Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Я привык видеть Мишу уверенным, самовлюбленным, гордым, иногда немного смущающимся. Таким смешным и задорным. А человек в моей гостиной никак не подходил под это описание. Тут мой взгляд упал на его руки. На костяшках пальцев была коричнево-красная корочка крови от боксерских ран. Но на запястье тоже что-то было. Я, ведомый чистым любопытством, осторожно взял парня за запястье, немного потянув его на себя. Представившаяся мне картина просто ужасала. От самого локтевого сгиба до ладони были ужасные порезы, которые складывались в кривую, неаккуратную надпись «Умри».

- Миш, ты себя бритвой резал? Когда? Зачем? – пребывая в некотором шоке, сказал я громче, чем нужно, потому что Миша немного поморщился.

- Да. Как раз тогда, после поцелуя. Для того, чтобы показать, что так делать нельзя, – кровожадно ухмыльнулся он. – Знаешь, как красива бордовая кровь на бледной коже? А это прекрасное ощущение лезвия на коже…. – начал быстро шептать он, становясь похожим на сумасшедшего.

- Ты что – сдурел, что ли?! – вскрикнул я. – Миш, одумайся! Что ты творишь?!

- Да, сдурел… - улыбнулся он мне грустной улыбкой.

- Почему? – резко вскочил с дивана я.

- Потому что… - прошептал он, вставая с дивана и приближаясь ко мне.

В следующую секунду меня повалили на диван, прижав собственным телом. Миша упирался в него двумя руками, которые располагались по обеим сторонам от моей головы. Одна его нога была вытянута, а колено второй упиралось мне в пах. Миша заглянул мне в глаза, будто ища ответы на какие-то вопросы.

- И плевать, что потом будет очень больно… – прошептал он куда-то в темноту. А резко прогремевший гром подхватил его шепот, освещая темную комнату яркой молниеносной вспышкой.

В следующую секунду Миша приблизил свое лицо к моему, слегка касаясь губами невольно прикрытых век. Опускаясь чуть ниже, обдавая меня горячим дыханием, его губы приближались к моим, щекоча кожу невесомыми прикосновениями. Его губы замерли в сантиметре от моих, и я услышал, как он шумно сглотнул. А в следующий момент в мои сухие губы впились его, искусанные и влажные. Одна мокрая прядь смольных волос упала на мою щеку, щекоча ее, а язык нежно очерчивал губы, проводил по зубам, стараясь углубить поцелуй, проникнуть внутрь. Я же лежал, не двигаясь, застыв в одном положении, даже не дыша. Смутно знакомое, такое непривычное и, в то же время, обычное ощущение поцелуя. С Мишей… С Мишей, который резал вены в знак вины за поцелуй. Не хочу быть виной чему-то…

Дождь. (2)

Я не стану сильно вдаваться в реалии...те кто знает о чем я, поймет. Надеюсь, я не настолько ужасен, и вам понравится. Лучи добра! *_*

- Тем, пожалуйста… – прошептал Миша в мои сомкнутые губы.

А я просто не знал, что ему ответить. В голове бешеным вихрем неслись мысли, заворачиваясь огромным торнадо. Банально не оттолкнуть его – ничего не стоит. Но стоит ли отвечать? В сознании опять всплывают образы – мимолетные, яркие, как вспышки молний за моим окном.

«Ты не реагируешь… После того поцелуя я не мог вернуться домой. Я ненавидел сам себя… Я боялся своих действий, своих мыслей… А ты? Ты не реагируешь!»

И ведь он прав! Так имею ли я право на согласие, просто чтобы не отталкивать его? Нет, определенно. Я не имею право ломать человека, который и так выглядит сломленным. Да и надо признаться самому себе, что эти прикосновения, губы, шорохи, движения – все это не противно мне. Наоборот, тело выгибается на встречу нерешительным ласкам, а мышцы сводит от неприятного напряжения. Так имею ли я право согласиться?..

Приподнимаю голову и сам тянусь к его губам. В черных глазах мелькает удивление, но потом он приближается, на секунду замирая, будто наслаждаясь моментом согласия и покоя, а затем прикасается своими губами к моим. Сначала – легко, по-детски, почти неощутимо… так, как если бы легкий ветерок обдал мои губы своим порывом. Потом – смелее, влажный язык опять проводит по губам, очерчивает зубы, а я лишь немного приоткрываю рот, не решаясь пошевелиться. Парень проникает языком внутрь, заполняя собой все пространство, проводя по нёбу, сплетая свой язык с моим. Я же начинаю неуверенно отвечать. Как неправильно… Но это ведь Миша, он же сам все понимает, верно? Почему я не могу ему подыграть? Отрываюсь от Мишиных губ, вжавшись головой в мягкую поверхность дивана.

- Разрешаю… – тихий шепот срывается с моих губ на очередном быстром выдохе.

В его глазах видна целая гамма эмоций: сначала – счастье, потом – благодарность, неверие, страх, понимание, опять благодарность, а потом… он опять начал наклоняться ко мне, закрыв глаза. Я уже подумал, что он опять поцелует меня, но… Нет, Миша медленно, выдыхая на мою горячую кожу, щекоча ее, приближался губами к моему уху. На секунду он в нерешительности остановился и шумно выдохнул, от чего по коже пробежали стайки быстрых мурашек. Но парень вновь взял себя в руки, схватив мою мочку губами, зажав ее – нежно, мягко, осторожно. Отпустив ее, он провел кончиком языка по раковине, не прикасаясь зубами, еще раз поцеловал мочку, слегка прикусив, и опустился чуть ниже, к моей шее. Сначала он просто покрывал ее невесомыми поцелуями, отчего хотелось выгибаться ему навстречу с мольбами о продолжении. Потом чуть ощутимее начал прикасаться к ней влажными, мягкими губами. Нежно поцеловал кадык и переместился к ключицам, покрывая уже их поцелуями. Причем засосов он не ставил – я бы почувствовал. Но нет, он просто легко целовал меня, от чего тело будто воспарило на небеса, от этого блаженства.

Потом Миша пополз вниз, убирая руки, которые, как клетка, находились около моей головы. Казалось, он боится прикасаться ко мне, пуская в ход только мягкие губы. Спускаясь вниз, он слегка подул на выступающие ребра, от чего я поежился, и приблизился к темной бусине соска. Нежно, осторожно, кончиком языка он медленно лизнул его, отчего мой выдох получился каким-то сбивчивым. Миша же продолжил, беря его в рот, посасывая, теребя языком, заставляя меня закатить глаза, прикрывая веки. Черт, это было просто чертовски приятно! Но Миша отстранился от моего соска, видимо, не желая надолго там задерживаться. Он спустился еще ниже, к моему паху, опираясь руками по обе стороны от моих бедер. Я не видел всего этого, закрыв глаза. Лишь чувствовал тепло, исходящее от его тела, слышал и чувствовал шумное теплое дыхание, которое смешивалось с падающими каплями за окном, и от которого хотелось задрожать всем телом. Я уже был возбужден, шумно дышал, а на лбу выступило несколько капель пота. Смущение, которое я испытывал, будто висело надо мной огромной грозовой тучей – неподавляемое, такое ощутимое и неприятное.