Затем началась зимовка. Разборный дом был небольшим: 7,80 × 3,40 м. Но имелось пятнадцать палаток для собак, оборудования и провизии, а зимой норвежцы выкопали целый подснежный городок У них была небольшая библиотека, не забыли и о музыке: Амундсен захватил фонограф с валиками и музыкальные инструменты. Моральный дух полярников был на высоте всю зимовку.

Норвежцы не знали, что делает Скотт, но Амундсен в нетерпении сделал попытку выйти 8 сентября (было слишком холодно – минус 56 °С, и пришлось вернуться), окончательно пустился в путь 20 октября.

Если вы посмотрите на карту, дорога Амундсена на полюс и обратно выглядит легкой. Выход из бухты Баллени 20 октября 1911 года. В путь ушли пять человек (Амундсен, Хансен, Бьоланд, Хассель и Вистинг) на четырех упряжках с пятьюдесятью двумя собаками – по тринадцать на нарту. Направление – прямо на полюс. В аптечке лишь два врачебных инструмента – щипцы для удаления зубов и машинка для стрижки бороды. Когда волосы чересчур отрастают, на них образуются сосульки, вызывая неприятные ощущения. 12 ноября экспедиция достигла горной цепи с ледниками, и пришлось искать проход между вершинами высотой от 4000 до 4600 метров; затем небольшой спуск и новая горная цепь, а за ней плато на высоте 3200 метров над уровнем моря. 7 декабря (почти середина южного лета) – широта 88°. На следующий день побит рекорд Шеклтона – 88°25´ южной широты.

И вот 15 декабря полюс покорен на высоте 3070 метров. Предоставим слово Амундсену.

«Как только сани остановились, мы собрались все вместе и поздравили друг друга… Затем мы перешли к следующему акту, самому важному и торжественному за всю нашу экспедицию: водружению флага. <…> Пять мозолистых, обветренных рук взялись за шест, подняли развевающийся флаг и первыми водрузили его на географическом Южном полюсе. Водружаем тебя, наш дорогой флаг, на Южном полюсе и даем равнине, на которой он находится, имя: равнина Короля Хокона VII».

А где же Скотт, пустившийся в путь 1 ноября? Он в горах, на леднике Бирдмора, к западу от трассы Амундсена, в 600 километрах от полюса.

Норвежцы установили на полюсе палатку темного цвета, которую видно издалека. В ней Амундсен оставил искусственный горизонт, секстант, часть одежды, письмо королю Норвегии и письмо Скотту, в котором просил соперника переслать письмо королю в случае гибели норвежской экспедиции.

18 декабря он отдает приказ об уходе. Путь на север прошел без каких-либо происшествий. Немного потеплело. 26 января норвежцы вернулись на побережье, где их ждал «Фрам». Поход на полюс и обратно занял девяносто восемь суток. «Мы совершили, – писал Амундсен, – чудесную прогулку». Конечно, не все прошло столь гладко. Но отступлений от плана не было.

Если бы о путешествии рассказали ездовые собаки, повествование выглядело бы гораздо драматичнее.

Во время подготовительных походов для организации складов и разметки дороги погибло восемь собак – часть упала в трещины, часть издохла от измождения. «Однажды утром Тор не смог встать на ноги. Чтобы прекратить мучения собаки, ее пришлось пристрелить». У одной собаки не выдержало сердце. Животные работали на пределе сил, хотя их и не мучили – впряженные в нарты, они, то молча, то воя, рвались вперед, подчиняясь тысячелетнему инстинкту; во время одного из предварительных рейдов на каждую собаку приходилось по 90 килограммов груза. Собак, погибших от усталости или пристреленных из сострадания, не хоронили. Над ними не произносили посмертных слов – их скармливали собратьям, а бывало, что собак употребляли в пищу и люди, поскольку мясо было вполне съедобным. Люди и собаки питались в основном пеммиканом (разного сорта для людей и животных), а также мясом убитых животных.

