А служитель маяка и его жена в Куллагордене никакой опасности не представляют. Они стараются не отходить далеко от маяка. Что им искать на пустынной, огороженной скалами вересковой лужайке?

Прибывшие на праздник четвероногие разместились на скалах, как в амфитеатре, стараясь держаться поближе к своим. Хотя бояться им нечего – в этот день, согласно обычаю, царит мир и спокойствие. Зайчонок может спокойно пробежаться по облюбованной лисами скале, не рискуя при этом даже кончиком своего длинного уха. Но привычка есть привычка: лисы с лисами, зайцы с зайцами, косули с косулями.

Все занимают свои места на скалах и начинают оглядываться: а где же птицы?

В день праздника погода всегда прекрасная. Журавли, как известно, умеют предсказывать погоду с большой точностью, и они ни за что не созвали бы зверей на праздник, если бы ожидался дождь, или, как выражается ученый ворон Батаки, «осадки».

Птицы задерживались. Солнце уже взошло, а их все не было. Но скоро все звери в Куллаберге обратили внимание на несколько небольших облачков в небе над сконской равниной.

– Посмотрите! Посмотрите! – послышалось со всех сторон.

Одно облачко внезапно развернулось, полетело вдоль берега Эресундского пролива по направлению к Куллабергу, повисло в небе над поляной и начало свистеть, щебетать и щелкать, как будто состояло не из дождевых капель, а из нот и аккордов. Оно поднималось и опускалось, поднималось и опускалось, ни на секунду не прекращая концерт. И наконец спустилось на землю, разместилось на одном из холмов и рассыпалось на несметное количество серых жаворонков, красно-серо-белых зябликов, пестрых скворцов и желто-зеленых синичек.

А сразу за ним появилось еще одно облачко. Оно опускалось у каждого хутора, над домами сезонных рабочих, над замками, поселками и городками и каждый раз засасывало с земли небольшой смерч. Облачко росло и росло, и, когда взяло курс на Куллаберг, это было уже не облачко, а настоящая туча, которая даже отбрасывала заметную тень. Туча эта остановилась над поляной, заслонила на мгновение солнце и пролилась дождем серых воробьев. Те, кто летел в середине этой огромной тучи, наверняка обрадовались, вновь увидев дневной свет.

Но, как оказалось, воробьиное облако далеко не самое большое. Следующее было и больше и темнее и тоже все время росло. Оно напоминало огромную грозовую тучу, и ни один солнечный луч не проникал сквозь его мрачную свинцовую синеву. Мало того, оно производило ужасный шум. Вопли, хохот и непрерывное карканье сливались в жуткую какофонию.

Все на поляне вздохнули с облегчением, когда эта ничего хорошего не предвещающая туча рассыпалась на тысячи и тысячи ворон, галок и грачей.

Облачка появлялись над поляной одно за другим, но не только облачка. Рисунки, черточки, знаки… Прямые пунктирные линии оказались лесной делегацией, состоящей из тетеревов и глухарей. Они летели, с геометрической точностью соблюдая дистанцию: два глухаря, не больше и не меньше. Потом появились водоплавающие; те перелетали через Эресундский пролив в самых разнообразных формациях – клином, дугой, косой петлей. Все по-разному.

Акка и ее стая прилетели на этот великий праздник позже, чем остальные. Ничего удивительного – им пришлось лететь чуть не через всю Сконе. К тому же гуси еще спали, когда Акка полетела на поиски Тумметота. Бедняга уже много часов водил за собой крысиное войско, не имея возможности не только отдохнуть, но даже перевести дыхание, хотя бы на секунду перестать дудеть в свою дудочку. Оказалось, Тумметот увел крыс уже довольно далеко от Глимминге. Прилетел супруг-неясыть, сообщил, что черные крысы вернутся домой сразу после рассвета. Опасность на этот раз миновала. Пора совиной дудочке замолкнуть и предоставить серым разбойникам заняться своими делами.

Но нашла Тумметота вовсе не Акка.

Он шел во главе своего крысиного войска, дул в свою дудочку и даже поначалу не понял, что случилось. Услышал шум крыльев над головой, чей-то огромный клюв ухватил его поперек живота, и мальчик взмыл в воздух.

