Все трое обернулись к нему, по-прежнему не сходя с края пропасти, уставились своим страшным немигающим взором. Самый рослый из них вдруг оскалился, обнажая ряд коричневых сгнивших зубов, протянул вперед руку со скрюченными пальцами, и Максим услышал самый страшный за свою жизнь шёпот не шёпот, глас не глас - какое-то завывание, шипение и скрежет одновременно.

- Не мешшшаааайй, - прошипел парень, - мы уйдеееем свобоооднымииии.

Максим попытался что-то ответить им, но мысли сковал самый настоящий страх, бороться с которым у него не было уже практически никаких сил.

- Уйдииии, - вновь прошипел парень, не опуская своей руки, - ты не останоооовишь наааас. Хозяяяин завеееет!!

Последнее он выкрикнул настолько яростно, что у Максима едва не лопнули барабанные перепонки, сознание помутилось как после сильного удара по голове, в ушах глухими толчками забился пульс.

Не в силах держаться на ногах, он упал, замечая, как все трое незнакомцев разом спрыгнули вниз с края крыши. Спустя некоторое время, обострившийся до предела слух уловил гулкий удар об асфальт - троица покончила жизнь самоубийством.

С громадным трудом Максим поднялся, встал сначала на одно колено, потом выпрямился в полный рост, подходя к краю крыши. Внизу виднелись три темных пятна - три унесенные человеческие жизни.

В этот самый момент все окружающее пространство, каждый листик дерева, каждый кирпичик дома, каждая молекула вещества словно бы посмотрели на него, и от этого по-настоящему чужого, ни с чем не сравнимого, страшного взгляда моментально сжалось дыхание, остановилось сердце, сознание поплыло, погасло, оставляя тело. Наступила блаженная пустота, тьма и тишина...

Вспышка света... Максим подскочил на кровати, просыпаясь, неосознанно начал прислушиваться к собственным ощущениям. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, собираясь, очевидно, побить все мыслимые и немыслимые рекорды по количеству ударов в минуту; тело было полностью покрыто бисеринками холодного пота, сознание фиксировало окружающие предметы до боли привычного интерьера комнаты неохотно, заторможено и вяло, голова гудела как растревоженный улей. В целом - не лучшее состояние организма ранним утром двадцать первого июля две тысячи десятого года, когда через несколько часов предстояло идти в институт и держать защиту на степень бакалавра техники и технологии.

Максим упал на кровать, закрыл глаза, пытаясь мысленно-волевыми приказами обуздать собственное тело, а заодно припомнить подробности только что увиденного им сна. Оказалось, что он все очень даже хорошо помнит, что для него было редкостью - обычно собственные сновидения запоминались очень неохотно, и по утру юноша, как ни старался, ничего существенного припомнить не мог.

Сейчас же картина была полностью противоположная - страшный кошмарный сон врезался в память намертво и мешал сосредоточиться на важном деле.

Кое-как успокоив не на шутку распереживавшийся организм, Максим склонил голову на бок, пытаясь едва проснувшимися глазами рассмотреть часы, примостившиеся неподалеку на телевизоре. Будильник показывал половина восьмого утра, а это означало, что очень скоро, буквально через пятнадцать - двадцать минут, нужно будет подниматься.

Решив не нежиться лишний раз в пастели, а привести организм в нужный тонус по средствам утренней зарядки, Максим слетел с кровати, отмечая про себя все еще присутствующие в голове потусторонние шумы, принял упор лежа и начал отжиматься на кулаках. Дойдя до цифры пятьдесят, он поднялся, сделал несколько дыхательных упражнений, успокаивая тем самым сердце и приводя легкие в порядок, потом лег на спину и, особым образом зацепившись ступнями за часть дивана, начал качать пресс. Поскольку делал он это упражнение практически каждый день, то легко и достаточно быстро добрался до сотни, медленно опустился на ковер, вслушиваясь во внутренний ток крови по сосудам своей кровеносной системы.