К полюсу ушло пятьдесят две собаки. На леднике Гейберга (горы Королевы Мод) их было только сорок две. По прибытии на полярное плато Амундсен рассчитал, что нарты стали легче (количество съестных припасов постоянно уменьшалось), а на обратном пути и вовсе были легкими, и потому следовало пожертвовать некоторым количеством собак. Собака служила и транспортом, и пищей. «Пришлось принести в жертву двадцать четыре верных и славных спутника. Тяжелая обязанность. Но сделать это было необходимо. Мне предстояло подать пример. Я не очень чувствительный человек, но, признаюсь, у меня сжималось сердце». Двадцать четыре выстрела в ухо. Каждый стрелял в своих собак – тех, которых тренировал, которые слушались только его, которые лизали ему руки. Убитых собак следовало поскорее разделать, чтобы они не превратились в куски льда; неприятно, но полярные районы не настраивают на сентиментальный лад. Мясо не стали есть сразу, а спрятали под лед – склад продовольствия на обратном пути. Сук убивали потому, что они готовились принести потомство, а возиться со щенками было некому.

Одни нарты были оставлены на полюсе. В обратный путь ушло две нарты, в каждую из которых запрягли по восемь собак. В дороге пришлось прикончить еще несколько истощенных животных. На базу вернулось пять человек и одиннадцать собак. Поход стоил жизни сорока одной собаке. Без этой жертвы полюса достичь не удалось бы.

Скотт не верил в собак. Он верил в пони.

– Пони тащит тот же груз, что и десять собак, а пищи употребляет втрое меньше.

Справедливо, но пони нужен объемный корм, а не пеммикан, как собакам; если пони погибнет, его мясо нельзя скормить другим пони. Пони хуже, чем собака, переносит снежные бури. Скотт словно не желал прислушиваться к этим аргументам, выдвигаемым разными людьми, в том числе и Нансеном, с которым английский исследователь встретился незадолго до отплытия экспедиции.

Скотт покинул базовый лагерь на мысе Эванс и ушел в направлении полюса 1 ноября 1911 года – на одиннадцать дней позже Амундсена. Шестнадцать человек, десять пони, две собачьи упряжки. Скотт не собирался брать собак к полюсу. Они предназначались для перевозки провизии до промежуточных складов, а затем должны были вернуться. В караване шли также два вездехода с грузом тяжелой провизии; они также должны были вернуться на базу.

Скотт не раз говорил о «чудесном ощущении, которое испытывают люди, ведущие борьбу с трудностями, страданиями и опасностями, полагаясь лишь на собственные силы». Скотт верил, что достичь полюса может только человек-буксир. Люди сами впрягутся в упряжки и потянут их вперед, словно волжские бурлаки. Сильное впечатление производит одна из фотографий, сделанных Скоттом. На ней его друзья тянут перегруженные нарты. «Эти люди проделали путь благодаря своей силе воли». Именно так они добрались до полюса. Но это произошло после Амундсена; а на обратном пути они погибли.

Если Амундсен разработал точнейший график похода, то Скотт, скорее всего, не представлял себе, как доберется до полюса и каким образом использует имеющиеся в его распоряжении транспортные средства.

С вездеходами ему не повезло, в частности из-за враждебности стихий. Вскоре после старта вездеходы пришлось бросить: вышли из строя шатуны. Дул исключительно холодный ветер, шел снег, пони передвигались с трудом, глубоко проваливаясь в снег.

Ледяной ветер все усиливался и превратился в ураган 5 декабря, когда экспедиция вышла на ледник Бирдмора. Несмотря на беспокойство («Где же Амундсен?»), Скотт приказал остановиться на несколько дней для отдыха. Ледник оказался непроходимым для пони. 9 декабря пристрелили последних животных, мясо спрятали под лед, а склад назвали «Лагерь бойни».

11 декабря Скотт отослал на побережье часть людей со всеми собаками; осталось 12 человек, которые впряглись в три нарты. Груз каждой нарты весил 270 килограммов.

21 декабря в лагерь ушли четыре человека, а 4 января – еще трое. Скотт продолжил путь с одними нартами и четырьмя спутниками – доктором Уилсоном (39 лет, участвовал в неудачной попытке Шеклтона в 1901 году), Эдгаром Эвансом (37 лет, морской унтер-офицер; не путать с лейтенантом Эвансом, ушедшим 4 января назад вместе с последней группой), Бауэрсом (28 лет), Лоуренсом Отсом (32 года, капитан кавалерии, который отвечал за пони). Полюс был всего (или еще) в 270 километрах. Съестных припасов хватало, чтобы достигнуть цели и вернуться к первому складу провизии. Но где же Амундсен? Неизвестность терзала полярников.