Но Ио, он...

– Ио – один из образцов, – шепот словно лишает меня воли. – Последний, по нашим данным. И он должен умереть здесь. Если не веришь на́м – вспомни о людях из твоей колонии. Ни один из маэеон не бросил бы их погибать. Образцам же не ведомы чувства. Они заботятся только о себе и о том, что считают своим.

– Ио... – запинаюсь, пытаясь собрать в кучу вяло ворочающиеся в голове мысли. – Ио, он рассказывал мне о своей матери. Он не может быть одним из тех, о ком... вы говорите, – слова тяжелые, словно камни, мне кажется, будто рот набит крупным мокрым песком.

– Глупый человек, – шепот вкручивается в виски ледяным штырем. – После катастрофы только образцы имели способность к размножению. Ио – не оригинальный образец, а рожденный. Поэтому он не знает, что является плодом эксперимента. Возможно, он даже считает себя одним из маэеон. В любом случае, правды он тебе не скажет, человек. Но это не имеет значения. Ни один подобный ему не должен выжить. Ради этого мы погубили все, что было нам дорого. Ты должен...

Должен?

Я вдруг с ужасающей ясностью чувствую, как лишаюсь воли. Будто я снова оказался у ворот ангара, окруженный толпой тварей.

Мать твою!

Меня хватает только на то, чтобы онемевшими губами выговорить одно единственное имя. А потом я просто проваливаюсь в черное небытие, скалящееся тысячами кошмарных красноглазых морд.

***

– Рома... – Ио шепчет это в самое мое ухо, касаясь ледяными губами. – Рома...

Я чувствую, как шелковые пряди его волос скользят по моей шее, забираются под воротник комбеза. Чувствую его холодные ладони на плечах, и то, как он прижимается грудью к моей спине.

Ловлю его за руку, разворачиваюсь.

Склоняет голову набок, смотрит привычно внимательно. Вокруг глаз узор из тонких черных линий, белесые ресницы подрагивают.

– Твои волосы... – выдыхаю удивленно, касаясь пальцами белоснежных прядей. На ощупь они такие же, как и раньше. Не сухие, словно истлевшие, а гладкие. Живые.

Глажу их осторожно, позволяю прядкам обвиться вокруг пальцев. В рассеянном голубоватом свете, в пятне которого мы стоим, они почему-то отливают серебром.

– Пойдем со мной, – Ио мягко сжимает мою ладонь, тянет куда-то.

– Зачем? – мне совершенно не хочется идти в темноту, клубящуюся за границей круга.

– Я покажу дверь, – морлок все тянет меня за собой. – Выход.

– Выход? – почему-то слово кажется мне чужим, будто неприменимым для этого места. Сразу начинают ныть виски.

– Идем, – Ио больше не просит. Он приказывает. И уже буквально тащит меня за собой, впиваясь когтями в мою руку.

А тьма становится осязаемой, и продираться сквозь нее с каждым шагом все сложнее. Я чувствую, как задыхаюсь, как вязнут ноги, которые все сложнее выдергивать из липкой холодной трясины. Но Ио, кажется, не ощущает ничего этого, он просто тащит меня за собой, все сильнее всаживая когти, пропарывая плоть до кости. И когда в темноте проявляется подсвеченный аварийным красным светом шлюз – я уже едва могу сделать вдох. На меня будто давит бетонная плита, лишающая не только сил, но и воли.

А потом Ио поворачивается, смотрит прямо в глаза и коротким резким движением всаживает пальцы в мою грудь. Я слышу хруст собственных ребер, чувствую, как когти рвут плоть. И когда боль становится нестерпимой – шлюз вдруг с тихим шипением приводов открывается, и меня буквально выдергивает в слепящий белый свет.

***

– Рома! – кто-то трясет меня за плечи. – Рома!

Боль на мгновение ослепляет. Хотя это лишь тень того, что я чувствовал секунду назад.

Судорожно прижимаю ладонь к груди, но пальцы натыкаются только на ткань комбинезона. Опускаю глаза и вздрагиваю: ладонь у меня в крови, а на коже глубокие борозды, словно от когтей.

– Ио? – спрашиваю зачем-то, хотя и так ясно, что никого, кроме него, рядом нет.

– Прости, – морлок тоже смотрит на мою ладонь. Его пальцы в крови. В моей. – Я не знал, как вытащить тебя иначе.

Вытащить?

– Завязка на боль – самая сильная, – Ио осторожно берет мою руку в ладони. – Я не мог проникнуть в твое сознание, чтобы помочь, но ты сам представил меня. А такое... – он запинается, – такое сложно не почувствовать.

– Они сказали... – тяжело сглатываю, пытаясь склеить в голове разрозненные фрагменты всего произошедшего. – Они сказали, что ты...

– Я знаю, – глухо отзывается Ио, не давая мне закончить.

– Это правда? – вопрос повисает в воздухе чем-то осязаемым. Ио вздрагивает, вскидывает глаза. Вся кожа у него пронизана сеткой черных вен, а из-под отклеившегося пластыря на правом виске медленно стекает серая сукровица.

– Ио, – зову тихо.

Морлок как-то растерянно, совсем беспомощно пожимает плечами.

– Если бы я мог получить доступ к общему пакету данных, – он говорит хрипло, едва слышно, – я мог бы узнать об этом проекте. И о том, правда ли все то, что ты слышал. А сейчас... Я не знаю.

– Мы должны вернуться на Кеплер, – кровь с моей ладони, которую Ио до сих пор сжимает обеими руками, медленно, капля за каплей стекает на пол. – Забрать людей.

– Да, – через паузу отзывается Ио. – Но я...

– Что? – спрашиваю это тогда, когда становится понятно, что фразу Ио не договорит.