И сказал пингвин туалетному монстру...
POV Миши.
Мне, вот, интересно: людскому идиотизму, вообще, предел есть? Меня лично нервирует поведение Темы. То он боится, то стебется со всеми, то еще что-то. А на меня смотрит так, будто я его съесть могу. И что это такое, а?
Я, подперев голову рукой, сижу в КПЗ. Причем не за кражу или мелкое хулиганство, как обычно сюда попадают люди. А за то, что кто-то с очень изощрённым чувством юмора приковал меня наручниками к этому долбоебу. Просто супер... Даже разговаривать ни с кем не хочется. А самое главное, что я уж, было, подумал, что нас спасут, когда заявился этот адвокат. Но он теперь валяется на полу и улыбается, как наркоман. Вообще капец.
Вокруг нас разворачивается интересная картина. Ваня – или как там его зовут – сидит на коленях перед унитазом и воет. Бешеная команда птиц, которые еще в квартире отличились, теперь водит вокруг Вани хоровод, подвывая. Митя лифчик с головы снял, но теперь он клянчит у стоящего рядом Темы трусы для того же применения в качестве головного убора. Ну, прям, картина маслом. А еще мне интересно: скоро за нами на такой шум придут, или они уже поняли, что это бесполезно?
POV Темы.
- Нет, я не дам тебе трусы! – кричу я на Митю.
Он, я так понял, забыл где-то свой лифчик. Или же просто его забрали. Но факт в том, что он уверен, что носить волшебную палочку в руках без предмета нижнего белья на голове – это кощунство!
- Ну, пожа-а-алуйста! Я подарю тебе челюсти! – в отчаянии он чуть ли не бросается мне на шею.
- Кого подаришь?! – переспрашиваю я.
- Челюсти. Я их себе наколдовал! – вытаскивая из кармана два зубных протеза*, отвечает он.
- Ой, бля! Убери от меня эту гадость! – кричу я, отшатнувшись от «доктора».
- Злой он, да, милая? Ну, пойдем гулять. Я ж знаю, что тебе не нравится общество этих людей. Они странные, – злобно смотря на меня, обращается Митя непосредственно к протезам.
Потом отворачивается, поднимает челюсти высоко над головой и присоединяется к птичьему хороводу, который образовался вокруг воющего на толчок Вани.
- Наро-од! Можно минутку внимания? – кричит вдруг Миша, удобно устроившийся на лавочке.
Все наши сокамерники на секунду отрываются от своих наинтереснейших занятий и с интересом смотрят на нас. Миша встает и с важным видом произносит:
- Туалетный монстр не придет. Кракозябра повержена. А человек-паук вернулся в ваши доблестные ряды. ЧТО ВАМ, БЛЯТЬ, ЕЩЕ НУЖНО?!
Ваня посмотрел на него ТАК, будто только что узнал, что Миша ест младенцев. Ах, ну да. Он же только что «устранил» их национальных героев.
- Хлеба и зрелищ! – тихо сказала одна из «пингвинов».
- И каких же? – саркастически ухмыльнувшись, спрашивает Миша.
Тут в коридоре послышалось кряхтение, и мы дружненько посмотрели на оклемавшегося паучка. Мужчина все еще лежал на полу с разорванной на груди рубашкой и блаженной улыбкой на лице. Теперь он поднял одну руку вверх и прохрипел:
- Яоя!
Все присутствующие тихо зашушукались, а мы с Мишей переглянулись в поисках ответа на вопрос: «Что же такое яой?». А рука паука упала, его губы испустили последний вздох, а сердце пропустило удар и остановилось. Шучу-шучу! Он просто повернулся на бок и громко захрапел…
* http://drkam.files.wordpress.com/2010/05/denture3.jpg
Свобода, привет! Пока, Ванюш!
Красивая молодая девушка сидела в просторном кабинете с чашечкой кофе. Это был кабинет ее отца, и, как и подобало дочери богатого папочки, она регулярно вмешивалась в дела окружающих с помощью отцовских денег. Ее осветлённые почти до абсолютной белизны волосы волнами ниспадали до поясницы, накрывая хрупкие плечи. А за окном светила большая луна, красивая и таинственная, такая притягательная, такая… недоступная…
Тут в дверь постучались, отчего девушка вздрогнула и молниеносным движением встала с массивного отцовского кресла. Но в дверь вошел совсем не тот, кого она так боялась увидеть. Молодой человек ее возраста, то есть примерно семнадцати лет, неуверенно топтался на пороге.
- Ну, что ты стоишь?.. Подойди ко мне, – нежно обратилась девушка к парню.
Высокий, атлетического телосложения; каштановые волосы, казавшиеся в темноте черными, обрамляли его молодое лицо. Парень с опаской подошел к девушке, неуверенно наклонив голову.
- Сделал? – теперь женский голос был похож на сталь и эхом отдавался от красиво расписанных панельных стен.
- Да, сковал. Они из платины, и вряд ли кто-либо сможет их разрезать. Ключ – единственный в своем роде, – неуверенно начал парень, протягивая маленький железный ключик. - Только зачем Вам это нужно?
- Тебе не понять. Ты же мой слуга, работа – твое счастье… Что ты можешь знать о том, как надоедает простая рутина, а? – с улыбкой на лице сказала она, все еще неотрывно глядя на луну.
- Вы, как всегда, мудры и рассудительны. Вы правы, я не могу понять. Имею ли я честь удалиться? – опять склонив голову, спросил паренек.
- Да, можешь идти. И еще… Ты не видел моего отца? – бросила она вслед удаляющемуся брюнету.
- Нет, извините, – прошептал парень и быстро юркнул за дверь.
***
Знаете, хотелось выть одно огромное «Почему?!» на всех известных и неизвестных мне языках. Миша спокойненько так опять уселся на лавку, а я, немного офигев, слушал яростное скандирование нашей компанией всего одного слова – «ЯОЙ!». Причем я не сомневался, что многие из них, как и я, о его значении не догадывались совершенно, но орали они его уверенно. И длится этот кошмар уже минут двадцать. Так что еще чуть-чуть – и остатки моих мозгов уйдут погулять вместе с поверженной кракозяброй. А если честно, то мне просто хочется подойти к этому человеку-пауку, дать пару раз по почкам со злости, а потом прилечь рядом, чтобы абстрагироваться от всего этого дурдома.
