Что-то толкнуло Максима в ноги. Он не успел посмотреть, что это было. Картина происходящего перед ним помутилась, померкла, и в следующее мгновение он проснулся, впервые по-новому взглянув на мир.

Параморф.

Он падал с необозримой высоты в пугающую пропасть небытия, но ошибся. То, куда его несло с непреодолимой силой, не было небытием. Это он понял очень скоро, и поэтому впервые в жизни испугался по-настоящему. Мы все боимся неизвестности, а то, что находилось в черной бездне под ним, было опасным само по себе, несло угрозу уничтожения каждому, кто посмел бы к нему прикоснуться.

Но ту он понял, что ошибся дважды. Едва тьма поглотила его целиком, окружающий мир наполнился невиданными до сего момента красками. Объемное восприятие пространства усилилось настолько, что мозг в первые мгновения отказался воспринимать такой мощный поток информации, а когда ему все же удалось подстроить сознание под новые возможности, он испытал настоящий шок. Ему открылась невиданная мощь и власть над пространством, над процессами, протекающими в нем. Он был способен одним своим взглядом остановить время, лишить полностью любой объем пространства энергии; в его власти было реально воздействовать как на микромир, так и на макромир. Он по своему желанию мог гасить звезду, обращать во прах целые планетные системы. Да что там планетные - целые звездные острова.

В его силах было разъять саму ткань реальности, разрушить сверхупругую квантованную среду и проникнуть за пределы Домена. Словно проживая бесчисленное множество жизней он видел, как зародился Домен в момент развертки сингулярности, как возникла ткань реальности, сотканная из суперпрочных нитей квадруполей, как нечто неосязаемое, но сравнимое по своей мощи и властью над мирозданием с ним самим, содрогнуло реальность, создало электрическую асимметрию и породило привычные материальные структуры микромира - элементарные частицы. Он созерцал образование звезд, галактик, планетных систем, наблюдал зарождение жизни, столь же разнообразной сколь и прекрасной. Жизнь наполняла собой все сущее. Она была на звездах и планетах, приобретала энергетическую, полевую или биологическую формы и наблюдать за ее эволюцией было невероятно интересно. Он чувствовал, что приложил к ее возникновению собственную волю, но в его власти было все изменить или оставить, как есть.

Все четыре уровня сознания - собственно сознание, подсознание, над и сверхсознание - сейчас были объединены воедино, и ему открылся замысел того, кто стоял у истоков его собственного рождения, того, чья мысль породило все сущее целиком. На исчезающе краткое мгновение ему открылось все многообразие мира, для описания которого не хватило бы слов ни какого из существующих языков, и когда он готов был уже перегореть, чья-то воля выдернула его из этого состояния, швырнула за границу гиперсознания, и Виктор Гагарин, наконец, открыл глаза.

Первое, что он увидел, был снежно-белый потолок какого-то медицинского учреждения. Он лежал на просторной, удобной медицинской койке, обставленной и обвешенной со всех сторон хитроумной аппаратурой, а с двух сторон мельтешили люди в белых халатах, что-то активно обсуждая и жестикулируя. Они были явно взволнованны и возбуждены, но что именно являлось причиной такого их поведения, Гагарин не знал.

Звуки для него сейчас сливались в один монотонный гул, и различить что-то конкретное Виктору никак не удавалось. Не уж-то он получил такие серьезные повреждения? В отличие от большинства подобных случаев, Гагарин все прекрасно помнил: артефакты отца, Таинственную, загадочную пещеру, защитное излучение планеты, свою группу, оставленную им из соображений безопасности, пси-защитника и личного инкома Владу, что, скорее всего, погибла от мощного импульса, невероятную сферу, активированную им, и последующий ни то сон, ни то бред.

