Когда я захожу, Ио вздрагивает, смотрит мне прямо в глаза. И столько в его взгляде страха и недоверия, что мне становится страшно.

Все лицо у него в сетке черных вен, а под носом и в уголках глаз - засохшая кровь.

Уроды, он же совсем ребенок!

– Я тебя заберу, – говорю это, одновременно разрезая ножом ремни. Сдергиваю с его головы обруч, и морлок вдруг всхлипывает, хватаясь за виски. Его трясет крупной дрожью, резко садится, утыкается лбом в мой живот, а я едва не вскрикиваю от внезапной боли, иглой прошедшей по позвоночнику к затылку.

Мать твою!

– Ио, пошли, – дергаю его за предплечье, заставляя встать. Рукав задрался, и я замечаю, что запястье у него красное от наручников. – У нас полторы минуты, давай!

Тащу его за собой, пытаясь заставить бежать.

– Больно... – шепчет Ио.

– Пройдет, – обещаю ему. – Давай. Нужно бежать.

Проблема возникает неожиданно. Мы сталкиваемся с охранником прямо на лестнице, на площадке между пролетами. Но мне удается среагировать быстрее. Я просто сходу всаживаю нож в его шею, не дав ему дотянуться до пистолета в набедренной кобуре.

И только потом осознаю, что это мой первый труп. В смысле, человека. Но что самое забавное, я не ощущаю абсолютно ничего. Как будто гниляка застрелил.

Впрочем, думать об этом нет времени. Я тащу несопротивляющегося морлока за собой по лестнице, заставляю пролезть в люк и тащу уже по коридору.

В итоге в канализацию мы спрыгиваем за пять секунд до перезагрузки.

– Ты убил его ради меня, – хрипло шепчет Ио. – Своего сородича.

Волосы у него идут волнами, обвиваются вокруг моего запястья, точно так же, как и в первый раз. Холодные и гладкие.

– Кого ты убил? – коротко спрашивает Сержант.

– Охранника, – сглатываю. – Надо валить.

– Отсидеться до утра теперь не получится, – кивает Горячев. – Будут прочесывать все. Тем более, они знают, кого искать.

– Ты не как они, – Ио, похоже, плохо понимает, что происходит вокруг. Цепляется за мое предплечье ледяными пальцами, и от его прикосновений по всему телу у меня прокатываются волны боли. Рука постепенно начинает неметь. – Не ненавидишь. Почему? – вскидывает на меня огромные жуткие глаза, вглядывается, словно видит насквозь.

– Нам надо идти, – встряхиваю его за плечи.

– Откуда столько ненависти? – он словно не слышит меня. – Я ведь ничего не сделал. Я всего лишь хочу помочь. Я не враг.

– Конечно нет, – глажу его по голове, косясь краем глаза на Сержанта. Он выразительно смотрит на часы. – Они просто боятся.

– Человек в белом сказал, что разберет мой мозг на мелкие части, – шепчет морлок. – Сказал, что только так он узнает, что я за тварь.

Вот же ублюдки!

– Ты не тварь, – осторожно снимаю его волосы со своего запястья. – Тот человек просто придурок. Нам нужно идти. Иначе мы не выберемся. Ладно?

Ио кивает. Глаза у него совсем больные, кожа вокруг вся в запекшейся крови. Нужно будет дать ему умыться потом.

– Пошли, – Сержант снова сверяется с планшетом, и мы выдвигаемся.

***

– Куда теперь? – этот вопрос первым озвучивает Горячев, когда мы выбираемся из коллектора с внешней стороны стены.

От внешних камер нас прикрывают обросшие черной гнилью развалины. В нашем случае – это огрызок стены в полтора метра высотой.

– Пересидим ночь в Переходе, туда точно никто не сунется, – говорю я. – К тому же поможем Ио похоронить сородичей.

Услышав свое имя, морлок поднимает голову, смотрит на меня.

– Ну, смотри, – неуверенно говорит Сержант. – Это ты у нас любитель провести ночь за стеной.

– Их надо похоронить, – вдруг подает голос Ио. – Я должен.

Больше никто не говорит ни слова.

***

Смрадом разлагающихся тел обдает уже на спуске. Автоматически хочу натянуть респиратор, но вспоминаю о том, что теперь нужно экономить фильтры. Так что я просто включаю подствольный фонарь. Судя по звукам за моей спиной, так же поступают и Сержант, и Горячев.

– Они все мертвы, – шепчет морлок, глядя в зияющую дыру спуска. – Ты мне поможешь? – он оборачивается.

– Мы все тебе поможем, – отвечает за меня Сержант.

– Спасибо, – кивает Ио и медленно идет вниз по растрескавшимся ступеням. Мы идем следом.

– Жуть берет от этого места, – негромко говорит Горячев.

– Тут везде смерть, – отзывается морлок, и мне кажется, что его голос звучит как-то иначе.

Свет моего фонаря выхватывает из темноты горы тряпья, проходится по исщербленному бетонному полу и вдруг зацепляет бледное лицо трупа. На щеке расползлось пятно разложения.

Тяжело сглатываю, оборачиваюсь к Ио. Морлок стоит неподвижно, низко опустив голову.

– Что нам сделать? – тихо спрашиваю его.

– Их надо положить вместе, – Ио говорит это, не поднимая головы. – В центре.