Переговоры, ради которых я прилетел во Францию, прошли успешно, оставалось уладить кое-какие мелочи. Выставку назначили на июль. Я попросил неделю, чтобы уладить дела дома и на три с лишним месяца покинуть Америку. Да, писать я собирался в Париже. Честно говоря, я был взволнован, а если точнее, то счастлив. Мне нужны были эти перемены.

До отлета домой оставалось три дня, когда меня пригласили на открытие выставки в одной из крупных галерей города. Конечно, я и не думал отказываться. Мне хотелось посмотреть работы соратников по ремеслу, посмотреть, как проходит открытие выставки в Париже, познакомиться с людьми, интересующимися искусством. Может быть, мне доведется и в этой галерее выставляться? Как знать? Я прекрасно помнил тот вечер. Вечер, ставший переломным в моей жизни, как бы пафосно это не звучало.

2015 г. Март. Франция. Париж

Джастин

— Мистер Тейлор, вы готовы? Машина уже ждет, — Поль, мой сопровождающий, постучал в номер.

— Да, Поль, заходите, — я распахнул дверь, впуская мужчину, — еще одну минуту и пойдем.

Я вернулся в ванну, пытаясь, что-нибудь сделать с волосами. Когда-то мне хватало и двух минут. А сейчас я уже полчаса крутился перед зеркалом, стараясь навести гламурный беспорядок.

— Джастин, вы и так замечательно выглядите, — сделал мне комплимент Поль, появившись за моей спиной. Наши глаза встретились в зеркале. Я видел в них восхищение и… конечно, желание. Симпатичный и довольно горячий, он мне тоже сразу понравился, но сейчас меня совершенно не интересовали любовные интрижки, даже ради снятия напряжения. Возможно, позже, когда я приеду сюда готовиться к выставке. Думаю, Поль все прочитал по моим глазам. Сожаление мимолетно мелькнуло в них, но он продолжал улыбаться. В конце концов, это была его работа.

Я бросил последний взгляд в зеркало, и последовал за Полем к машине. Мы подъехали к галерее ровно в семь часов. Машин было много, но мой шофер ловко припарковался почти у входа, очевидно, занимая, свое место.

Когда мы вошли в фойе, я испытал легкую зависть от того количества людей, которое присутствовало на выставке. Как бы мне хотелось, чтобы и в мою галерею приходило столько людей! Возможно, когда-нибудь так и будет. Меня представили владельцу галереи и некоторым гостям. Мы немного побеседовали, и я уже собрался побродить по залам, чтобы оценить представленные работы, как прибыли новые гости. Я развернулся, чтобы поздороваться и просто прирос к полу с открытым ртом. Не может быть! К нам, в окружении еще трех мужчин шел… БРАЙАН КИННИ!

Если бы все гости вдруг растворились в воздухе, я и то меньше удивился бы. Но Брайан здесь, во Франции, в Париже, в той же галерее, что и я?! Господи, как тесен мир! После стольких лет встретиться во Франции?! Я никогда не умел владеть своими эмоциями. Все было написано у меня на лице, на моем чертовом глупом лице. В данный момент на нем отразилось удивление вселенского масштаба, никак не меньше. Если бы кто-нибудь наблюдал за мной, то решил бы, что я дебил. Скорее всего мое удивление длилось всего несколько секунд, но мне показалось, что я вот так простоял с открытым ртом несколько часов. Мы не виделись почти восемь лет. Честно говоря, не так я представлял нашу встречу, а если говорить уж совсем откровенно, я ее вообще не представлял. Нет, я всегда знал, что мы обязательно встретимся, но… Но вот он, Брайан здесь, предо мной, а я застыл, как изваяние. И все же я уже был не тот семнадцатилетний пизденыш. Я все-таки сумел взять себя в руки. Мне хватило беглого взгляда, чтобы оценить, насколько Брайан хорош. Он стал еще красивее и притягательнее, той мужской зрелой красотой, которая отличает мужчин после сорока. Он, как хорошее выдержанное вино, становился, чем старше, тем вкуснее. Стройный, элегантный, сексуальный, уверенный в себе, с холодным взглядом, умных карих глаз, Брайан приковывал внимание окружающих. И я не мог оторвать от него взгляд. Я точно уловил момент, когда он заметил меня. На один миг в его взгляде мелькнула искорка удивления, скорее, даже изумления, — думаю, Брайан тоже никак не ожидал увидеть меня здесь, — и чего-то еще, что я не успел разглядеть. Но он быстро справился с собой и отвел от меня взгляд, нацепив вежливую улыбку. Мне ли не знать, как он умеет скрывать свои чувства и эмоции.