Виктор немного напрягся, пытаясь упорядочить общий звуковой фон, и вдруг с ужасом понял, что слышит едва ли не весь спектр колебаний материи. Такого с ним не случалось даже в минуты трансового состояния, когда возможности паранорма и ратного мастера говорили в нем в полную силу. Пользуясь навыками владения собой, приобретенные им за годы тренировок, Виктор кое-как отсеял ненужные сейчас звуковые волны и, наконец, услышал то, о чем говорили врачи.

Он уже догадывался, что причиной их взбудораженного настроения являлось его состояние, но не думал, что все обстояло настолько серьезно.

- Леонард, - заговорил один из врачей, молодой, высокий, с гривой темных вьющихся волос,- вы представляете, хотя бы приблизительно, под какой разряд он попал? Да напряжение в двести тысяч Акимов не выдержит ни одна физическая структура. Вы, уважаемый профессор, не хуже меня знаете, что сам физический вакуум, начинает плыть при ста пятидесяти тысячах, а тут целых двести!

- И все же, достопочтимый коллега, я бы не стал делать таких поспешных выводов. Его мозг активно функционировал все эти два с половиной месяца, пока он валялся в... э-э... условно бессознательном состоянии, что, между прочим, зафиксировано Эскулапом, то есть главным инкомом центра.

- Два с половиной месяца,- прошептал Виктор, силясь понять услышанное, - не ужели меня так крепко там приложило?

- Но это не привычная мозговая активность, - продолжал тем временем врач. Он стоял к Гагарину спиной, и Виктор не мог видеть его лица. - У него наблюдался, да и сейчас наблюдается, открытый трансканал. Его сознание, из-за этого перемешено, перепутано. Я бы даже уже не стал называть его личностью в привычном понимании этого слова.

- Он паранорм, Рудольф, не забывай этого. Мы вылечили ни одну сотню как интронормов, так и экзонормов, но всех особенностей их физиологии, энергетики и психики до сих пор не представляем в полной мере. И потом, у нас же ни разу не было такого прецедента, так почему ты уверен, что стандартные методы диагностирования и стандартные теории здесь уместны?

- Я руководствуюсь здравой логикой, больше ни чем.

- Иногда судьба подбрасывает нам такие сюрпризы, что обыкновенной логикой их не раскусишь. Мне кажется, что сейчас перед нами как раз такой случай.

- Простите, что перебиваю, - вмешался в разговор двух врачей голос, донесшийся откуда-то сверху, прямо с потолка, - я фиксирую мощное энергетическое возмущение пациента. Его биотоки чрезвычайно сильны и выходят за рамки всего доступного. Кажется, что он проснулся и находится в сознании.

Группа врачей, как по команде, развернулась и посмотрела на Гагарина, при этом в их взгляде было больше удивления, непонимания и даже страха, чем радости и надежды на скорое выздоровление пациента. Они боялись. Сам того не желая Виктор увидел их ауры и понял это ясно и отчетливо. Неужели в бессознательном состоянии он учудил что-то такое, что вышло за рамки всех медицинских теорий и догм?

- Привет, - прошептал Гагарин, не слишком ловко орудуя языком, пока еще непослушным и вялым, - я уже в нормальном сознании или вы мне только кажетесь?

Люди в белых халатах переглянулись, некоторые из них торопливо, и, как показалось Виктору, испуганно закивали. Наконец, профессор Леонард, явно главный среди всех знатоков медицины, находящихся в этом помещении, откашлялся и заговорил:

- В сознании... Но, в нормальном ли, точно не известно.

- Поясните, если вам не трудно.

- Охотно. Вам известно, что вы пережили два месяца назад?

- Приблизительно, - ответил Гагарин, с каждым словом делая свою речь все четче. - Я попал под мощное пси-излучение. Настолько мощное, что не должен был уцелеть ни при каких раскладах. Однако я все же каким-то непостижимым образом оказался здесь и сейчас могу разговаривать с вами, что вас достаточно сильно беспокоит и даже пугает. Я прав?