– Боги! – Тор чувствует предательское напряжение, любое прикосновение Локи его заводит, даже такое, – как ты себе это представляешь?! Ты же… ты слишком слаб!

И Локи хрипло безумно смеется, закидывая голову на подушки:

– Ты идиот, братец! Идиот! Я скоро умру! Меня не будет! Или ты думаешь, что все наладится, глупец? Помоги мне, прошу! Хотя бы потому что я твой брат и мне это нужно!

Бог Грома сжимает холодные руки брата и шепчет:

– Локи, я не могу, братишка… Тебе будет тяжело, больно… Это будет неправильно!

– Все неправильно! – истерично кричит Локи, судорожно дергаясь, – неправильно, то, что я сейчас вижу этого ублюдка, понимаю, что это глюк и все равно вижу! Неправильно то, что ты меня хочешь, даже когда я в таком состоянии! Я отвратителен! Думаешь, я не знаю, как выгляжу?! И ты меня хочешь! Неправильно то, что ты сказал, что любишь меня и то, что мы переспали! И то, что я хочу тебя сейчас – тоже неправильно! Я сдохну, Тор!!! Сколько раз я могу тебе это повторять?! Все это…

И Тор сдается, впивается в потрескавшиеся, обметанные губы, затыкая истеричный поток слов. Целует, чувствуя железистый вкус крови, ощущая как Локи подается к нему, слабо обхватывает руками.

– Тебе придется все сделать самому… – выдыхает маг, прикрывая глаза.

И Тора охватывает щемящее чувство нежности, перемешанное с дикой, неконтролируемой страстью. Он хочет, чтобы брату было хорошо. Чтобы ушла боль, жуткие видения… Чтобы остался только он.

Бог Грома целует напряженную шею, согревает дыханием бьющуюся венку, чуть прикусывает тонкую кожу. Спускается губами по впалому животу мага, оставляя горячие влажные поцелуи на каждом шраме.

– Ты сводишь с ума... – бормочет Тор, не совсем соображая, что говорит, чуть втягивая кожу, обтягивающую хрупкие тазовые косточки, – ты убиваешь...

Губы ползут ниже, язык обводит шрам внизу живота, и осторожно прикасается к полувозбужденному члену. Локи вздрагивает и странно смотрит на брата, в глазах – удивление.

– Ты... что? – почти испуганно выдыхает он.

– Ты же сказал, что я должен сделать все сам, – шепчет Бог Грома и обхватывает губами почти теплую плоть. И помогая себе пальцами начинает отсасывать, стараясь принять брата поглубже. Массирует пальцами нежную кожу. Расслабляет горло, пропуская внутрь, и едва не давится. Все же он не привык к подобному. Осторожно поднимает глаза на мага, пытаясь понять – нравятся ли ему эти неумелые ласки. И видит абсолютно сумасшедший, блестящий взгляд зеленых глаз. Локи задыхается, вцепившись ногтями в бедра.

– Ты мне доверяешь? – шепотом спрашивает Бог Грома. – Доверяешь, Локи?

– Да... – севшим голосом выговаривает трикстер, – да, брат. Я ведь подарил тебе свою жизнь, помнишь?

Тор улыбается ему ободряюще и мягко переворачивает на живот, одновременно разводя его ноги.

На теле трикстера видна каждая косточка, каждый сустав. И кажется, что брат стал прозрачным, совсем тонким. Тор целует сгиб ноги, кожа там нежная, чуть горьковатая, пахнет эвкалиптом, потому что Тор растирал ноги младшего, наивно полагая, что это может его согреть.

Тор опускается к самой спине брата и ведет языком по позвоночнику, перемежая это легкими поцелуями. Целует нежную кожу ягодиц, мягко раздвигает их. И дотрагивается языком до напряженного отверстия. Гладит нежные складочки, смачивает слюной, целует...

Трикстер вздрагивает, но ничего не делает, чтобы остановить брата. И Тор принимает это за согласие.

Язык мягко обводит края чуть пульсирующего ануса и проникает чуть внутрь. И Бог Грома тонет в ощущениях. Брат шелковый, узкий, влажный, такой мягкий... Боги!

Локи сдавленно мычит в подушку, чуть прогибаясь от неконтролируемых ощущений. И пытается раздвинуть ноги сильней, явно требуя большего.

На столе стоит какая-то мазь, которой Локи смазывал разрезы на запястьях – она подойдет. Тор зацепляет густую жирную смазку, греет на кончиках пальцев и осторожно, сопровождая каждое свое движение поцелуем, медленно вводит палец в узкое отверстие. Локи вздрагивает и тихо стонет. У него нет сил даже податься на пальцы… Остается только ждать, пока Тор сам найдет нужный ритм.

И Тор его находит. Он осторожно двигает пальцем, стараясь протолкнуться поглубже, зацепить все точки, которые могут доставить брату удовольствие.

– Тор… – тягуче стонет трикстер, – не осторожничай, Боги! Давай второй!

И Бог Грома подчиняется. Палец входит с трудом и Тор испуганно останавливается, услышав болезненный выдох.

– Давай, брат! – шипит Локи, слабо пытаясь насадиться на замершие пальцы, – ничего страшного не случится.

Но Тор не слушает. Он мягкими вращающими движениями растягивает отверстие, поглаживая другой рукой напряженную спину брата, целует шею, лопатки... Локи сдавленно шипит что-то невнятное, похоже, прося быть резче.

Наконец, Бог Грома чувствует, что пальцы двигаются более-менее свободно и осторожно добавляет третий. Локи, лишенный возможности помочь брату и себе, только сдавленно хрипло стонет, закусывая губу.

– Давай, Тор! Боги! Давай уже, скорее! Я не могу…

– Если будет больно… Локи, скажи мне, – Бог Грома вынимает пальцы, – прости, но лицом не получится. Тебе будет тяжело.

– Нет, пожалуйста! – испуганно выкрикивает Локи, пытаясь повернуться, – пожалуйста!

И Тор в очередной раз сдается. Он, как только можно осторожно поворачивает брата на спину и разводит его колени в стороны.

– Смажь себя, – слабо говорит трикстер, – тогда тебе будет легче. Или… подожди, я сам…

Тонкие пальцы зачерпывают довольно много мази и Локи начинает наносить смазку, чуть поглаживая нежную кожу. И Тор со стоном перехватывает прохладную ладонь. Еще чуть-чуть – и он кончил бы.

Он приподнимает брата, и чуть растянув пальцами края отверстия, резко входит до конца. Почему-то ему кажется, что так трикстеру будет легче.

Локи вскрикивает и выгибает спину в судороге. Обхватывает брата ногами и тянет на себя, сбивчиво шепча:

– Я твой… только твой…

– Да, – выдыхает Тор, – ты мой.

И начинает движение, осторожно, нежно. Понимая, что тело брата сейчас настолько слабо, что любое неприятное ощущение, любая боль – утраиваются.

Локи тихо вскрикивает от каждого толчка, по вискам стекает пот, худые руки раскинуты в стороны, пальцы судорожно сгребают простынь.

Бог Грома слегка покачивает бедрами, пытаясь задеть все точки, которые только возможно. Ощущение узкого шелкового тела вокруг сводит с ума. Хочется грубо взять, ворваться, но вместо этого Тор только целует приоткрытые губы брата.