«Так дни летели быстрее. В феврале я назначил команды для рубки льда, чтобы подготовить проход. Затем снег растаял, открыв взору хилую растительность – зеленые мхи, желтые и розовые камнеломки, карликовые ивы. Появились животные. Мы стали охотиться на диких гусей, оленей, снежных куропаток и даже мускусных быков. Свежее мясо значительно улучшило наш рацион. В начале августа мы вышли из бухты и направились к ледяному барьеру. Он по-прежнему преграждал нам путь. Мы безуспешно пытались обойти его и с севера, и с юга. Я решил возвращаться в Англию…»

Посмотрите на карту, и вы увидите, что морские каналы к северу от Американского континента образуют подлинный лабиринт. Пролив Ланкастер перегораживали льды, а не горы Крокера, но географы Адмиралтейства приказали Парри в его новой экспедиции искать проход южнее. В июне 1821 года в путь двинулись «Хекла» и «Фьюри» (вместо «Грайпера»).

На этот раз Парри запасся провизией на три года, и предусмотрительность не оказалась излишней, поскольку льды останавливали экспедицию два раза и было две зимовки. Организация оказалась столь же образцовой: из Англии захватили даже женские костюмы для театральных представлений. На спектакли приглашали дружелюбно настроенных эскимосов, которым театр очень понравился. Они в ответ приглашали англичан к себе в иглу. Рассказы предыдущих исследователей изобиловали недостоверными сведениями, а эта экспедиция привезла точные описания жизни эскимосов, способов их охоты и рыбной ловли, конструкций лодок и саней. О молодых эскимосках было сказано: «Их можно было бы считать красивыми, будь среди их прелестей чистота».

На самом деле эскимосы тщательно следили за чистотой, но основой их гигиенических средств был моржовый жир. Один из рассказчиков добавляет, что эскимоски с удовольствием принимали подарки – всяческие побрякушки, поскольку «любовь к украшательству у них столь же врожденна, как и у представительниц прекрасного пола из краев с умеренным климатом». Среди подарков англичан оказалось и несколько бутылок рома. Так эскимосы впервые отведали спиртного, что позже обернулось для них настоящей трагедией. Намерения были добрыми… Во время второй зимовки Парри поделился пищей с аборигенами, поскольку они голодали из-за очень суровой и длинной зимы. Эту жестокую зиму не выдержали несколько матросов – они умерли от цинги.

«Возвращаемся в Лондон», – решил Парри.

Суда вошли в устье Темзы 18 октября 1823 года.

В 1824 году Парри предпринял еще одну попытку пройти Северо-Западным проходом. Но погода выдалась исключительно неблагоприятная даже для Арктики: экспедицию преследовали туманы и бури. «Фьюри» потерпел крушение у острова Сомерсет. «Хекла» подобрала экипаж и вернулась в Англию.

Издавна в Европе бытовало совершенно иррациональное верование, которое, правда, соответствовало смутным устремлениям коллективного подсознания: «В очень высоких широтах, за ледовыми барьерами, лежит чистое ото льда море, которое окружает полюс. Море там так глубоко, что никогда не замерзает». Поэтичный и неизвестно как возникший образ вдохновлял многих мореплавателей. Англичанин Фиппс, добравшийся в 1773 году до 80° северной широты, в какой-то мере подтвердил эту легенду, сообщив по возвращении в Лондон, что не только собственными глазами видел это околополюсное море, но и плавал по нему.

Большинство капитанов с сомнением качали головой. Парри совершенно не верил в его россказни, но ему в голову пришла блестящая идея:

– Существует чистое море около полюса или нет, неизвестно. Но почему бы вместо поисков Северо-Западного или Северо-Восточного прохода не отправиться из Атлантического океана в Тихий через полюс? Вот мой план. Я добираюсь на «Хекле» до Шпицбергена. Там спускаю на землю двое саней-лодок и двигаюсь к полюсу либо по льдам, либо по морю.

Смелая идея, намного опередившая время…

Парри предполагал впрячь в сани оленей, которых вблизи полюса сменят люди.

– Человек выносливей любого животного.

Чтобы уберечь глаза от нестерпимого блеска снега, Парри решил передвигаться в ночное время, а отдыхать в дневное, хотя в полярное лето разницы между ними почти не было.

