Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И все стихло.

Теперь надолго.

Вся стая пролетела, решил Смирре, вспомнил про своего пленника и поднял глаза. Конечно же того и след простыл. Но лису некогда было заниматься всякой чепухой, потому что как раз в этот момент опять появился первый гусь. Теперь он летел назад, с озера, и летел точно так же, низко и неуверенно. Смирре мгновенно забыл про свои неудачи и прыгнул. Когда-то должно повезти! Но опять поторопился – надо было получше рассчитать прыжок. Гусь пролетел совсем рядом.

Потом появился второй, третий, четвертый, пятый, и воздушный парад, как и в тот раз, завершили льдисто-седая гусыня и белый красавец. Пролетая над Смирре, они снижались, словно приглашали на обед.

И он гнался за ними, и прыгал, и прыгал, и прыгал – так высоко, как до этого ему в жизни не приходилось прыгать. И все равно не поймал ни одного. Уже давал о себе знать голод.

Зима еще не отступила окончательно, и Смирре очень хорошо помнил бесконечные дни и ночи в заснеженном лесу, когда он бродил по лесу и безрезультатно искал добычу. Перелетные птицы улетели, мыши попрятались в свои подземные норки, куры сидели в курятниках. Было очень голодно. Но никогда его так не мучил голод, как сегодня, когда добыча была совсем под носом, и все же он никак не мог рассчитать прыжок.

Смирре был уже не молод. Не раз вокруг него свистели пули, не раз уходил он от собак, забирался глубоко в свою нору и дрожал, каждую минуту ожидая, что неутомимые таксы до него доберутся.

Но никакой страх не мучил его так, как сегодня, когда он раз за разом промахивался и никак не мог ухватить хоть одну из издевающихся над ним птиц.

Утром лис выглядел так роскошно, что гуси даже удивились. Смирре любил покрасоваться. Огненно-рыжий, белая грудь, черный кожаный нос. Уж не говоря о хвосте – настоящий плюмаж. Но сейчас на него было жалко смотреть. Шерсть свалялась, глаза потеряли весь свой хищный блеск, язык вывалился из пасти, морда в пене.

К середине дня Смирре настолько устал, что у него закружилась голова. Перед глазами мелькали эти заполошные гуси. Он кое-как добежал до освещенной солнцем полянки и сожрал несчастную бабочку-крапивницу, поспешившую вылупиться из кокона.

А гусям будто и усталость была нипочем. Они все летали и летали. Весь день они дразнили Смирре. Настойчиво и безжалостно. Их вовсе не трогало, что лис совершенно измотан, что у него уже двоится в глазах – прыгает за их тенями на лесном перегное.

И только когда Смирре повалился без сил в наметенный ветром сугроб сухих листьев и чуть не испустил дух, гуси закончили свои игры. Они опустились на землю совсем рядом, и один из них гаркнул Смирре прямо в ухо:

– Так будет с каждым, кто сдуру свяжется с Аккой с Кебнекайсе!

И улетели.

III. Жизнь диких птиц

Хутор

Четверг, 24 марта

Как раз в эти дни в Сконе произошло событие, о котором потом долго судачили. Даже газеты писали. И все равно почти все были уверены, что это выдумка. Так всегда – если не знаешь, как объяснить, проще посчитать, что выдумка.

А случилось вот что: в диком орешнике на берегу озера Вомбшён поймали белку и принесли на ближайший хутор. И дети, и взрослые любовались на красивого зверька с огромным пушистым хвостом, умными любопытными глазками и маленькими лапками. Все на хуторе потирали руки и предвкушали, как они летом будут веселиться. Наблюдать за ее прыжками, дивиться, как ловко белочка грызет орешки: берет передними лапками и поворачивает. Несколько секунд – и скорлупа распадается на две половинки, будто распилили по экватору крошечный глобус. Тут же разыскали на чердаке старую беличью клетку – маленький зеленый домик с дверцей и даже с остекленным окошечком. И с пристройкой. А в пристройке – похожее на мельничное колесо со спицами из стальной проволоки. Предполагалось, что белка будет в этом домике есть и спать. На дно постелили подстилку из сухих листьев, поставили мисочку с молоком и положили несколько орехов. А колесо в пристройке ясно зачем: белка должна бегать и лазать, это для нее необходимо. Каждый знает, как любят белки бегать в колесе.

