Собрались ребята возле избы. Ждут, когда выйдет на улицу Ленин. Смотрят, еще кто-то приехал к ним в Кашино. Идет по улице человек, ящик висит за спиной, в руках у него тренога.
— Ой, что будет, что будет! — зашептала Нютка на ухо Фомке.
Смотрит Фомка на Нютку: что же такое будет?
— Фотограф приехал, — сообщила Нютка.
И правда. Из города Волоколамска приехал фотограф. Подошел он к избе, стал расставлять треногу.
Глазеют ребята. Им такое впервой. А Нютка уже снималась. В Волоколамске она бывала.
— Когда будут сниматься, — наставляет приятеля Нютка, — становись в первый ряд. Норови поближе к фотографу. Никто не заслонит.
Кивает Фомка: мол, как же, конечно, мол, понял.
— Не торопись. Выжди, — не унимается Нютка. — Пусть раньше другие сядут.
Не любил Владимир Ильич фотографироваться. Но тут согласился.
— Только все вместе, — сказал крестьянам. — Общей давайте группой.
Притащили кашинцы лавки, скамейки. Расселись. Вместе со всеми сунулись было дети.
— Кыш, кыш! — закричали на них крестьяне.
— Зачем же, — сказал Владимир Ильич, — пусть и дети будут рядом со всеми.
Бросились ребята к Владимиру Ильичу, каждый старается сесть поближе.
Рванулся и Фомка.
— Стой, не беги, — дернула Нютка дружка за руку.
Ослушался Фомка. Не удержался на месте. Побежал он со всеми и в общую кучу бухнулся.
А Нютка выждала. Потом важно уселась впереди всех на самом открытом месте.
— Внимание! — крикнул фотограф. — Раз, два. Снимаю! Готово.
До вечера пробыл Владимир Ильич в Кашино. Походил по селу, выступил на крестьянском митинге, посмотрел, как зажегся электрический свет.
— Чудеса, поистине чудеса! — восхищался электростанцией Ленин. — Прекрасный пример. Вот что значит, когда люди вместе берутся за общее дело. В этом огромная сила!
— Одобряет, — шептались крестьяне. — Оно же точно: когда все разом — сила людская множится.
Простился Владимир Ильич, пожелал крестьянам успехов, уехал.
Уехал и волоколамский фотограф. А через несколько дней прислал он крестьянам снимок.
Собрались крестьяне. Отличная фотография — ясная, четкая. Вот Владимир Ильич сидит, вот рядом с ним Надежда Константиновна, вот дед Курков, вот Родионов, Семенов, старуха Кашкина, другие крестьяне. А вот и ребята — все вместе, все рядом. Много их. Если считать — собьешься.
Ищет каждый себя. Ищет и Нютка.
«Ну, — думает, — я на самом видном, на главном месте».
Смотрит Нютка. Нет Нютки. Вместо девчонки — край платка у обреза темным бугром торчит.
Не попала на снимок Нютка.
А Фомка попал. Если глянуть на фотографию, сидит он по самому центру. Только отцовская шапка чуть на глаза наехала. Не успел впопыхах шапку поправить Фомка.
Не послушался Фомка Нютки. Захотел быть со всеми. Не ошибся. Правильно Фомка сделал.
Настойчивый
В Москве, в Кремле, под председательством Владимира Ильича Ленина шло заседание. Обсуждались вопросы, как быстрее и лучше восстановить разрушенное войной производство. Приехали представители из разных городов России. Выступал один из таких представителей, товарищ Петров-Сорокин.
Выступает Петров-Сорокин, а сам нет-нет на Ленина глаза скосит. Наблюдает, внимательно ли слушает его Владимир Ильич. Вдруг заметил: взял Владимир Ильич какие-то бумаги. Придвинул к себе, углубился в чтение.
Замолчал, остановился Петров-Сорокин. Обидно ему, если Владимир Ильич его слов не услышит.
Остановился. И вдруг Ленин:
— Продолжайте, товарищ, продолжайте. Вы сказали: «В нашей работе мы испытываем большие трудности. Много у нас еще разных недостатков». Итак, какие же недостатки, какие трудности вы испытываете?
Опешил Петров-Сорокин. Слово в слово повторил его Ленин.
Продолжил Петров-Сорокин свое выступление. Сообщил о недостатках. Сказал о трудностях. Выступает Петров-Сорокин, а сам вновь нет-нет на Владимира Ильича посмотрит.
