Понятно, виконтессе я шею все-таки сверну.

- А на балу почему избегал?

- Я не знал, почему Император настойчиво рекомендовал мне посетить это мероприятие, понятно, что у него для меня было какое-то дело, не обязательно хорошее, поэтому не хотел, чтобы под раздачу попал и ты тоже.

Я был возмущен. Он обо мне заботился таким образом! Такая забота стоила мне много нервов.

- А за тобой какие-нибудь грешки водятся? – спросил, подозрительно сощурив глаза.

- Нет, что ты, любимый! Но я не хотел рисковать тобой. А оказалось, что Император предлагает мне службу на благо Империи.

- Ты согласишься?

- Да, тем более, я буду заниматься тем, что мне нравится, тренировать воинов – личных гвардейцев Императора. Военное дело – это моё. - Граф нежно прикоснулся к моей щеке. - Все хорошо? Ты больше не расстраиваешься?

Я отрицательно помотал головой, мои слезы быстро высохли, и я довольно улыбнулся, граф ответил мне такой же улыбкой, и я в очередной раз получил поцелуй в висок.

- Ты на балу испортил платье виконтессы д*Ларен. – Припомнил он мне мою выходку, вот ни фига мне не стыдно. - Мой хитрый мальчик, - пробормотал он, обвести его вокруг пальца мне так и не удалось. Граф приступил к делу, от которого я оторвал его вопросами, то есть, начал ласкать и нежить меня. Я выгибался, постанывал, гладил сильное тело графа, и отвечал со всей страстью, на которую был способен.

- Такой милый, такой красивый, такой нежный, мой… - бормотал граф, зацеловывая мое тело, я постанывал, не скрывая дрожь и трепет, в который приводил меня его голос.

В общем, из постели мы в этот день так и не вылезли. Послали Яна, влетевшего в комнату и пискнувшего от неожиданности, за едой, и продолжали предаваться любви.

А потом, когда граф заснул, я тихонечко позвал его по имени:

- Анри…

Граф завозился и собственнически прижал меня к себе и ответил:

- Уббрад…

Я сначала возмутился и заскрипел зубами, потом задумался, так как сам не знал, какой ответ хотел услышать, «Уби», как обычно, или «Ад», как он меня называл наяву. Потом тихонечко рассмеялся счастливым смехом, похоже, граф окончательно принял меня, мою внешность и мой противный характер, поэтому и соединил два имени в одно, в мое настоящее. И как бы оно мне не нравилось, в исполнении графа моё имя звучало, как музыка, и ему я мог позволить называть себя так постоянно.

***

Мы с Натаном сидели на яблоне в Императорском саду и хрустели ее плодами, причем, я держался за ветку только ногами, так как в одной руке держал яблоко, а в другой морковь, попеременно откусывая их. Натан обозвал меня извращенцем, но умудрился опасно извернуться и оттяпать у меня половину моркови прямо из рук, задумчиво пожевав, он сообщил, что вроде бы вкусно и потребовал себе корнеплод, на что я свернул ему кукиш, а друг смешно надулся.

Я увидел спешащего по садовой дорожке знакомого канареечного и метко запустил огрызком от яблока. Огрызок попал разумному по лбу и тот заозирался, пытаясь найти шутника и, судя по выражению лица, раздавить его. Натан закрыл рот обеими руками, чтобы не заржать и чуть не сверзился с дерева. А канареечный тем временем бросил бесполезное занятие и расцвел в радостной улыбке, к нему навстречу шел Ян. Ян обнял его и собственнически залепил ему смачный поцелуй, причем руки Яна оказались на ягодицах разумного и притягивали к себе за них в весьма недвусмысленном жесте, канареечный сразу весь растекся, прикрыл глаза и отдался поцелую. Мда, мальчик растет, ну что ж, придется забыть о мести и оставить канареечного в покое.

- Слушай, - сказал Натан, - я так и не понял, почему ты решил, что граф д*Марш будет помогать Раулю разыскивать меня?

- Это же просто, - ответил я. - Император поручил твоему Раулю, - Натан поморщился, - разговор с графом по привлечению его на Императорскую службу, он всегда Раулю поручает такие вещи. Обычно разговоры проходят после или на середине бала, чтобы разумные помучились от неизвестности о причине беседы, Императору нравится выводить разумных из себя, - я посмотрел по сторонам, не слышит ли нас кто-нибудь.- Пока продолжался разговор, к ним наверняка заходили служащие с докладом относительно твоих поисков, все же Рауль волнуется о тебе.

- Ну-ну, - скептически ответил Натан на мое замечание.

- Не хочешь, не верь, - я пожал плечами. – Так вот, так же наверняка Рауль на чем свет стоит поносил меня, догадываясь с кем ты проводишь время, он не сдержан, когда дело заходит о твоей драгоценной персоне. Граф д*Марш услышал мое имя и предложил свою помощь, а мне лишь осталось подговорить тебя на небольшой спектакль.

- Ну, ты интрига-а-ан, - протянул Натан, я гордо приосанился. – Только я никак не пойму, почему ты все время намекаешь мне, что Рауль ко мне неравнодушен!

- Он и правда к тебе неравнодушен, но ты не видишь дальше своего носа. И он признал тебя своей добычей, - сказал я ему очевидное.

- Он просто непримиримый собственник, вот и все! – отрезал Натан, доказывать ему обратное было тратой времени.

Пока мы препирались с моим другом и наблюдали за гуляющими по саду, я заметил разумного, удаляющегося к выходу и что-то в его походке показалось мне знакомым. Я подался вперед, чтобы разглядеть его получше, но меня прервал Натан, наконец-то, свалившийся вниз. Он хотел посмотреть, что же так меня заинтересовало, и не удержался на яблоне, упал и сломал руку, и мне пришлось вести стонущего «страдальца» к целителю.

-21-

Я шел по улицам столицы, насвистывая веселую песенку, легко уворачиваясь от разумных, желавших завести со мной знакомство, и был безоблачно счастлив. Спустя две недели, после памятного разговора с Натаном на яблоне, я окончательно перебрался в покои к своему графу и теперь полночи мы с ним не спали, а были заняты весьма приятными делами. Граф, как и я, был весьма опытен в любовных делах, что дало повод Натану посоветовать поставить заглушку на наши покои, чтобы окружающие не удавились от зависти, на что я весьма неожиданно для себя покраснел и сделал, как говорил Натан.