Кроме того, после отмены Нантского эдикта[24] на французских галерах появилось множество протестантов. Большинство галерников имели разные сроки наказания, в их мрачной жизни им светила звезда надежды. Гугенотов осуждали пожизненно. К ним особо жестоко относились надсмотрщики, священники требовали от них отказа от веры, их не допускали к отправлению религиозного культа, тогда как католикам вменяли в обязанность присутствие на мессе.

На борту мусульманских галер рабам позволяли слушать мессу или молиться согласно своему культу, если имелись священники обеих религий, а такое случалось часто.

Рабы-христиане в Магрибе всегда могли надеяться на выкуп. По крайней мере теоретически. До XVI века из-за отсутствия рабочих рук цены на рабов в Магрибе были так высоки, что семья зачастую была не в состоянии выкупить пленного родственника. Оставалась единственная надежда на «выкупные сообщества».

Эти религиозные ассоциации занимались сбором необходимых средств для выкупа христианских рабов в Берберии. Они собирали милостыню в церквах, ходили по домам, совершали паломничества, а также участвовали в процессиях выкупленных христиан. Старейшим обществом, основанным в XIII веке, был орден Святой Троицы для выкупа пленных. Люди называли их тринитариями. На всех невольничьих рынках и во всех портах Магриба встречались люди в белом одеянии с капюшоном и голубыми или красными крестами на груди. Мусульмане не трогали этих монахов, которые регулярно привозили деньги и выкупали рабов.

Выкупом занимались и монахи ордена благодарения, основанного святым Петром Ноласким, а также доминиканцы и францисканцы. Священники и монахи занимались не только сбором и доставкой выкупа. Они строили в Магрибе больницы. Из-за полного отсутствия гигиены в подземельях и тяжкого труда рабы часто болели, смертность была очень высока. Мусульмане не мешали деятельности монахов, которые способствовали сохранению их живого капитала.

Религиозные общества развили такую активную деятельность, что с середины XVI века для большей части мусульман-рабовладельцев рабы стали уже не столько дешевой рабочей силой, сколько источником доходов. Покупка раба с целью его выгодной перепродажи превратилась в обычную торговую операцию. Стоимость рабов менялась в зависимости от дипломатической конъюнктуры, избытка или недостатка захваченных пленников, размеров выкупа, предлагаемого религиозным орденом. Их члены пользовались уважением, как комиссионеры. А когда на смену галерам пришли парусники и нужда в гребцах отпала, раб стал восприниматься лишь как предмет спекуляции, а не как рабочая сила. К тому же рабов уже не принуждали принимать ислам: сменивший веру раб не уезжал из Магриба, а значит выкуп за него пропадал.

К 1650 году к уже существующим орденам присоединяются лазаристы Марсельской миссии. Ее глава, бывший одновременно главным священником королевских галер, носил имя монсеньора Венсана. Это влиятельное лицо с блестящими связями при дворе. В то же время этот человек очень набожен и одержим идеей благотворительности в пользу бедных. На основе высказываний его первых биографов трудно проследить за его деятельностью главного священника галер, но, по-видимому, его всетерпение помогло ему добиться некоторых послаблений для гребцов хотя бы на время пребывания судов в порту: улучшение пищи, меньше жестокости, медицинская помощь, моральная поддержка со стороны священников. Священники (не все) стали подлинными моральными мучителями только после отмены Нантского эдикта, заразившись настроениями, охватившими тогда французов. Монсеньор Венсан основал Марсельскую миссию и больницу для гребцов, поскольку Марсель был крупнейшим портом. Сам он хлебнул лиха галерником не во Франции, а в Тунисе, когда очутился в роли пленника и раба.

Сыну скромного ландского[25] крестьянина священнику Венсану (будущий святой Венсан) исполнилось двадцать четыре года, когда он отправился в морское путешествие из Марселя в Нарбонну (ему казалось, что морем быстрее). Судно, на котором он плыл, было захвачено в Лионском заливе тремя турецкими судами. Во время абордажа трое были убиты, а несколько пассажиров, в том числе и Венсан, ранены стрелами. У турок погиб один воин, они отомстили за его смерть, в куски изрубив кормчего.

Пленных доставляют в Тунис. Венсана покупает на рынке некий мавр. Участь его похожа на судьбу англичанина Окли, поскольку покупателем оказался старый алхимик, «человек большой доброты и великого смирения». Венсану поручают поддерживать огонь в печах алхимика, который пытается получить философский камень. К Венсану относятся с уважением, но через несколько месяцев алхимик умирает, и раб переходит по наследству к ренегату Гийому Готье – ренегату вдвойне, поскольку этот бывший священник имеет трех жен.

О своей жизни в плену Венсан рассказал в письме одному из друзей, господину де Комме. И на новом месте он встречает хорошее отношение. Он обращает трех жен ренегата в христианскую веру, а самого Готье возвращает в лоно Церкви. Через десять месяцев Венсан, его хозяин и хозяйки бегут на парусном суденышке. Они добираются до Сицилии, а затем вдоль итальянских и французских берегов до порта Эг-Морт.

В ту эпоху из Магриба бежало много рабов. Точное количество удачных побегов неизвестно, но они, по-видимому, были довольно часты, поскольку моряки Майорки и Валанса (город на берегу Роны, на полпути между Лионом и Авиньоном) стали профессиональными организаторами бегства морем. К ним обращались семьи пленников, а в Магрибе они содержали агентов, подыскивающих возможных беглецов. Клиентов хватало, и, как всегда в подобном случае, появились и обманщики, которые предавали или убивали доверившихся им людей.

Берберское пиратство получило в первой половине XVII века такой размах, что хронисты говорят о нем как о государственном предприятии, почти не упоминая о похождениях отдельных личностей. Но все же следует вспомнить о голландском ренегате Яне Янсоне, который взял в кормчие раба-датчанина, знавшего северные моря, и с тремя судами отправился в 1627 году в Исландию. Мавры разграбили Рейкьявик, бывшую колонию викингов! Поскольку добыча состояла лишь из соленой рыбы и моржовых шкур, они прихватили с собой несколько сотен исландцев – мужчин, женщин и детей. Этот набег свидетельствует об отваге пиратов-берберов того времени. Пиратство наносило ущерб торговле не только средиземноморской, но и многих западноевропейских наций.

Политика европейских государств по отношению к подобной тирании выглядит жалкой. Объединившись, они могли бы прочесать Средиземное море и уничтожить пиратов, как это сделал в свое время Помпей. Но нет. Каждое правительство имело свои причины для защиты мавров. Франции нужна была их поддержка в войне против Испании; голландцы с удовольствием наблюдали, как гибнет морская торговля их конкурентов; англичане и шведы выглядели не лучше. Каждый рассуждал таким образом: «Зачем наказывать мавров, лучше установить с ними добрые отношения! Обеспечим себе статус привилегированной нации».

За деньги. И лишь в собственных интересах заключая с каждым из североафриканских государств – Алжиром, Тунисом, Республикой Сале[26] – «договоры», чтобы избежать пиратских нападений. Участь соседей никого не беспокоила. Политика не только отвратительная, но и до глупости близорукая. Мавры соблюдали договор полгода и, восполняя убытки, грабили с еще большей жестокостью тех, кто не подписал договора. Затем они о договоре забывали. Иногда налеты возобновлялись раньше, чем через полгода. В 1620 году сэр Роберт Мэнсел прибыл по поручению английского правительства в Алжир, чтобы заключить очередной договор о ненападении и заплатить оговоренные деньги. Не успел он вернуться в Англию, как в алжирские порты было приведено сорок английских судов, захваченных пиратами.