Это был господин Эрменрих, аист. Он тоже отправился на поиски мальчика. И, не успев осторожно опустить его в свое гнездо, тут же попросил прощения за вчерашнюю выходку.

– Должен принести мои искренние извинения, Тумметот, – грустно сказал он. – Прошу прощения, что отнесся к тебе без должного уважения, которое ты, несомненно, заслуживаешь.

Мальчику очень понравилась изысканная вежливость аиста, и с тех пор они подружились.

Акка тоже всячески выказывала ему расположение, иногда даже терлась клювом о его руку. Она особенно упирала на то, как это благородно с его стороны – помочь тем, кого притесняют.

Но, к чести мальчика, он понимал, что эта похвала им не заслужена.

– Нет, матушка Акка, – сказал он. – Не надо мне приписывать благородные намерения. Я не люблю крыс, никаких крыс не люблю: ни серых, ни черных, ни в крапинку. Я всего-то хотел доказать господину Эрменриху, что и я на что-то гожусь.

Акка, как ему показалось, даже не дослушала его объяснений. Она повернулась к аисту и спросила, не думает ли господин Эрменрих, что было бы вполне уместно взять Тумметота на праздник.

– Мне кажется, мы можем доверять ему, как самим себе, – добавила она.

Аист торопливо закивал.

– Конечно, конечно, конечно, – с несвойственным для него энтузиазмом повторял он. – Конечно, мы должны взять Тумметота с собой в Куллаберг. И не надо говорить, что ему повезло. Я бы сказал, это нам повезло, что мы имеем возможность отблагодарить его за все, что он для нас сделал! Какое мужество! Какая стойкость! Какое терпение! – Он всплеснул крыльями. – И поскольку меня все еще терзает совесть за вчерашнее, я прошу вас, матушка Акка, позволить мне лично доставить Тумметота на праздник. Моя спина к твоим услугам, уважаемый, многоуважаемый, глубокоуважаемый Тумметот!

Нет ничего слаще, чем выслушать похвалу от умного и достойного собеседника. Мальчика просто распирало от счастья: господин Эрменрих и матушка Акка хвалят его на все лады. Подумать только: сама Акка с Кебнекайсе!

Итак, мальчик отправился в Куллаберг на спине аиста. Он понимал, что ему оказана большая честь, но все равно было очень страшно – аисты летают намного быстрее гусей. Акка летела спокойно и целеустремленно, мерно взмахивая крыльями, а аист, наверное, хотел произвести на Тумметота впечатление и все время демонстрировал фигуры высшего пилотажа. То он парил совершенно неподвижно на страшной высоте, то вдруг пикировал, да так, что казалось, сейчас врежется в землю, а потом развлекался, летая вокруг Акки, как белый смерч. Мальчик никогда ничего подобного не испытывал, и, хотя ему было очень страшно, он не мог не признать, что только сейчас понял: вот он, настоящий полет! Страшно и весело.

Никаких остановок не делали, если не считать крюк на озеро Вомбшён. Стая поднялась в воздух, и Акка с гордостью сообщила гусям, что серые крысы побеждены.

После этого летели без отдыха.

Приземлились на небольшом холме. Здесь уже было несколько стай диких гусей, они облюбовали этот холмик бог знает сколько лет назад. Мальчик в немом удивлении переводил взгляд со скалы на скалу. На одной он увидел целый лес рогов сотен королевских оленей, другую заняли серые цапли с их смешными кисточками на затылке. Один большой утес стал рыже-красным от несметного количества лис, другой – черно-белым: там разместились чайки и буревестники. Третий был совсем серым – крысы все-таки успели явиться на праздник. Черные вороны непрерывно галдели, а жаворонки не могли усидеть на месте от восторга. Они то и дело, как пробки из бутылок, взмывали в воздух и выводили короткие трели. После чего так же стремительно садились на место и удивленно вертели головками, точно хотели спросить: «Кто это сделал?»

По традиции праздник начали вороны. Они исполнили воздушный танец: разделились на две стаи и с большой скоростью полетели навстречу друг другу. Казалось, они сейчас столкнутся, но одна стая пролетела через другую, как сквозь зубья расчески. Они развернулись, и номер повторился снова. Потом снова и снова. Зрители, не посвященные в тайны вороньих танцев, сочли этот номер довольно однообразным.