- И все-таки я попытаюсь до последнего оставаться человеком, а не генералом.
- Это твое право. Но главное, не опоздай с трансформацией.
- Постараюсь, - заверил его Виктор.
Спустя пол часа три паракрейсера наладили между собой связь и выяснили дальнейший план действий. Ясно было, что зеркальники не остановятся на достигнутом, а плачевный результат атаки на внешние человеческие колонии не устроит Агрессора.
На капитанском мостике "Ильи Муромца" присутствовали помимо капитана еще полковник Нефедов и Виктор. Слева и справа от них в пустоте висели голограммы двух других капитанов паракрейсеров, Леонида Токарева и Герберта Коха. Токарев командовал "Добрыней Никитичем", а Кох, соответственно, "Алексеем Поповичем".
Оба капитана выглядели уставшими, на вид даже рассеянными, но взгляд ясных глаз, в которых таилась гордость, твердость духа и внутренняя сила, убеждал в обратном. Безусловно, ответственность, которая лежала на их плечах, давила своим титаническим весом, но это действительно были несгибаемые люди, расчетливые и хладнокровные. Виктор тут же уловил общее в психотипах этих людей. Они готовы были пойти абсолютно на все, чтобы выполнить заду по защите своей цивилизации до конца, и это больше пугало, чем притягивало. Если бы среди этих людей не было отца Виктора, то все они вызвали бы у него исключительно антипатию и даже ненависть.
- Поздравляю с выигранным сражением, - первым заговорил Кох. У него была довольно приятная белоснежная улыбка, но при этом глаза оставались холодными. - Жаль, что оно не последнее.
- Скажи, Федор, - обратился к отцу Гагарина Токарев, - как тебе удалось справиться с зеркальниками, при этом не выдав себя и сохранив столько оборонительных сил Протеи в боеспособном состоянии? То, что ты отклонился от первоначального плана, надеюсь, не будешь отрицать?
- Нет, - глухо проговорил отец и мгновенно кашлянул в кулак.
- У них оказывается все было заранее просчитано, - подала пси-голос Влада. - Они сразу договорились о том, что пустят столько ни в чем не повинных людей под плаху. Похоже, ты спутал им все карты.
- Не все, - ответил Виктор,- только некоторые.
- Тогда что произошло? - тем временем продолжил расспросы
Леонид Токарев.
- Паракрейсером управлял не я, - буркнул Федор Матвеевич.
- То есть как не ты? - в унисон удивленно спросили оба капитана.- А кто?
Федор Матвеевич покосился на сына, перевел взгляд на Герберта.
- Мой сын, Виктор. Он параморф, и я посчитал, что он лучше справится с этой задачей, тем более, что "Илья Муромец" вполне себе нормально его слушался.
- Это, конечно, все здорово, Федор, - сказал Кох, устало вздыхая, - но Виктор не работает на контрразведку. Кроме того, его неумелые действия могли подставить нас всех, могли выдать паракрейсера, наши единственные козыри, противнику. Ты об этом подумал?
- Я... - хотел было ответить Федор Матвеевич, но внезапно его опередил Виктор.
- Он не в чем не виноват, уважаемые... коллеги, - последнее слово он произнес не без малой доли сарказма. - Я долго пытался уговорить его, что методы, которые избраны для победы над пришельцами из зеркального мира, мягко говоря, далеки от человеческих норм и правил. Я пытался приводить доводы, пытался докричаться до человеческого благодушия, доброты и любви ко всему, в том числе и к ближнему своему, но в ответ слышал лишь холодный расчет и речи о тяжести долга. Поэтому мне пришлось применить гипноз, и перехватить управление кораблем.
На скулах Токарева и Коха заиграли желваки. Их взгляд очень не понравился Виктору, но отступать было уже некуда. Он уже не обращал внимание на удивленный пси-образ Влады, на полные непонимания глаза отца. Он шел до конца по выбранному им самим пути. Пути, характеризуемым фразой - все или ничего.
- Вы... отдаете себе отчет в том, что...
- Отдаю. Более того, я бы не рекомендовал вам спорить со мной, поскольку капитанство над таким кораблем как паракерйсер -вещь... эм... переменчивая.
