- Как и все, - говорю растерянно.

- Это точно граф д*Самош, - авторитетно заявил Император, как будто до этого сомневался, как будто я то и дело занимаюсь разрушением толчков, это моё хобби, знаете ли. С Императором никто не спорил.

А после мы летели во дворец в Императорской летучке, очень шикарной и удобной, кстати. Император выпытывал у меня подробности произошедшего, граф сидел рядом и держал меня за руку. Гвардейцы Императора, как увидели графа, косились на него с нескрываемым восхищением и обожанием, видно, любимый уже успел погонять их по плацу и произвести неизгладимое впечатление, а на охотников графа смотрели с уважением. А я рассказывал и между делом гордился своим любимым, негодующе посматривая на соседние летучки с гвардейцами, которые охраняют Императора и пялятся на моего графа.

Потом был повтор рассказа в кабинете Императора в присутствии Наследника, Рауля, и мамы. Она слегка побледнела, увидев, в каком я состоянии, мне даже не дали прийти в себя, дело не терпело отлагательств, только сунули в руки лечебный отвар и пододвинули тарелку с бутербродами.

Перед Императором на огромном письменном столе была немаленькая куча артефактов, думаю, конфискованных у Амотора, так как среди них я заметил свой артефакт-сережку. Я вещал и косил на неё глазом, Император заметил и пододвинул её ко мне, я быстро сцапал, пока он не передумал и продолжил разглядывать артефакты, пытаясь выискать перстень с рубином. Император поднял брови от моей наглости, видел же, что я ещё что-то хочу заполучить. И когда я в своём рассказе дошёл до этого артефакта, он покопался и нашёл перстень. Я с благодарностью зажал его в руке и почувствовал, как моя сила возвращается ко мне, струится по телу, ласкается.

- Что с Амотором? – спросил я в конце.

- Милый, - сказала мама, - тебе не следует волноваться об ЭТОМ, его больше не существует.

- Мы никогда не будем рисковать, и оставлять таким опасным безумцам жизнь, - жёстко проговорил Император. – Наше упущение, когда мы решили, что он не опасен без силы. Жаль, конечно, такой потенциал загублен, он внес большой вклад в науку, в развитие артефактного дела, много открытий – его прямая заслуга, его будут помнить всегда. Но это нам хороший урок, ошибки мы больше не совершим.

Я не удержался и спросил:

- Он что, совсем-совсем мёртвый?

- Мертвее не бывает, - подтвердил Наследник, они с мамой переглянулись и синхронно улыбнулись, я поёжился и больше не стал задавать вопросов.

- Когда только успели, - пробормотал я.

Сзади за спинкой стула стоял граф и держал руки у меня на плечах, плевать он хотел на этикет, только сильнее сжимал плечи, когда я рассказывал неприятные моменты, он будто чувствует меня.

- А что с братом Амотора? – спросил.

- Здесь без вариантов, - с сожалением ответила мама. Да уж, жаль этого разумного.

- Вы хорошо показали себя в этом деле, граф д*Самош, - сказал Император, мама несогласно тихонечко фыркнула, Император сделал вид, что не услышал. – Поэтому вам требуется награда.

Это хорошо! Набрал воздух в грудь.

- Но наказание за разорение оранжереи не отменяется, - быстро проговорил Император, а я сдулся, блин, всё же придется возиться в навозе ящеров, высаживая кусты горных роз. – Вы думаете, мы забыли про него? Просто почему-то оказалось, что нет пока достаточного количества навоза ящеров, он куда-то подевался, садовники недоумевают, они не могут допроситься у конюших этого удобрения.

- Я могу поделиться с вами этой ценностью, Ваше Императорское Величество, - подал вдруг голос граф д*Марш. – У меня совершенно случайно есть много гов… этого продукта жизнедеятельности ящеров.

- Правда? Вы держите так много животных?

Граф пожал плечами, а я негодовал, вот предатель!

- Просто у меня его оказалось до безобразия много, и я не знал, куда его девать.

- Вы нас очень выручите, граф д*Марш. Оранжерея должна быть готова до приезда послов из Вонюч… Великого леса.

Мне послышалось или Император чуть не оговорился?

***

Мама проводила нас с графом до его покоев, быстро чмокнула меня в щечку, неожиданно тепло обняла графа и сказала ему:

- Держитесь.

В покоях я быстро развернулся к графу, обхватил его за талию и спросил:

- Ты сильно сердишься на меня?

- За что, любимый? – спросил граф, сжимая меня в ответ.

- Я не сказал тебе, кто моя мама.

- Ты и не должен был, малыш. Это твоя служба, она оказалась очень серьёзна, я и раньше подозревал, что занимаешь не последнее место в Тайной канцелярии, и убедился, что тебе дают самые странные и сложные дела. Только… Ты уверен, что и дальше хочешь служить?

- Да, – твёрдо сказал я.

- Думаю, переубеждать тебя бесполезно, - закусив губу, заметил граф.

- Да, - так же твёрдо ответил я. – А теперь… Только не пугайся, пожалуйста. Мне страшно быть с тобой таким… - Я почувствовал, как граф напрягся, с беспокойством заглядывая мне в глаза. – Сейчас будет истерика, - предупредил честно и заплакал, сначала тихо, всё более распаляясь.

Мне просто жизненно необходимо было выплеснуть из себя все переживания, весь страх, всё то чувство беспомощности, неспособности защитить свою любовь, всю безысходность моего прошлого положения. Граф лишь сильнее прижимал меня к себе, гладил по голове и спине, шептал нежности и, как просила его мама, держался. Потом он просто поднял меня на руки, отнёс в ванную и начал раздевать, я усиленно мешал ему в этом, цепляясь за него, боясь выпустить даже на миг. Затем он так же со мной на руках опустился в тёплую воду, осторожно обмывая моё тело, аккуратно касаясь ран на ухе и шее.