– А куда это ты собрался, сладкий? – воин намеренно опирается рукой о стену, полностью загораживая проход.

Трикстера передергивает от его слов и, наверное, на лице явственно отражается отвращение.

– Да что ты морщишься? – угрожающе-ласково спрашивает Фандрал, – я ведь знаю, что с тобой делал Бюлейст. Ты, должно быть, уже привык...

Локи обдает удушливым чувством стыда и, почему-то, страха.

– Какая тебе разница, что он со мной делал? – шипит он, отходя на шаг, – иди к своим друзьям и продолжай общение с ними.

– Что ты сделал с Тором, выскочка? Он бросил Сиф, прогневался на всех нас! Ты настраиваешь его против нас!

– Ты явно не дотягиваешь по развитию даже до горного тролля, – цедит Бог Безумия. – Если бы в твоей забитой войной голове был хотя бы крошечный мозг – ты бы не нес такой чуши. Тор сам волен решать с кем ему общаться и встречаться. Бросил Сиф? Это его дело. Не мое и уж точно – не твое. А с вами ему давно пора было прекращать общение. Оно не несет пользы.

– Я научу тебя вежливости, йотунский выродок! – некрасиво орет Фандрал и подскакивает к не успевшему среагировать трикстеру.

Сильная рука хватает за волосы и буквально зашвыривает на пол. Локи ударяется поясницей о выступ в стене и выгибается от боли. Она пронизывает с головы до ног, обдает страхом.

Рука тянется к ножу, спрятанному голенище… И маг с ужасом осознает, что он босой, и кинжал остался в комнате Тора.

Ослабленное тело отказывается подчиняться, координация от удара об каменные плиты нарушена. Трикстер силится подняться, но его прижимают к полу, чужое колено становится на поясницу, обдавая болью.

– Я трахну тебя, – шепчет Фандрал, – трахну так, что Бюлейст покажется тебе нежным любовником!

И заламывает его руки за спину. Запястья простреливает дикой болью…

Локи молчит. Он просто не может выговорить ни слова, его парализует холодный ужас. Ужас, который убивает не только тело, но и душу...

Грубые руки резко срывают с него штаны и раздвигают ноги.

Локи только слабо вздрагивает, когда член врывается в него и начинает рвано двигаться, причиняя невыносимую боль.

Как же больно! Резкие разрывающие толчки… Даже тогда, на полу ледяной камеры, терпеть было легче.

Брат бы никогда не сделал этого…

…никогда бы не сделал… Так – никогда…

Боль. Жесткие влажные пальцы вцепляются в горло и чуть приподнимают над полом, разворачивая. Член изгибается внутри, разрывая еще сильнее. Зубы терзают раскрытый в беззвучном крике рот. Локи видит это будто со стороны.

…Тор любит его...

И рефреном:

…это не он…

Мир перед глазами то схлопывается, то снова врывается в сознание, пол перед глазами ходит ходуном, в такт этим грязным толчкам.

…удар по лицу. Тяжелый, болезненный. Кожа лопается, по щеке течет кровь, попадает на губы, течет по подбородку.

И эти толчки: хлюпающие от крови, унизительные…

Локи уже не может сдерживать себя. Из глаз брызжут слезы, из груди вырывается крик… Ногти впиваются в ладони.

– Да… – сладострастно выдыхает Фандрал, – кричи, шлюха! Кричи!

И вдруг кто-то отшвыривает мучителя в сторону, отдирая от трикстера. Слышится почти звериный рык, и звуки ломающих кости ударов...

А Локи так и лежит лицом вниз. Его трясет, из глаз текут слезы. И трикстеру кажется, что он мертв. А его поруганное тело просто бросят на съедение шакалам.

Сильные теплые руки приподнимают его над полом, одергивают одежду, застегивают штаны. Широкая ладонь проходится по щекам, стирая слезы.

– Локи… Локи, пожалуйста! – доносится до него, – очнись, брат!

Глупый Тор, так переживает…

Да на руках же грязь! Конечно, грязь. Локи с ужасом смотрит на свои руки по локоть испачканные в сперме, смешанной с кровью. Она стекает с пальцев, капает на пол. И он трет руки, пытается оттереть от кожи эту гадость. Но она не исчезает. Наоборот, кажется, пропитывает насквозь!

Боги! И этот запах…

Неужели, Тор не замечает этого? Почему так нежно прижимает к себе? Неужели не видит?!

Локи пытается вырваться, чтобы не запачкать брата, чтобы… Но это совсем не просто, теплые руки мягко сжимают его, не давая даже дернуться.

Тор что-то шепчет в ухо брата, что-то успокаивающее… Пытается унять дрожь, сотрясающую хрупкое тело. Локи что-то бессвязно бормочет про грязь и судорожно пытается оттереть руки, выгибается, стараясь вырваться. Из его глаз катятся крупные прозрачные слезы.

Бог Грома поднимает его на руки и несет в комнату. В его комнату. Магия больше не закрывает двери, это довольно странно, но Тору плевать. Он кладет младшего на кровать и аккуратно снимает с него штаны. Локи больше не сопротивляется, не дергается. Просто покорно терпит. Кажется, ему все равно, что Тор делает с его телом.

А Громовержец идет в ванную, мочит в воде полотенце и почти бежит назад, боясь, что Локи что-то сделает с собой. Но тот неподвижно лежит на постели, так, как положил его Тор. Пустые глаза широко раскрыты, Бог Безумия не моргая, смотрит в потолок.

Тор чуть приподнимает брата и начинает обтирать его влажной тканью:

– Видишь, Локи? – шепчет Тор, водя полотенцем по телу трикстера, – я все стираю. На тебе больше не будет никакой грязи. Клянусь…

Дверь открывается, и Тор едва успевает набросить на младшего простыню.

– Вас требует к себе Всеотец. Немедленно.

Тор проводит ладонью по волосам Локи и целует в висок:

– Я приду скоро, – говорит он, – попробуй уснуть.

И думает о том, какой он идиот. Заснуть после подобного… Брата вообще нельзя сейчас оставлять одного! Но разговор с Одином назревал. Тору не верилось, что отец не замешан в йотунхеймском кошмаре. Тор внезапно вспомнил, как после того, как Локи исчез, Всеотец почти сразу куда-то уехал. И кто сказал что не в Йотунхейм? Потом, нужно было до конца разобраться с этим ублюдком Фандралом...

– Отец? – Тор окликает Одина, который стоит у окна. Спиной к входу. – Ты требовал меня к себе?

– Я знаю, что сделал Фандрал, – без вступления говорит Всеотец. – И я хочу, чтобы ты не наделал глупостей.