Несмотря на трудности и тяжелую зимовку, «Бельжика» собрала метеорологические и географические сведения, которые заинтересовали ученый мир. В газетах говорилось о приближающемся Международном географическом конгрессе в Берлине, на котором предполагалось организовать несколько экспедиций в Антарктику. Друзья спрашивали Амундсена, поедет ли он на этот конгресс.

Он отвечал уклончиво.

Лето 1899 года. Садик в пригороде Христиании. Два человека, сидя в креслах, ведут неторопливую беседу. Оба они норвежцы, люди атлетического сложения. Голубоглазый – Фритьоф Нансен, сероглазый – Руаль Амундсен. Нансену всего тридцать восемь лет, но его имя известно всему миру; его только что назначили профессором университета Христиании. Руалю Амундсену исполнилось двадцать семь лет, его имя стало известно широкой публике лишь по возвращении «Бельжики». Он сообщает Нансену, что «пока» Антарктика не интересует его:

– Мне хочется заняться изучением смещения Северного магнитного полюса, а одновременно связать Атлантику с Тихим океаном с помощью Северо-Западного прохода.

Амундсен говорил о проекте как о чем-то вполне достижимом; Нансен ответил, что будет рад, если его предприятие завершится успешно.

– У вас есть деньги?

– Вложу все, что осталось от наследства родителей. Может, с помощью нескольких рекомендаций удастся получить кредит от государства, – отвечал Амундсен.

– Что вам известно о смещении магнитного полюса?

– Почти ничего. Надо учиться.

Нансен написал рекомендательное письмо профессору Георгу фон Ноймайеру, директору Гамбургской обсерватории.

– Отправляйтесь к нему, когда будет время.

В Гамбурге Амундсен снял самую дешевую комнату в бедном квартале. Полгода Ноймайер знакомил его со всеми работами, посвященными Северному магнитному полюсу. Амундсен стажировался в обсерваториях Вильгельмсгартена и Потсдама.

– Мне кажется, – сказал он по возвращении, – я кое-что узнал.

Бывший студент-медик, бывший матрос промыслового судна, получивший диплом капитана дальнего плавания, и он же полярный исследователь, усваивал знания с невероятной легкостью. Оставался открытым вопрос, где достать денег. Амундсен снял со своего счета все деньги, занял у братьев и у знакомых.

– После плавания по Северо-Западному проходу выступлю с лекциями в Норвегии и за границей и расплачусь с долгами, – обещал он.

Лекции до сегодняшнего дня остаются спасательным кругом для исследователей. Благодаря Нансену Амундсен получает помощь от государства. Остальные деньги пришлось занять.

Лето 1900 года. Порт Тромсё в Северной Норвегии лежит чуть южнее 70-й параллели. Амундсен бродит по причалам порта, где стоит на якорях множество рыбачьих и промысловых судов. Последние интересуют Амундсена прежде всего.

– Кому принадлежит этот парусник?

Его наметанный глаз тут же выделил среди других это суденышко. Двадцать два метра в длину, парусное вооружение тендера, невысокая мачта, бушприт, три шлюпки. Корабль не выглядит новым.

– Ему двадцать восемь лет, – сообщает владелец.

– Как и мне.

– Но он крепок.

У судна округлый корпус. Именно корпус нравится Амундсену. Надо скользить меж льдов, а если они сожмут судно, оно должно подняться на льды.

– Семьдесят тысяч крон, – требует владелец.

Окончательно сошлись на шестидесяти тысячах, но ремонт и переоборудование тоже требуют денег. Надо позаботиться о комфорте, поскольку экспедиция отправляется не за тюленями. Вместо тюленьих шкур трюмы будут забиты провизией.

– Припасов должно хватить на пять лет.

– Пять лет? – изумляются слушатели.

Команда, набранная Амундсеном, не просто матросы. Готфрид Хансен – специалист по навигационным инструментам, астроном, геолог, фотограф; Антон Лунд – старпом; Хельмер Хансен – второй штурман; Петер Ристведт – механик и метеоролог; Густав Юл Вик – специалист по магнитным явлениям; Адольф Хенрик Линдстрём – кок. Всего шесть человек.

– Нам придется самим выполнять все необходимые работы. На борту «Йоа» не будет ни жесткого регламента, ни субординации. Мы разделимся на две вахтенные команды. При спокойном море каждая вахта будет продолжаться три часа. В остальном на борту «Йоа» будет царить полная свобода. Согласны?

