– Дрейк, король Испании требует твоей головы. Я должна отрубить ее! – А затем воскликнула: – Поднимитесь с колен, сэр Фрэнсис!

Так лихому грабителю было пожаловано звание баронета и адмирала. Другой английский пират, Джордж Клиффорд, стал графом Камберлендским и кавалером ордена Подвязки.

Голландия. «Нищий сброд, шумный, но безвредный» – так отозвалась супруга правителя Нидерландов герцогиня Маргарита Пармская о гёзах, восставших против испанской оккупации. Партизанская война в этой безлесной стране развернулась на реках, каналах и на море, поэтому бойцы-повстанцы с гордостью именовали себя морскими гёзами. Сбрасывая гнет испанской короны, они вместе с тем отчетливо слышали звон полновесных дукатов в трюмах талионов своих поработителей и очень скоро вышли в море на вольный промысел.

Похождения первых потрошителей испанских флотов и заморских владений изобилуют интереснейшими подробностями. Мы не рассказываем о них, во-первых, поскольку их походы, в особенности набеги Дрейка, широко известны. Во-вторых, данное повествование ограничено географическими рамками, поэтому главное внимание мы сосредоточили на деяниях искателей приключений в Карибском море и на островах Вест-Индии, в частности на Тортуге и Ямайке, где осели эти странные люди. Они вошли в Историю под именем флибустьеров, а посему в годы расцвета их промысла воды, омывающие Центральную Америку, по праву называли Флибустьерским морем.

Французское слово флибустьер происходит от староанглийского флибьютор, или фрибьютор, или фрибутер, в свою очередь перешедшего из голландского фрисбутер или фрийбейтер – «вольный добытчик», иначе говоря – пират. Я не отдам голову на отсечение за точность этимологии, но источники сходятся на таком толковании. Какая же разница между пиратом, корсаром и флибустьером? Вновь обратимся к этимологии. Пират, от латинского пирата, в свою очередь, идет от древнегреческого пейратес (корень пейран означает «пробовать», «пытаться», в значении «пытать свою судьбу на море»). Греки были отменными мореходами, знавшими все тонкости этого ремесла и связанной с ним деятельности. Пират – это морской разбойник, человек вне закона, грабивший, кого ему заблагорассудится. И. Л. Клюбер, автор «Истории права европейских народов», дает такое определение: «Пираты – это люди, занимающиеся воровством на море без всякого разрешения на то со стороны властей», а П. Фошиль в «Трактате о международном государственном праве» пишет: «Пиратство – это разбой на море».

Что касается корсара, то этот человек не стоял вне закона. Он получал от своего государя жалованную грамоту, или поручительство, разрешавшее ему «добывать» торговые суда противника. Одни корсары были капитанами Королевского флота – Жан Барт, Дюге-Труэн, Форбен; другие, как Сюркуф, были капитанами торговых компаний.

Я полагаю, читатель уже понял, что понятие флибустьер – географическое. Оно относится к пиратам, промышлявшим в Карибском море и Мексиканском заливе, причем они числились то пиратами, то корсарами, в зависимости от того, имелось ли у них поручительство от властей или нет. Кстати, по поводу этих жалованных грамот можно было бы рассказать немало. Нередко они выдавались от имени короля Франции или королевы Англии, хотя в большинстве случаев монархи не ведали об этом либо, как мы видели, прикрывали лицемерными запретами собственные тайные приказы. Большинство флибустьеров обзаводилось поручительством для престижа, а также для того, чтобы в случае неудачи их не спутали с пиратами и не повесили без долгих рассуждений на рее. Самое забавное заключалось в том, что многие из держателей этих королевских грамот не разумели никакой грамоты; так, историк Губер Дешан рассказывает об одном разбойнике, именовавшем себя корсаром, а в качестве поручительства гордо предъявлявшем бумагу, подписанную безвестным датским чиновником и гласившую, что «подателю сего разрешено охотиться на диких коз».