Это был уже явный перебор со стороны Гагарина, но Виктор неслучайно поддался эмоциям. В его голове начали рождаться очертания дальнейших действий, пока еще совсем призрачные, но с каждой секундой становившиеся все четче и четче.
- Что ты имеешь ввиду? - зашипел Кох.
- Уважаемые, - прерывал словесную перепалку полковник Нефедов, - давайте не будем грызться между собой, а займемся проработкой предстоящих действий. Я понимаю, все мы устали, находимся немного на взводе, но это же не повод выливать тонны грязи и негативных эмоций на тех, кто сражается с вами плечом к плечу?
Однако утихомирить ущемленного в достоинстве Токарева и Коха оказалось делом не простым.
- Именно потому, - произнес Леонид, - что нам вместе скоро опять идти в бой, нужно выяснить все недочеты, согласовать тактику и манеру поведения, чтобы действовать как единый монолит, как один организм, а не заниматься перетягиванием одеяла из одного угла в другой. Я резко...
В этот момент раздался голос инкома "Ильи Муромца":
- На связи центр. Вызов срочный.
Перепалка, грозившая разрастись в нешуточный конфликт, мгновенно прекратилась. Герберт и Леонид даже подтянулись, мельком осмотрели себя и чуть ли не встали по стойке смирно. Подтянулся и отец, но не так рьяно, как его коллеги. Виктор же смотрел на всю эту картину с любопытством и мимолетной усмешкой на лице.
- Сейчас будет разбор полетов, - шепнула ему Влада. - Кого-то наградят, кого-то ремнем отшлепают.
- Что сделают? - не понял Виктор.
- В древности таким методом детей воспитывали. За провинности шлепали их ремнем.
- Ужас. Ну и времена были когда-то.
Тем временем, в воздухе возникло еще две фигуры. Оба мужчины были высокими, стройными. Один из них носил зачесанные назад пепельные волосы и такого же цвета усы. В нем Виктор тут же определил старшего, хотя знал, что это понятие весьма условно. Гагарин догадывался кто перед ним. Он не испытывал ни страха, ни робости, лишь чистое любопытство и ожидание чего-то потаенного.
- Приветствую вас, - произнес пепельноусый. - Я смотрю, с поставленной задачей вы справились? Есть какие-либо пожелание, просьбы на будущее?
Кох с Леонидом мельком переглянулись, украдкой посмотрели на Федора.
- Ладно,- произнес второй, - можете отмалчиваться, но я все знаю. Мы с Германом все проанализировали и пришли к выводу, что изначальный план, в который, между прочим, никто из вас не удосужился нас ввести, был никуда не годным.
Виктор краем глаза заметил, как все трое капитанов разом сглотнули подступивший к горлу ком.
- Да, - продолжал коллега Германа, - безусловно, вы должны были стремиться быть как можно незаметнее, но при этом не имели никаких моральных прав обрекать на гибель ни в чем не повинных людей. Я совершенно согласен с нашим новым товарищем, господином параморфом, который утверждал, что понятие меньшего зла не существует в принципе, поскольку невозможно остаться ангелом, спасая миллионы и при этом обрекая на гибель сотню.
Он сделал эффектную паузу, которая тут же заполнилась гробовой тишиной. Три капитана, казалось, даже дышать перестали и едва ли не смотрели в рот члену Совета Старейшин.
- Меж тем, никто из нас, не имеет опыта реальных военных действий, не знает на самом деле, что же такое война. Да, у нас есть обширнейший материал исторических хроник, но каков бы ни был представленный там объем информации, он все равно не заменит людям реальность чувств и ощущений, а, самое главное, - опыта войны. И в этой ситуации, я бы хотел посоветовать Виктору Гагарину быть морально готовым к тому, что когда-нибудь может возникнуть ситуация, которая потребует от него, прежде всего, мобилизации своих психических возможностей, а не умственных. Ты, - он строго взглянул в глаза Виктору, - прекрасно зная закон спасателей, должен будешь научиться жертвовать чем-то, поскольку никому не дано спасти всех, хотя совершенно правильно, что стремиться к этому необходимо.
