- Это Костя, – простонал он, обреченно глядя на челкастого. – Я гулял… На крыше. И увидел его – он собирался прыгать. Вот я его и тащу домой, потому что ему негде жить. Квартиру отобрали за неуплату, – на одном дыхании выпалил Ваня.

- Вау, – тихо подал голос Миша, похлопав.

Я повернулся к нему, одарив взглядом а-ля «Ах, да, ты же дебил по жизни…», и опять вернулся к Ваньку и его спутнику.

- Привет. Я – Артем, – подал я руку этому волосатому чуду. Кстати, волосы у него оказались… синими.

Челкастый одарил меня презрительным взглядом, демонстративно отворачиваясь от всех. Его запястье было сжато Ваниной ладонью.

- Да уж, мило… – пробормотал я. – Ладно, Вань, удачи, но мы пойдем.

И, поспешив ретироваться из-под пронзающего взгляда этого зеленоглазого челкастого, я быстрым шагом направился к дому, прекрасно зная, что Миша семенит за мной следом.

- Милый мальчик, верно? – тихо засмеялся он.

- О, да! Я так вижу, что они с Ваней – просто гремучая смесь… - усмехнулся я.

Так. Вот и мой подъезд. Как же я надеюсь, что там не будет Кристины…

Нервы - Не хочу без тебя спать. Два дня. Триста восемьдесят повторов. Слова и аккорды наизусть. Ненависть. Лучи добра! *_*

Примирение.

Мои опасения не оправдались. Квартира была абсолютно пуста. А на комоде лежала маленькая записка, написанная каллиграфическим Кристининым почерком. «Прости за все. Была не права…». Я в ярости скомкал жалкий клочок бумаги, бросив его Мише под ноги.

- У Золушки опять ПМС? – ехидно поинтересовался он.

- А ты что, ведешь календарь? - огрызнулся я в ответ.

- Ладно, прости, – Миша поднял руки в знак поражения.

Я лишь усмехнулся. Быстро разувшись, я проследовал на кухню. Нет, не кушать… Скорее по привычке.

- Тем? - послышался крик из прихожей.

- М? – продолжая искать повесившихся мышей в холодильнике, отозвался я. А что? Надо хоть что-то поджарить.

- Так ты не обижаешься? – теперь его голос прозвучал уже над самым ухом, и я быстро развернулся.

Миша стоял в своей излюбленной позе – то есть подпирая дверной косяк – и хитро смотрел на меня.

- В смысле? – покачал головой я, закрывая холодильник.

- Ты не обижаешься за мои слова? – немного неуверенно спросил он.

Я усмехнулся, на секунду замерев. А что мне ему сказать? Что он мне очень нравится? Что я буду скучать? Что он влюбил меня в себя за пару дней? Что можно ответить ему сейчас, чтобы только не сделать хуже?

- Нет, конечно, – пытаясь сделать голос беззаботным, отвечаю я. Получается плохо… - Миш, что будет, если я поеду с тобой?

В кухне воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием лампочек и гудением холодильника. К горлу подступает ком, который я шумно сглатываю. Кажется, каждое мгновение – вечность, и в этой долгой вечности я слышу даже биение собственного сердца, которое бьется слишком часто. А Мишины руки сжались в кулаки, жилка на шее выступила от напряжения – казалось, парень сейчас находится на грани.

- Если это шутка, то крайне неудачная, – холодным голосом говорит он.

- Я серьезно, – тихо шепчу я, не глядя на него.

- Иди сюда, Золушка, – говорит он, резко притягивая меня к себе.

В следующую секунду я оказываюсь прижатым к стене Мишиным коленом, расположившимся между моих ног, его руки упираются по обе стороны от моей головы, а Миша смотрит мне в глаза так пронзительно, что становится слегка неуютно.

- Я буду только рад… - выдыхает он, приближаясь к моему уху.

Не знаю почему, но каждый раз, когда он просто задевает мочку зубами, касается раковины языком, по телу – от уха до самых бедер – проходит ощутимая дрожь, а в штанах сосредотачивается тепло. Это даже больше возбуждает, чем когда он меня целует…

Тем временем парень мягко проводит языком по нежной коже за ухом, и из моего рта вырывается судорожный вздох. Глаза сами собой закатываются, а ватные ноги еле удерживают меня в стоячем положении. Затем его мягкие, горячие губы перемещаются на мою шею, языком он выводит спирали на нежной коже, а зубами слегка прикусывает вену, отчего я вздрагиваю.

- Миш, не… - начинаю, было, я, но меня нагло затыкают поцелуем, сразу проникая языком в рот. На секунду оторвавшись от меня, он пытается отдышаться, а его руки тем временем уже расстегивают мне штаны. Но его язык вновь возвращается к моим губам, проводя по ним, нежно и осторожно. Затем он начинает посасывать нижнюю губу, от чего я опять резко вдыхаю, чуть запрокинув голову. От нарастающего возбуждения сносит крышу, а штаны кажутся твёрдой оковой. Но ловкие Мишины руки тут же расправляются с ремнем, спуская штаны чуть вниз. Мою возбужденную плоть через трусы сразу накрывает прохладная рука, начиная слегка ее гладить. Нет, я не могу так… И пофиг, что это стыдно. Я хочу, наконец, получить удовольствие.

- Я хочу тебя… - вырывается из влажных губ, но, с учетом того, что в этот момент Миша развлекался с моей губой, вышло скорее что-то невнятное.

- Я знаю, – ухмыляется он, зачем-то приседая.

Хотя мне уже ясно, что он собирается сделать. Тем временем брюнет, опустившись на колени, спустил мои джинсы до пола и начал стягивать трусы. Я бы сказал, что не хочу того, что он собирался сделать… Но мой член, сразу вставший колом, точно не был убедительным аргументом.

Тут его влажный мягкий язычок коснулся головки, которая уже истекала смазкой, и я резко откинул голову назад, оперевшись о стену. Спина по-кошачьи выгнулась, чтобы толкнуться к нему в рот, но я быстро подавил этот животный инстинкт, прекрасно понимая, что так я причиню парню неудобства. До боли прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не стонать, я лишь учащенно дышал, пытаясь не упасть. А Миша уже старательно вылизывал всю поверхность члена, обводя языком каждую жилку, каждую венку, причиняя такое сладостное удовольствие, граничащее с болью. Ускоряя движения туда-сюда по стволу, парень начал всасывать нежную кожу, оттягивая ее. Затем опять вернувшись к головке, облизнув ее, Миша медленно вобрал в рот мой член – больше, чем наполовину, насколько он только мог. От этой перемены я не выдержал боли в щеке, которую прикусывал, и, наконец, застонал.