— Окей, — сказал я.

Я сам себе был противен, потому что вышел едва слышный шёпот. Будем делать вид, что нам обоим наплевать. Только так я ему и поверил. Я кивнул, взъерошил волосы, откашлялся, подошёл к дивану и стал отцарапывать ногтем капельку воска с подлокотника. Смотреть на Брайана я не мог.

— Собственно, это я и хотел тебе сообщить, а поэтому…

Боковым зрением я видел, как он заколебался, но потом всё-таки открыл дверь и вышел. Как только я услышал щелчок замка, я рухнул на диван, закрылся руками и расплакался. Я понимал, что веду себя как обиженная девчонка, но мне было всё равно. Как он мог так запросто вычеркнуть меня из своей жизни? Хотя, нет, его поведение меня не сильно изумило, просто такого я не ожидал уж никак. А чего, собственно, я ожидал? Что он поклянётся мне в вечной любви и будет умолять остаться? Господи, насколько же я глуп.

Всё кончено. Я не буду за ним бегать, как влюблённый щеночек, и, не похоже, что он хоть пальцем шевельнёт, чтоб показать, что ему не всё равно, жив я или мёртв…

Да-а-а-а… Сегодняшняя ночь будет состоять исключительно из шоколадного мороженого, сигарет и бесконечного просмотра «Жёлтой подводной лодки». Блять, как жаль, что Дафна в отъезде.

*****

Дафна вернулась, и я сообщил ей хорошие, плохие и совсем уж поганые новости. Она посмотрела на меня и выдала что-то типа: «Стоило мне один раз уехать на выходные…»

Оставшееся до отлёта время я грустил, болтал с Дафной ни о чём и складывал чемодан. Я никак не мог поверить, что всё закончилось вот так. Я думал, что то, что было у нас с Брайаном, должно было перерасти в нечто большее… Наверное, я был слишком наивен, но того, что случилось, я не ожидал совсем. Ну а что мне оставалось делать? Скоро на несколько месяцев я уеду в чужую страну, и возможности видеться с ним у меня не будет. Я точно знал, ему не наплевать на меня, и он не хочет, чтобы я уезжал, но не похоже, чтобы он попросил меня остаться или, хотя бы, согласился перезваниваться или переписываться, пока я в отъезде.

*****

Скоро у меня уже не будет возможности увидеться с ним. Я понимал, что мы, вроде как, поругались, но я не смог бы простить себя, если бы мы прожили неделю в одном городе так и не увидевшись. Самолёт через двенадцать часов. На автобусе я бы мог добраться до него меньше, чем за полчаса. Или я мог бы оставить всё, как есть, и тогда последний раз, когда мы трахались, так и остался бы последним разом, когда мы трахались. Тогда последним разом, когда мы виделись, остался бы тот, когда мы поругались, и я расплакался, а он сказал мне, что ему на меня наплевать, и этот раз был бы тем последним разом, когда я видел его лицо…

Я снял пижаму, надел джинсы и свитер и вышел из квартиры, хорошенечко приложив дверью о косяк.

БРАЙАН

Мне должно быть наплевать. Мне должно быть, блять, абсолютно наплевать. Ну, или в крайнем случае, я должен порадоваться за него, поскольку он получил шанс выбраться из этого жалкого городишки и добиться хоть чего-то. Но когда он сообщил мне, что уезжает в эту грёбанную Канаду на другой конец континента, это было как удар в поддых. В общем-то, я держался достаточно хорошо, но теперь я в стиле Брандо грустил на диване с бурбоном в руке, глядя на его, блять, картину, которая стояла на стуле напротив меня. Собственно, с того вечера, когда он сообщил мне о своём отъезде, я именно так и проводил всё своё свободное время. Я так и не придумал, куда её деть. Да и на кой-хрен она мне, вообще сдалась? Скорее всего, она так и будет стоять на этом стуле до тех пор, пока я не выйду из себя и не вышвырну её нахрен из окна. В конце концов, когда я почувствовал, как мой мозг превращается в кашу, я решил лечь спать. Я был зол. Я почистил зубы и в полном одиночестве рухнул в постель. Я уже достаточно давно перестал водить парней в лофт. Каким-то образом получилось, что секс в этой кровати у меня стал ассоциироваться исключительно с Джастином. И, если раньше секс с другим человеком мне просто казался каким-то не таким, то теперь он вгонял в депрессию.

Я уже засыпал, когда услышал, как открылась дверь. Прошло пару секунд, прежде чем я сообразил, что так быть не должно, и ещё несколько секунд, прежде чем мой взгляд отыскал достаточно увесистый предмет, прежде чем я услышал. Услышал поскрипывание подошв стареньких кроссовок по паркету. Какого хрена он сюда припёрся?

Я услышал, как он, зацепив пальцами за задники, снял кроссовки, услышал шорох ткани, падающей на пол. Потом он появился на ступеньках спальни в одних лишь джинсах. Он опустился на кровать и медленно пополз ко мне по пуховому одеялу, причём, делал это невероятно уверенно, так, словно то, что он делает, абсолютно естественно и нормально.

— Джастин! А что ты здесь де…

— Заткнись.

Он заполз на меня и принялся медленно и неспешно целовать, вцепившись руками мне в волосы. Я прижал его к себе и принялся отвечать. Блять, я же не заслужил этого. Ведь я так с ним обошёлся… И, тем не менее, он здесь, он снимает джинсы, а под ними ничего нет, он переворачивает нас, теперь я сверху, и всё это время он не отрывается от моих губ. Всё это происходило так медленно: поцелуи, движения его рук, прикосновения… Казалось, что он везде. И ещё это было так странно. У меня не было ощущения, что мы трахаемся, а, собственно, как ещё назвать то, что мы делали? Он сунул презерватив мне в руку и потянул меня на себя. Я скорее почувствовал, чем услышал стон, когда я протолкнулся в него и, господи, как же это было восхитительно…

Я даже не сразу сообразил, что уткнувшись носом ему в шею, я шепчу его имя, а он, то всхлипывая, то мурлыча, шепчет моё. Я провёл кончиком языка по его верхней губе, он вцепился мне в шею и впечатал свои губы в мои, и держал меня так, словно я собирался куда-то уйти…

Наши движения постепенно убыстрялись, вскоре мы уже не были в состоянии контролировать себя, ощущения зашкаливали, и вот… накатило бешеное блаженство, и… абсолютная тишина. Я чувствовал, как частит его сердце, я слышал, как он дышит мне в ухо. Я плюхнулся на спину рядом с ним, избавился от презерватива и провёл пальцами по его животу в попытке запомнить, почувствовать всё, что ещё можно запомнить и почувствовать, потому что завтра он сядет в этот грёбанный самолёт и улетит из моей жизни. Я как мог давил в себе и игнорировал боль. Только не сейчас. Он смотрел мне в глаза, а я — в его, ну почему? Почему он оказался именно таким? Почему он не оказался таким же, какими были все остальные? Все те, кого я трахал и о которых напрочь забывал через пару секунд после оргазма? Тогда всё было бы намного проще, мне бы не казалось, что кто-то пытается накрутить мои внутренности на гигантский штопор. Он улёгся на живот, перекинул через меня руку и уткнулся носом мне в бок. Он редко так делал, но сейчас я не стал его останавливать. Я ненавидел себя за то, что мне так уютно с ним, за то, что мне лучше засыпается, когда он рядом, что мне хорошо, когда он во сне так прижимается ко мне.