Нам представили вновь прибывших. Брайан крепко пожал мою ладонь и неожиданно сказал:

— Мы знакомы с мистером Тейлором.

— Да, — кивнул я, как болванчик, стараясь не выдать себя, потому что прикосновение Брайана в один миг вышибло из меня дух, — мы старые знакомые. — Делать вид, что мы не знаем друг друга, было бы просто смешно и глупо.

— Правда? Это интересно, — встрял Поль, переводя внимательный взгляд с меня на Брайана и обратно.

— Мистер Тейлор работал в агентстве, в котором я был партнером, — пояснил Брайан с улыбкой, а я кивнул, подтверждая. — Правда, это было давно, — добавил он.

Мне даже показалось, что он сейчас продолжит фразой «в другой жизни». Но он промолчал.

— О, конечно! Реклама и художники! — засмеялся хозяин галереи, а затем повернулся к другому элегантному мужчине, стоящему рядом с Брайаном.

— Это Алан Миллер, мой партнер, — представил того Кинни с такой улыбкой и интонациями в голосе, что ни у кого не возникло сомнений о каком партнерстве идет речь. А мне второй раз за пять минут стало нечем дышать. Алан из аптеки, насколько я помнил из Дневника. Он был хорош, даже очень. Постарше меня, совершенно во вкусе Брайана, если за это время они у него не изменились. А судя по Алану, то нет. О себе я даже не подумал. Я всегда был исключением из всех правил Брайана, хотя поначалу многие, и даже он, считали меня досадным недоразумением.

Алан пожал мне руку, и я молча ответил на рукопожатие, выдавив улыбку. Говорить, что мне приятно познакомиться, я не собирался, потому что это было неправдой. Я его возненавидел с первого упоминания в Дневнике. Мне до жути захотелось стереть его улыбку с лица, а еще поздравить с тем, что он в такие короткие сроки стал партнером Брайана, на что у меня ушло пять лет, пять гребанных лет. Но я не мог, просто не имел никакого права. Он был здесь ни при чем. Черт подери, я оказался не готов к этой встрече, ни с Брайаном, ни с его партнером. Совершенно не готов! Может, позже, когда я окончательно пришел бы в себя, особенно после чтения Дневника. Пока мы не виделись, все шло своим чередом, и я был спокоен, даже когда думал о нем, но стоило ему оказаться рядом, и прикоснуться ко мне как все мое спокойствие пошло прахом. Он всегда на меня так действовал. Но сейчас не время и не место было думать обо всем этом, а уж истерить и подавно. Мы продолжили беседу, хотя мне хотелось только одного — сбежать оттуда. Мне необходимо было побыть одному и прийти в себя. Но я продолжал мило улыбаться и отвечать на вопросы, при этом, поменьше стараясь смотреть на Кинни. Я не собирался терять лицо ни перед французами, ни перед Брайаном, но и сосредоточиться на выставке оказалось сложно. Мысли витали далеко и совершенно не об искусстве. И все же я не мог развернуться и просто уйти, поэтому извинился и начал осмотр выставки, попросив Поля меня не сопровождать. Я объяснил, что люблю бродить по галерее один, так я лучше воспринимаю работы.