Виктор вдохнул свежий морской воздух полной грудью, отмечая его необыкновенный, ни с чем не сравнимы аромат. Такую гамму чувств он раньше не испытывал, что свидетельствовало о серьезной перестройке его обонятельных и, скорее всего, осязательных рецепторов.

- Нравится? - спросила его Оксана. Она незаметно подкралась сзади, но как ни старалась, сюрприза не получилось. Гагарин каждое мгновение знал, где она находится.

- Впечатляет, - ответил он, разглядывая горизонт. - Раньше я не ощущал мир настолько полным, гармоничным, даже в состоянии транса или медитации, а теперь я так живу.

- Надеюсь, это твой дар, а не проклятие.

- И я надеюсь. Интересно, мое начальство знает обо мне?

- Наверняка. Мимо них такое событие, будь уверен, мимо не пройдет.

- Почему тогда ни кто не навестил меня?

- Возможно, у них серьезные и неотложные дела.

- Что еще за дела? - мгновенно насторожился Виктор, и от этого его чувства стали еще более глубокими. Он ощутил даже мельчайшие вибрации атомов и элементарных частиц, а еще он понял, что при должной сноровке может воздействовать на материю на субмолекулярном уровне.

- Я точно не знаю, ходят слухи, что в пограничных системах неспокойно.

- Что значит неспокойно?

- Это значит, что все пограничные сектора, переведены на экстренный режим ведения службы. Не знаю с чем это связано, и правда ли все это.

Мыслительные процессы в голове Гагарина говорили о том, что такая ситуация могла быть вполне реальной, но только в том случае, если Земной Федерации угрожала самая настоящая война с другой цивилизацией. На сегодняшний день люди повстречали шесть гуманоидных цивилизаций, из них лишь три были звездного уровня и реально могли вести что-то наподобие межзвездной войны. Но зачем? Да, конечно, оставались еще две цивилизации негуманоидного типа, чья логика и мораль были тайной за семью печатями для всех видных ученых из ИВК, и все равно идея о межзвездном военном противостоянии была, по мнению Виктора, полным бредом.

- Мне нужно как можно быстрее выбраться отсюда, - сказал Гагарин таким тоном, что внутри у Оксаны все похолодело.

- Я... не знаю... я постараюсь...

- Если тебе не удастся, то я найду способ сбежать отсюда сам.

- Я попытаюсь, и прошу тебя, не делай глупостей хорошо? Не давай повода всем этим гениям из ЧВК считать тебя опасным.

- Я и не даю, просто они мыслят гораздо медленней и принимают решения, основываясь на собственной медленной логике. Я чувствую, что реагировать на создавшуюся ситуацию нужно быстро и жестко.

- О какой ситуации ты говоришь?- спросила Оксана, расширив глаза от удивления. - Неужели ты всерьез принял мою весть о слухах...

- Именно. Я боюсь, что это далеко не слухи. Я что-то чувствую, но пока не могу разобрать что.

В последующие дни Виктор каждый раз приходил сюда, гуляя по несколько часов по песчаному берегу Моря Сирен, наслаждаясь тишиной, спокойствием и относительной уединенностью. На Марсе проживало четыре миллиарда человек, и Гагарин чувствовал их, как единый сверхорганизм, сверхразум, который менялся, медленно, но верно. Пока это было не заметно, но сколько еще пройдет времен, прежде чем ... прежде чем что?

На этот вопрос Гагарин ни как не мог дать себе ответ, поскольку пока не мог понять то, что он видит.

Меж тем, относительное спокойствие как нельзя лучше сопутствовало и побуждало к всякого рода экспериментами над собой. За прошедшие дни Виктор чувствовал все возрастающую силу, энергетику организма, которая неуемными потоками вливалась в него отовсюду. То, что паранормы способны были черпать энергию из окружающего пространства, было для него не новостью, но то, что он мог ее поглощать (и, при том, не малыми темпами) малейшим усилием воли - поражало и заставляло о многом задуматься.

Выйти в медитативное или трансовое состояние боя ему не удавалось, но это по большому счету было уже и не нужно. Канал, объединивший сознание и подсознание, надсознание и серхсознание в единое гиперсознание, позволял ему жить сразу во всех психических диапазонах, переключаясь между ними мысленно-волевым рапортом.

