.
- А зачем тогда ваш Бог создает такие штуки, если он как будто бы за людей и для людей?
Мальчонка непонимающе нахмурился, сморгнул хватающий за шею липкий сон, и Аллену не осталось ничего иного, кроме как рассеянно пожать плечами.
- Я был бы рад тебе ответить, но не знаю ответа и сам, славный. Думаю, никто его не знает. Какие бы предположения и теории люди ни старались выдвигать, сколько бы статей и трактатов ни писали, сколько громко бы ни кричали о своей и только своей верной правде – все это так и остается всего лишь их личным мнением, не имеющим абсолютно ничего общего с укрытой от всех нас истиной. Я мог бы попытаться сказать тебе, что люди просто берут на себя слишком многое, и мир создавался отнюдь не только для них одних: для камней, для зверей и деревьев, для всего, что мы вокруг себя видим, он предназначен тоже. Человек же решил, будто ему велено самой судьбой стать королем, забрал под себя все и в итоге расплачивается за скудоумие и алчность, но и это останется всего лишь моим собственным личным мнением, на деле могущим не иметь ничего общего с никем не прописанной истиной.
- Так что... - Юу почему-то вдруг сделался таким потерянным и таким сбитым с толку, что у Уолкера против воли дрогнуло в проводках сердце. – Он, выходит, никогда не говорит с вами, этот Бог...? Я думал... они пытались сказать мне, что... Что вы все вроде как общаетесь, что они тоже постоянно общаются, и поэтому делают угодное ему дело, и создавая меня, и вытворяя все остальное, что они там вытворяли, и что Бог сам дает им указания, что и как нужно… нужно... вот…
Посеревшему лицом Аллену очень бы хотелось согласиться, очень бы хотелось уверить сникшего мальчонку, что его появление на свет произошло с требования Господа Всея, но слова застряли в глотке, вылились наружу терпким кашлем, и получилось только убито качнуть головой, чувствуя себя хуже, гаже, мерзее, чем даже тогда, когда кричишь тому, кто еще пытается верить, будто книжных сказок не случается, просто потому что тебе очень и очень трудно поддержать, не язвить и уверить, что нет, случаются. Случаются ведь, правда, нужно только немножко подождать. Мир велик, Вселенная - безмерна, так почему бы и им где-нибудь когда-нибудь не случиться на одном или другом твоем пути?