Слушает Ленин. Прошла минута, вторая. Видит Петров-Сорокин — потянулся Владимир Ильич к чистому листу бумаги. Придвинул к себе, стал что-то быстро писать. Остановился опять оратор. Образовалась пауза. Оторвался Владимир Ильич от листа бумаги. Повернулся к Петрову-Сорокину:
— Вы сказали: «Больше всего нас беспокоят дела с налаживанием транспорта. Нас очень подводят товарищи…» Какие товарищи. Продолжайте, продолжайте.
Продолжает Петров-Сорокин свое выступление. А самого так и тянет вновь посмотреть на Ленина. Видит, подошел к Ленину секретарь, что-то стал говорить Владимиру Ильичу. Ленин что-то отвечает.
Яснее ясного Петрову-Сорокину: не может же Владимир Ильич в одно и то же время и отвечать секретарю, и следить за его выступлением.
Снова он сделал паузу.
— Продолжайте, продолжайте, — помахал ему рукой Владимир Ильич. — Продолжайте. Вы сказали: «У нас есть просьба к Совету Народных Комиссаров». Итак, какая же это просьба?
В перерыве Петров-Сорокин ходил по залу и все поражался изумительному дару Владимира Ильича сосредоточить свое внимание сразу на двух, на трех вещах.
— Вот это да! Вот это да!
К одному подошел, к другому…
Но знали другие эту поразительную особенность Владимира Ильича. Масса у Ленина всяких дел, любой минутой дорожил он. А тут Петров-Сорокин трижды отрывал Владимира Ильича от работы. Кто-то даже сказал с укором:
— Эх ты, Репей-Сорокин!
Расстроился очень Петров-Сорокин. Хотел тут же побежать извиниться перед Владимиром Ильичем. Сделал шаг. Поднял глаза — видит, Ленин идет по залу. Увидел и Ленин Петрова-Сорокина. Подошел.
— Молодец, хорошо выступали, — сказал Владимир Ильич, обращаясь к Петрову-Сорокину.
Даже за то, что прерывал он трижды Владимира Ильича, и то похвалил:
— Вижу, вы человек настойчивый!
Пуговица
Заметил как-то Владимир Ильич, что на кармане пиджака одного из сотрудников Совнаркома оторвана пуговица. Заметил. Смолчал. Прошел мимо.
Случилось так, что и на второй день встретил Владимир Ильич того же сотрудника. Смотрит. Все так же нет на пиджаке пуговицы.
Не оказалось ее и на третий день. Лишь на четвертый видит Ленин — пришита пуговица.
«Наконец-то», — порадовался Владимир Ильич.
Стояло время, когда в стране было особенно трудно с хлебом. Его не хватало в городах и рабочих поселках. Хлеб был в селах, но его укрывали кулаки — деревенские богатеи.
Для того чтобы обеспечить население городов хлебом, в разные концы страны были посланы продовольственные отряды. Начальником одного из таких отрядов предложили назначить и того сотрудника Совнаркома, которому Ленин собирался сделать замечание про пуговицу.
Заколебался Владимир Ильич.
Говорят Ленину:
— Человек дельный.
— Человек заслуженный.
— Человек исполнительный.
Хотел Владимир Ильич сказать про пуговицу. Да смолчал.
Уехал сотрудник во главе продовольственного отряда.
Прошло какое-то время. Докладывают Ленину: мол, так и так, не справился сотрудник с порученным ему делом. Сожгли кулаки собранный продотрядом хлеб.
Не предусмотрел, не побеспокоился, не обеспечил сотрудник вовремя надежной охраны хлеба.
Были и такие, кто взял под защиту начальника продовольственного отряда:
— Владимир Ильич, произошла случайность.
Слушает Ленин. А сам на листке бумаги что-то рисует. Заинтересовались другие. Что там рисует Ленин? Глянули на бумагу. На бумаге нарисована пуговица.
Категорическое условие
Для обследования здоровья Владимира Ильича из-за границы был приглашен профессор. Ленин долго противился.
— Дорого, дорого, — говорил Владимир Ильич. — Это излишняя роскошь. Я же совсем здоров.
Но под напором врачей вынужден был согласиться. Приехал профессор. Начал осмотр пациента. Прослушал трубкой, простукал пальцем.
— Чем хворали? Как аппетит? Как сон?
Внимателен очень профессор. Понимает: перед ним стоит великий пациент. Запоминает профессор и рост, и вид, и улыбку, и взгляд пациента. И как тот держит себя, и как говорит, и какого цвета глаза, и какого оттенка волосы.