Все согласились с предложением. Авторитет и убежденность этого человека, который не желает субординации на борту, таковы, что перспектива четырех– или пятилетнего путешествия перестает страшить. Весной 1903 года «Йоа» приходит в Христианию. Амундсен устанавливает на паруснике двигатель мощностью 13 лошадиных сил, один из первых двигателей внутреннего сгорания, постукивание которого нарушит безмолвие полярного океана. «Йоа» и уверенность ее команды в успехе вызвали волну пожертвований, и Амундсен получает возможность купить запасные паруса и снасти, навигационные инструменты, оружие, топливо. Отто Свердруп, бывший капитан «Фрама», дарит ему шесть гренландских собак. Но когда Амундсен подводит итоги, выясняется, что, несмотря на подписку и пожертвования, у него осталось немало долгов.

17 июня 1903 года, два часа утра. Светло. На широте Христиании ночи в это время почти нет. На «Йоа» запускают двигатель. Стоя у штурвала, Амундсен взмахивает рукой. Рыбаки на причале отдают швартовы, тендер медленно скользит среди темных судов. Когда судно огибает мол, двигатель остановлен, на мачте поднимается грот и малый грот. «Йоа» покидает норвежские воды, идет к северу вдоль английско-шотландского побережья, огибает Оркнейские острова, берет курс на северо-запад. На двадцать пятые сутки после отплытия из Норвегии «Йоа» подходит к Гренландии. Затем после короткой стоянки без особых затруднений пересекает залив Мелвилл, несмотря на туманы и множество льдин. 20 августа экспедиция входит в пролив Ланкастер. Амундсен движется вдоль западных берегов острова Сомерсет и полуострова Бутия. 12 сентября Амундсен отдает якорь в хорошо защищенной бухте на острове Кинг-Вильям.

Посмотрите на карту. Я сознательно перечислил все эти заполярные названия, поскольку читатель тут же забывает о них из-за того, что невозможно их описать. Названия звучат по-разному, а пейзаж не меняется – море и льды. А наша задача – наблюдать за людьми, которые исследуют это великое белое безмолвие.

До того как судно бросило якорь на острове Кинг-Вильям, произошло несколько инцидентов. В моторном отделении возник пожар. Огонь был потушен быстро и не успел добраться до цистерны с 10 тоннами горючего. Вскоре после этого происшествия «Йоа» попала в бурю и выдержала натиск стихии. Амундсен поставил судно на два якоря, спустил паруса и, запустив двигатель, удержал судно носом к ветру. Люди на палубе вынуждены были привязаться, чтобы их не унесло.

Итак, 12 сентября 1903 года «Йоа» бросила якорь в защищенной бухте на востоке острова Кинг-Вильям. Амундсен объявил:

– Назовем это место гавань Йоа (Йоа-Хейвен). Будем здесь зимовать.

Амундсен извлек урок из зимовки на борту «Бельжики». Зимовать люди будут на суше в уютных домиках, собранных из привезенных с собой материалов.

– Сначала собачий загон.

Все согласны, поскольку собаки (еще десять взяли в Гренландии) буквально озверели от содержания в тесных клетках, безостановочно лают и воют. Домик для людей получает название «вилла Магнит», поскольку основная цель экспедиции – изучение магнитного полюса. Кроме того, строится склад для огнеопасных веществ и ледовая кладовая для свежего мяса. Окончание строительства становится праздником. Все поднимают бокалы: «За процветание Норвегии!»

Амундсен произносит речь:

– Мы не покинем этих мест, не закончив исследования магнитного полюса. Это цель номер один. Северо-Западный проход следует рассматривать в качестве второстепенной задачи.

После двух зимовок в гавани Йоа Амундсен установил, что Северный магнитный полюс описывает эллипсы и что с 1831 года он сместился на 50 километров к северо-востоку. Результат был ценным для геофизиков, но мореплавателей он интересовал меньше. Вывод был сделан на основании тщательных и ежедневных замеров, в которых не было ничего романтичного. Может показаться удивительным, как человек действия вроде Амундсена пошел на своего рода аскетический подвиг. Но научная лихорадка либо заражает, либо не заражает вас. Зимовка имела и свои «прелести».