В 1623 году некто Белен д’Эснамбюк, нормандский дворянин, промышлявший в Карибском море незатейливым пиратством на бригантине с сорока разбойниками, натолкнулся на неожиданно сильное сопротивление со стороны капитана крупного галиона; «испанец», словно укушенный шавкой бык, погнался за обидчиком и заставил его выброситься на берег зеленого островка.

Прибежавшие индейцы оказались мирными; от них д’Эснамбюк узнал, что накануне туда уже прибыли другие белые, их корабли стоят в соседней бухте. Этими белыми оказались четыреста британцев, еще не успевших прийти в себя после треволнений перехода через Атлантику и смотревших с нескрываемым беспокойством на физиономии флибустьеров. Вид последних явно не предвещал совместной молитвы во славу Господа.

Вперед выступил человек, бывший, по-видимому, главой англичан.

– Меня зовут Томас Уорнер. Мы хотим основать здесь колонию. Но вы, пожалуйста, не обращайте на нас внимания. Остров достаточно велик, места хватит для всех.

Бригантина нуждалась в починке, а у д’Эснамбюка не было порта приписки. Значит, на острове так или иначе пришлось бы прожить несколько дней. Остров – тридцать километров в длину, десять в ширину – был поделен по-дружески: флибустьеры сделали его своей базой, меж тем как колонисты занялись обработкой земли.

Подобное мирное сосуществование длилось несколько лет; за это время д’Эснамбюк съездил во Францию, сумел добиться приема у кардинала Ришелье и, более того, смог убедить всесильного министра принять пакет акций Компании Сент-Кристофера – таким христианским именем был наречен остров. Согласно проспекту, выпущенному нормандским дворянином, цель компании состояла в «распространении среди жителей островов Сент-Кристофер, Барбуда и других римско-католической апостольской веры, а также в негоции продуктами и товарами, которые окажется возможным собрать и добыть на названных островах». Автор проспекта рассчитывал главным образом на последнюю часть фразы в видах привлечения будущих акционеров.

Д’Эснамбюк вернулся на Сент-Кристофер с тремя судами, на которых из Франции отплыли 600 переселенцев; добрая треть их, увы, отдала богу душу в дороге, ибо путь оказался более долог, чем предполагал глава экспедиции, закупивший провизию, что называется, впритык.

Оставшиеся в живых – те, что выглядели наиболее способными и энергичными, – тотчас были отданы на выучку опытным морским волкам, преподавшим им основы пиратского мастерства. Между колонистами по-прежнему царили мир и согласие; французы и англичане под командованием д’Эснамбюка даже совместно отразили нападение индейцев, которых довели до отчаяния методы «сбора и добычи» колониальных товаров на их острове.

К несчастью для флибустьеров, франко-британский кондоминиум на Сент-Кристофере начал действовать испанцам на нервы, и весной 1630 года перед островом появилась мощная эскадра из 49 кораблей, в том числе 35 галионов. Командующий адмирал Фадрике де Толедо велел передать, что у французов и англичан есть неделя, чтобы убраться с острова, в противном случае они будут уничтожены огнем корабельной артиллерии. Сопротивляться такой армаде – об этом не могло быть и речи.

Ультиматум подорвал моральный дух колонистов. Перспектива переезжать и осваивать новые земли, заново строить жилища и распахивать плантации показалась многим англичанам и французам столь тяжкой, что они предпочли вернуться в Европу. Однако восемьдесят человек из числа самых отчаянных, которых никак не манил добрый старый континент, где у них были счеты с правосудием, сплотились вокруг д’Эснамбюка. Тот повернул паруса на остров Тортуга, на котором в прошлом им не раз случалось бывать.

Вздымаясь над пронзительно-голубым морем, Тортуга казалась спящей под солнцем черепахой. Колумб окрестил этот остров Черепахой из-за его формы, напоминавшей издали гигантскую черепаху, повернутую головой на запад, маленьким хвостиком на восток. Если бы великому открывателю довелось подойти ближе, он был бы наверняка очарован нежной прелестью этой земли и вполне мог бы назвать остров Изумрудом или Парадисом (Раем).