В каждых нартах предполагалось разместить запасы продовольствия более чем на два месяца, и масса груженых нарт не должна была превышать 1500 килограммов. Все было рассчитано, в том числе и ежедневный рацион: 10 унций (284 грамма) галет, 255 граммов вяленого мяса – пеммикана, около 30 – шоколада и 1 джилл (0,142 литра) рома.

Невероятно, но этот тщательно разработанный план действительно выполнялся с самого начала. Правда, вместо оленей в сани сразу впряглись люди. Льды не были сплошными, а потому часть пути шли под парусами, а часть – по снегу. После вечерней молитвы люди переодевались – снимали меховые одежды, в которых спали, и облачались в комбинезоны из драпа. Затем перекусывали, и экспедиция отправлялась в путь. Пять часов напряженного труда, остановка на обед, потом люди снова впрягались в сани и продолжали изнурительный марш. На время сна сани накрывались парусами. Продвижение вперед было незаметным, люди уставали. «Глаза безуспешно искали какой-нибудь предмет, на котором могли бы остановиться. Но ничего не было, кроме льда и неба, и даже небо часто пряталось от нашего взора за густым серым туманом, окружавшим нас почти сплошной стеной». Более того, в этот год шли частые дожди – удивительный каприз арктической погоды.

Но Парри не сумел предусмотреть главное: пока люди вкладывали все силы, впрягшись в нарты-лодки, чтобы добраться до полюса, льды дрейфовали к югу. В середине июля Парри заметил, что не только не приблизился к северу, а, наоборот, удалился от него. Тащить нарты становилось все труднее. Люди останавливались буквально на каждом шагу, чтобы передохнуть.

Он понял: дальше изнурять людей бессмысленно.

Экспедиция вернулась на «Хеклу», и та взяла курс на Англию. 23 июля 1827 года Парри сумел достичь 82°45´ северной широты, и до полюса оставалось еще 700 километров. Только через сорок восемь лет другому человеку удалось подняться до более высоких широт.

Через два года после возвращения «Хеклы» другое английское судно рассекает воды Полярного моря. Впервые в истории полярных экспедиций используется паровое судно, но не винтовое, а колесное. Выражение «рассекает воды» не очень точно передает суть. На море довольно сильное волнение, и судно, раскачиваясь во все стороны, словно пьяница, медленно ползет вперед. Ничего удивительного, ведь перед тем, как отправиться на покорение Севера, этот кораблик обслуживал каботажную линию. На корме и с обеих сторон носа красуется название бессмертного корабля Нельсона – «Виктори». Новая экспедиция представляется многим безумным фарсом.

Адмиралтейство по многим причинам не участвовало в ее снаряжении. Прежде всего, несколько утихла морская деятельность русских. Адмиралтейство на время перестало интересоваться Северо-Западным проходом и отменило премию в 5 тысяч фунтов стерлингов за его открытие. Кроме того, ни одному чиновнику Адмиралтейства не могло и в голову прийти использовать для такой экспедиции паровое судно. Конструкции парусников Королевского флота достигли совершенства, а капитаны столь умелы, что официальная Англия, почтенная леди-консерватор, отдает предпочтение парусным судам, тогда как паровым буксирам отводится грязная работа на Темзе.

10 июля 1828 года. На борту «Виктори» особого энтузиазма не чувствуется. Механики, окруженные облаком пара, суетятся вокруг занимающей почти весь трюм громадной машины, которая пыхтит, словно роженица. В который раз летят прокладки труб конденсатора, и в который раз их меняют, но они продолжают пропускать пар. Механики пытаются заделать щели – попробуйте догадаться чем? – навозом и толченым картофелем! Навоз поставляет корова, взятая в качестве мясных запасов. Я ничего не придумываю, поскольку британские морские историки ссылаются на судовой журнал «Виктори». Как зовут капитана, который методично заполняет судовой журнал пароходика? Джон Росс – открыватель мифических гор Крокера во время экспедиции 1818 года. Финансировал эту экспедицию – Адмиралтейство не дало ни пенса – некто Феликс Бут, английский пивовар, шериф Лондона.