- Ну-с, проверим, - сказал сам себе Гагарин, глядя на одинокий камень, лежащий в двух метрах от него.

Это был достаточно большой валун, пол метра в высоту и столько же в ширину, прочный на вид, несокрушимый. Виктор ударил без замаха, коротко, на одном только физическом плане, и получил потрясающий эффект: поверхность валуна покрылась сеткой глубоких трещин, а на ней осталась вмятина от его кулака!

Без каких-либо усилий он отколупал конусовидную верхушку, которая свободно помещалась на его ладони, и резким движением сжал пальцы. Камень превратился в пыль, в порошок, при этом кожа, слега поцарапанная, зажила буквально на глазах. И ни каких болевых ощущений!

- Сверхрегенирация и без видимых энергетических затрат? - проговорил Виктор, почесывая ухо. - Кто сказал бы о таком раньше, не поверил.

Он попробовал пробежаться, испытав себя на скорость, но вскоре понял, что так может привлечь чье-нибудь внимание.

И так, с физической точки зрения он выглядел безупречно, если, конечно, не считать серьезного отклонения в самой физике организма, чего внешне было не заметить. Гораздо интересней было исследовать собственные ментальные и психические возможности.

Он сосредоточился на внутреннем созерцании, как это делал раньше много сотен раз, и практически без усилий расширил сферу своих чувств сначала до размеров Гоандлина - ближайшего марсианского мегаполиса, а потом и до Гондваны - единого материка Марса, названного так в честь когда-то существовавшего материка на древней Земле. Человеческий рой, а именно так предстали люди в видение Виктора, расползся по всей планете гигантской паутиной, которая, впрочем, пока еще не таила в себе опасности и настроена была достаточно добродушно. Посмотрев на людей как на единую систему, на коллективный разум, он принялся испытывать свой разум, занявшись просчетом отдельных элементов этой системы, и вскоре понял, что его вычислительные способности превосходят даже БКС специальных и тревожных служб, а так же Главного Советника - БКС Всемирного Координационного Совета. Каждый человек, как элемент огромной псевдоразумной системы, имел огромное число степеней свободы, но не бесконечное, во что, кстати, верили многие люди, и Гагарин вскоре сделал один любопытный вывод: оказывается, чем выше была индивидуальность человека, чем мощнее проявлялся его интеллект и воля, тем это число имело большее значение. Однако, как ни странно, наличие в системе подобных элементов никак не укрепляло ее, как единый организм, а скорее даже наоборот - слегка подтачивало изнутри.

- Что же это получается, гении и паранормы убивают человеческую популяцию? - произнес вслух свою сакральную мысль Виктор. - И не стоит ли тогда нам, отделиться, покинуть людей, организовать собственную популяцию?

Вопросы остались без ответа. Несмотря на многократно возросший умственный потенциал, Гагарин все еще не решался делать какие-либо определенные выводы и принимать на их основе кардинальные решения.

Прошел еще один день, и Гагарин решился на новый опыт. Все начиналось, как и раньше: сосредоточение, выход сферы чувств за переделы собственного тела, Гоандлин, Гондвана, Марс, близлежащий космос, внутренняя сфера Солнечной системы, вся система. От хлынувшего в него потока разнообразнейшей информации можно было спокойно умереть, но Виктор с потрясающей, фантастической быстротой обрабатывал поступавшие данные и даже в реальном времени анализировал их. Выстроив иерархическую систему из собственных мозговых нейронов мысленно-волевым рапортом, он заставил отдельные части собственного мозга работать, как бы с разграничением функций. Одни обрабатывали информационные потоки, другие -архивировали, третьи - анализировали полученные данные, и так далее. Это было бесконечно интересно наблюдать за всей грандиозной сверхсистемой необъятного космоса, где люди пытались жить в гармонии меж собой и с окружавшим их пространством, где ничто не исчезало бесследно и не появлялось из ничего, где все было взаимосвязано и имело общее начало. Но именно сейчас в это грандиозный и осуществившийся замысел Творца вторгалось нечто, не поддающееся объяснению, нечто чужое, абстрактное, далекое и непознаваемое. Гагарина даже передернуло от увиденного. Было такое впечатление, что он прикоснулся к чему-то мерзкому, леденящему душу, противоестественному, для которого все Человечество являлось только пищей и материей для своих неведомых, тайных экспериментов.