Все были уверены, что белочка придет в восторг, как ловко и умно все для нее устроили. Но она, к всеобщему удивлению, заметно тосковала.

Забилась в угол и время от времени пищала – то гневно, то жалобно. Не прикасалась к еде, а к колесу вообще не подошла ни разу. Наверное, побаивается пока, рассуждали на хуторе. День-другой, привыкнет, начнет и есть, и в колесе бегать.

А у женщин на хуторе был забот полон рот. Они готовились к сельскому празднику и как раз в тот день, когда поймали белку, пекли пироги и булочки. И то ли тесто никак не хотело подходить, то ли поздно начали, но заработались до ночи. В кухне царили спешка и суета, и, конечно, никто и не подумал идти проверять, как там пойманная белка.

Но на хуторе жила бабушка. Мать нынешнего хозяина. Решили, что она по старости не сможет помочь в стряпне. Она и сама это понимала, но смириться трудно: как это так, завтра праздник, все работают, а ее не взяли!

Ей было очень обидно. Уселась у окна в горнице и, ни о чем не думая, смотрела, что делается во дворе. В кухне, наверное, очень жарко – иначе с чего бы они расхлебянили дверь настежь? Зря керосин жгут. Свет оттуда такой яркий, что можно различить трещины и дырочки в штукатурке соседнего дома.

Видела она и белку – клетка стояла, как нарочно, в самом освещенном месте двора. И ей показалась странным: весь день белка сидела, пригорюнившись, в углу, а тут вдруг начала носиться из клетки в пристройку с колесом. Туда и обратно, только хвост мелькает. С чего бы она так нервничает? Наверное, из-за яркого света. Там, в лесу, по ночам темно.

Ворота между коровником и стойлом тоже ярко освещены. Старушка уже подумывала, не пора ли ей на боковую, как вдруг увидела, что в воротах появился крошечный, величиной с ладонь, мальчишка, одетый, несмотря на размеры, как настоящий крестьянин: кожаные брючки, жилетка, да еще и в башмачки деревянные. Она сразу поняла: гном. Много раз слышала, что на хуторе у них живет гном-домовой, но даже думать не думала, что когда-нибудь его увидит. К тому же гномы, если вдруг показываются людям, приносят счастье. Такого, правда, почти никогда не бывает. И вот – пожалуйста!

И этот гном, перепрыгивая через щели между каменными плитами, прямиком, как будто только за этим и явился, помчался к беличьей клетке. Но клетка стояла слишком высоко. Он почесал в затылке и помчался к сараю. Через секунду появился опять. На этот раз он тащил старое удилище. Прислонил удочку к клетке и проворно по ней вскарабкался, точно как матросы парусных судов карабкаются по мачтам, чтобы поставить или снять парус. Подергал дверцу. Старушка нисколько не обеспокоилась – дети повесили висячий замок. На всякий случай, от соседских сорванцов. Она, затаив дыхание, смотрела, что будет дальше.

Белка увидела, что дверца не открывается, рванулась в пристройку с колесом, подскочила к решетке, и они с гномом начали о чем-то совещаться.

Гном внимательно выслушал белку, соскользнул по удочке и убежал.

Старушка не могла прийти в себя от удивления. Она была уверена, что никогда больше этого гнома не увидит, но на всякий случай решила еще немного посидеть у окна. И надо же, гном-мальчуган появился опять!

Он бежал так быстро, что ноги почти не касались земли. Старушка видела его совершенно ясно. Бывают в жизни случаи, когда и дальнозоркость идет на пользу. Она даже обратила внимание, что у гнома заняты руки, но что именно он несет, разглядеть не сумела.

Дальше началось что-то непонятное. Мальчонка положил что-то, что у него было в левой руке, на каменную плиту и вскарабкался по удочке. Снял деревянный башмачок, размахнулся, вдребезги разбил стекло в оконце и протянул белке какой-то предмет. Соскользнул вниз, подхватил то, что лежало на земле, опять вскарабкался наверх и тоже отдал белке.

10
{"b":"554435","o":1}