Пришла пора идти в душ. Максим Громов, достаточно высокий парень (метр восемьдесят пять рост) сухопарый, с короткой стрижкой русых волос и яркими голубыми глазами, менявшими свой блеск с пронзительно синих летом до серо стальных зимой, любил по утрам просыпаться именно таким образом, под настоящим, пробирающим до глубины души контрастным душем, ну а уж в такое утро, настолько важного дня в его жизни, сделать эту водную процедуру, что называется, сам Бог велел. В идеале человек сначала становился в ванную и обливался водой приятной для него температуры. Затем делал ее настолько горячей, насколько это было вообще возможно, чтобы не ошпариться. Через примерно тридцать секунд, горячая вода перекрывалась и пускалась холодная, обливая все тело еще с пол минуты. Таким образом, первый цикл завершался, а потом повторялся вторым с задержкой горячей и холодной фазы на минуту, и третьим - с задержкой на полторы-две.

Максим практически достиг этого самого идеала в контрастном закаливании, однако последний цикл до самого максимума еще не доводил, останавливаясь на полутора минутах.

Закончив душ, обтеревшись махровым полотенцем, он прислушался к своим ощущениям, ничего негативного не обнаружил - голова была чистая, ясная, готовая к всевозможному интеллектуальному труду, тело - легким, послушным, сильным - и побрел на кухню, готовить себе завтрак, который по обыкновению состоял из четырех-пяти различных бутербродов и чашки какао.

Этот горячий напиток Громов очень любил, любил его сладкий даже терпкий вкус, заставляющий буквально каждую клеточку тела трепетать от наслаждения.

Сидеть в тишине не хотелось, поэтому Максим включил телевизор, тем более что сейчас должен был идти утренний выпуск новостей. И тут же на него вылилась волна негативной информации, от которой он даже поежился, словно на мгновение очутился в холодном неуютном месте. Передавали, что в Подмосковье разбился пассажирский самолет; дикторы взахлеб обсуждали кадры с места катастрофы, опрашивали свидетелей, показывали горящие обломки, которые еще не успели затушить.

Второй новостью был террористический акт на территории Ингушетии, в результате которого, предположительно из гранатомета, была отстрелена машина главы местного УВД. Двое пассажиров и водитель скончались на месте, а местные органы ФСБ и МВД, в очередной раз объявив какой-то там план с громким названием, пытались найти убийц.

Удивительно, но дальше шли вести не в пример лучше. Сначала сообщили о жутком происшествии на дискотеке в Томске. Трое пьяных парней начали приставать к девушкам, а когда те им вежливо отказали, жестоко избили несчастных на глазах у всех. Когда же один молодой человек попытался вступиться за честь дам, его несколько раз ударили ножом. От полученных ран юноша скончался в реанимации, не приходя в сознание, а парней, натуральных отморозков, по мнению Максима, до сих пор не нашли.

Затем настал черед международных новостей, которые тоже особой добродушностью не отличались. То здесь, то там вспыхивали конфликты, гремели взрывы, процветал геноцид и этнические чистки. Особо красочно корреспондентам удалось показать взорванный в Кабуле смертником автобус, в результате чего американский контингент в Афганистане, до сих пор так и не выведенный из этой среднеазиатской страны, не досчитался восьмерых своих солдат. Еще пятьдесят два мирных человека также пострадали в следствие теракта.

Кое-как затолкав последний бутерброд, запивая его, казавшимся в этот момент, совершенно безвкусным напитком, Максим встал, подошел к раковине, чтобы умыть руки, и в этот момент ему почудилось, что экран телевизора натуральным образом на него посмотрел. Спина вмиг облилась холодным потом, зубы сжались до скрипа и болей в деснах. Громов медленно развернулся, взглянул на экран казавшегося сейчас живым телевизора. На краткое мгновение окружающая реальность словно бы потеряла краски, стала серой, бесцветной, а потом неприятные ощущения отступили.

Откашлявшись, утирая пот со лба, Максим поспешил выключить источник утреннего беспокойства - негативные мысли сейчас были для него совершенно нежелательны.